Людвиг прожил уже слишком долго, чтобы понять, что все случайности не случайны. Особенно если речь идет о людях Договора, которые умеют жонглировать вероятностями.

«Умеет Дженни выбирать себе спутников, – подумал атлет. – Что зверь, что юноша стоят друг друга. Сразу видно – упертые как паровозы».

Людвиг Ланге никогда не спешил – ни с вопросами, ни с действиями. «Торопись медленно» – таков девиз Ланге, и Людвиг всецело его придерживался. Поэтому он ел с Арветом из одного котелка и поглядывал на парня.

– Что? – буркнул Арвет.

– Думаю, откуда ты взялся.

– Из моря.

Людвиг зачерпнул ложку. Из кустов выскочил Лас с рыбиной в зубах.

– Он ловит рыбу лучше тебя.

– Этот зверь полон талантов, – согласился атлет. – Как и его хозяйка.

Арвет вздрогнул:

– Ты знаешь Дженни?!

– Мы из одного цирка, – пояснил атлет, выбирая остатки ухи широкой ложкой. – Я Людвиг Ланге, силовая акробатика, цирк «Магус». Конечно, я знаю Дженни Далфин. Она на острове Вольных Ловцов.

– А это какой остров?

– Остров Дриад. Больница.

Арвет оглядел высокий берег, поросший золотым сосняком, узкий залив под обрывом, заросли малинника.

– Больница?

Людвиг отставил пустой котелок, шумно потянулся:

– Это же дриады. Им нравится это место, они сделали его таким. Оглядись…

Арвет почесал в затылке:

– Смотрю. Никого не вижу.

– Значит, плохо смотришь. Они повсюду. На этом острове столько же дриад, сколько деревьев. Я чувствую твой огонь, Арвет Андерсен, ты один из нас. Один из Магуса. Значит, ты можешь их увидеть. Просто не хочешь.

– Один из вас, – со странной интонацией повторил Арвет.

Людвиг хлопнул по плечу.

– Просто смотри, думать будешь потом, – он указал в лес. – Они там. Они есть. Открой глаза и сердце.

Арвет прищурился. Солнце золотило кору сосен, изумрудило хвою, выпестрило мшистые кочки – все в порыжевшем листе брусники, темной багровой ягоде, старой слежавшейся хвое, желтой и ломкой. Рядом серый валун ушел в землю, в морщинах и промоинах дождевой воды, его подперла старая сосна, обхватила черными корнями.

Юноша видел густой ток смолы по жилам, следил, как дерево вытягивает черный земляной сок и воду, гонит их наверх, превращает в зеленую хвою, звонкую древесину и бронзовую кору.

А потом он увидел…

Девчонка сидела на валуне, купалась в солнечном пятне, болтала грязными пятками. Зеленые волосы, короткие, колкие, торчали в разные стороны. Девчонка стрельнула в его сторону желтыми глазами, показала язык и исчезла.

Ее смех пролетел по лесу как золотой свет, и весь лес заблистал в девичьих улыбках и смешках, в ручье, лепечущем в овраге, в стройном хоре сосен, за каждой ветвью, в каждой тени таился чей-то взгляд. Юноша вскочил.

Лес был живой, лес дышал и смотрел на него.

– Сколько деревьев, столько дриад – улыбнулся Людвиг.

Арвет зажмурился, потряс головой.

– Это как кататься на велосипеде, – сказал атлет. – Или жонглировать. Единожды научившись, ты никогда не забудешь, как это делается. Ты хочешь перестать их видеть?

– Они везде, – сказал Арвет. – В листве и хвое их волосы. В деревьях их тела. В звоне ручья и пении птиц – их голоса. Получается, что мир живой. По-настоящему живой, понимаете?

– Ты недавно прошел посвящение, – понимающе заметил Людвиг. – Я помню, когда в первый раз услышал голос земли, гул от движения пород, шепот песка… Я мог сутками сидеть в пещере, разговаривая со сталактитами, слушая, как они растут. Ты уже выбрал сословие?

Юноша не ответил. Он смотрел в лицо леса, и тот манил его к себе тенью и светом, шепотом и шорохом.

– Они… я могу с ними поговорить?

Силач пожал плечами:

– Попробуй. Они не очень разговорчивы. Хотя ты молодой, красивый…

Арвет поднялся:

– Тогда я пройдусь.

– Только не увлекайся. Дриады любят смертных, но смертные не всегда могут ответить их любви.

Людвиг подмигнул Ласу и понес котелок вниз к реке.

…Золотой смех летел перед ним, Арвет гнался за звонким эхом, мчался сломя голову сквозь сосновый бор, сквозь черный ельник, по верхушкам серых гранитных скал, по макушкам спящих великанов. Это ведь Авалон, и значит, здесь все может быть, и великаны могут спать под ногами. Стучи башмаками, Арвет Андерсен, разбуди землю и море, догони золото и изумруд, поймай эхо, если сможешь.

Кто он в этом мире, мире, где звери разговаривают, а сосны оборачиваются девушками? Где теперь его место? Он думал, что станет проводником между Богом и человеком, а теперь его судьба – знаться с духами, водить хороводы с нимфами в местах, которых не отыскать ни на одной карте.

Впереди был обрыв, на его краю сидела и болтала ногами давешняя девчонка. Она улыбалась, но глаза цвета желтого янтаря были серьезны.

– Ты поймал меня, шаман, – сказала она. – Что будешь делать?

Арвет подошел к ней, сердце стучало, в ушах шумело.

Он наклонился так близко, что почуял запах дриады – смолистый, свежий запах хвои и соленого моря.

– Отпущу, – сказал он. – Не ты моя добыча.

– А ты смешной, – дриада потянулась, легонько коснулась губами его щеки и со смехом оттолкнула назад. Миг – и нет ее, только порывом ветра обдало Арвета, да море плеснуло в глаза серебра.

«Беги, шаман, ищи ветра в поле, луны в небе, дельфина в море, – прошумели сосны. – А возникнет нужда – выйди в лес, позови дриад. Мы придем…»

Арвет вернулся из леса задумчивый. Сел у костра, поворошил угли черной головешкой и вдруг встрепенулся:

– Как же они разрешили тебе развести костер?

– Мы договорились, – Людвиг лежал на спине, покусывая травинку. Он был в одних штанах, и Арвет невольно поежился. И дело было вовсе не в широкой кости, длинных руках, поросших светлыми волосами, не в бицепсах, трицепсах, и квадрицепсах, которые в обилии наличествовали. Людвиг Ланге совсем не походил на культуриста или спортсмена, он был как ожившая греческая статуя.

– Как вы встретились с Дженни?

Арвет опять поворошил угли, взметнулись искры. Стоит ли открываться этому человеку? Он встретил его совсем недавно.

«Можно», – сонно промурчал Лас. Он устроился под боком у Людвига и дремал, выпуская когти как кошка.

Арвет несколько секунд думал, стоит ли в таком случае доверять Ласу, потом начал:

– Это случилось в Норвегии. Я нашел ее в пещере…

– …Авалон – это место везде-и-нигде, архипелаг из девяноста с лишним островов. Попасть на Авалон можно из любой точки мира. В центре на Янтарном острове находится Великой Совет Магуса. Там гробница короля Артура, короля прошлого и грядущего. Там Врата Фейри. А вокруг острова поменьше. Самые известные – остров Королевы Медб, остров Ловцов, остров Лекарей Душ…

Людвиг с Арветом прогуливались по острову, когда юноша решил поинтересоваться, как устроена жизнь на Авалоне. Он не ожидал, что Людвиг с готовностью развернет целую лекцию.

– На Авалоне живут люди и фейри, – продолжал атлет. – Люди Авалона – это Великий Совет Магуса и все сопутствующие службы. Служб пять, по числу членов Совета. У каждой службы свой цвет. Не все службы равнозначны и одинаково влиятельны, самая многочисленная – это Служба Вольных Ловцов и ее глава Юки Мацуда. Их цвет – зеленый. Вторая по численности – Служба Лекарей Душ во главе с Лекарем Аббероэтом.

– Какое говорящее название, – заметил Арвет. – Лекари Душ. Это что-то психиатрическое?

Людвиг усмехнулся:

– Суеверные опасаются их упоминать. Лекари Душ защищают мир от Магуса, от безумия, которое обитает в нас.

– От безумия? – нахмурился саам.

– Бывает так, что люди Магуса выходят за грань и начинают чудить, совершать чудеса без контроля, не заботясь о плате. Тогда приходят Лекари и уводят безумца в Замок Печали. Их цвет – желтый, цвет безумия.

– А почему люди Магуса сходят с ума?

– Ты еще не просил, вот в чем дело. Это великий соблазн, страшное искушение для нас. Чувство, когда мир сдвигается, выстраивается под твою просьбу. «Просите, и дано вам будет»…