Черт его знает, как она дошла сюда – несколько десятков метров от ресторана до бунгало. Не помнила. Шутила, смеялась, держала его за руку, выглядела спокойной, будто бы ничего не происходит. Видела все в его глазах за кофе с десертом. И знала, что сама показывает больше, чем нужно. Все было подчинено одной-единственной цели – сейчас оказаться вот здесь. Наедине. Вдвоем. В этой точке, когда они шаг за шагом, не прекращая целоваться, отступают к постели, маячившей светлым пятном в свете ночника.

А потом все же остановиться, чтобы осознать – они в этой точке.

- Андрей, - шепнула она чуть слышно, будто прося его о чем-то.

Принимая ее разрешение, он опустил ее на кровать, и в тишине комнаты стали слышны шорох одежды, звуки поцелуев и тихий волнующий смех. Но и это все прекратилось, как меняется все на свете, уступая место новому. Стоило им замереть друг напротив друга – лицом к лицу, когда он навис над ней, а она, раскрываясь ему навстречу, широко-широко распахнула глаза. В них он и утонул, сделав движение, отделявшее их, еще не случившихся, от них, какими они были с этой секунды. И, наверное, это и было то большое, что он предчувствовал.

Стеша негромко всхлипнула, обвила его шею руками, похожая сейчас на лиану, и теперь уже крепко зажмурилась, подаваясь вперед, прижимаясь лицом к его щеке и ощущая, как царапает ее кожу его щетина. Время исчезло. Оно перестало существовать в их реальности, и теперь мгновения отсчитывались только толчками, все более сильными, все более отчаянными. От мучительной нежности до болезненно-сладкой вспышки на самом исходе дыхания, когда на ногах, напряженных до судороги, сжимаются пальцы, руки, будто ища опору, вцепились в его плечи, а среди разлетающихся перед глазами искр единственное осознание, которое внезапно накрывает все существо – он целует ее. Он все еще ее целует – с таким упоением, от которого начавшее было отступать наслаждение накатывало новой волной, и она почти тонула в нем.

Прижимаясь щекой к ее взлохмаченной макушке, кажется, вечность спустя, Малич открывал для себя новую истину: через бесконечное количество лет ему встретилась женщина, сейчас еще незнакомая, но которую, он знал это точно, ему хочется узнавать.

Почему именно эта и почему именно сейчас – не имело значения. Важно, что это случилось. И теперь его настоящее обретало Стешин запах и окрашивалось фиалковым цветом.

Притянув ее к себе, Андрей чмякнул ее в висок и деловито заявил:

- Спать!

- Тебе ночник не будет мешать? – услышал он ее голос в районе собственной шеи. Губы, когда шевелились, приятно щекотали кожу. Дыхание – грело. Вибрация внутри ее тела, из которой рождались слова, – волновала что-то в нем самом. Что-то, о существовании чего он уже позабыл. 

- Это ты меня пытаешься выгнать на диван?

- Это я проявляю заботу и даю шанс одуматься. Потом не выпущу.

- Ну я так и понял, - усмехнулся Андрей.

- У меня была с собой красивая ночная рубашка.

- М-м-м… Потом покажешь.

- В другой раз?

- В другой раз, - подтвердил Малич. – Спи давай.

- Сплю, - ее теплый шепот снова коснулся кожи, и, кажется, она почти сразу засопела. В свете ночника его блуждающий взгляд выхватил ее тонкую белую ногу, перекинутую через его бедро.

Примерно те же дни

Примерно тот же город. Но, может быть, и какой-нибудь другой…

- Деньги должны поступить на ваш расчетный счет. Платеж с моей стороны произведен.

- Хорошо. Я приступаю к работе.

- Сколько нужно времени?

- Такие вещи не делаются за сутки. Чтобы не было сбоев, все должно быть тщательно спланировано и организовано.

- Я могу доплатить за оперативность. Как насчет премии?

- Деньги многое решают, но в данном случае спешка может лишь навредить.

- Вы о моей безопасности или о своей?

- И об этом тоже. Но прежде всего о том, что работа не даст желаемого вами результата.

- Черт… Нет, на этот раз мне точно нужен его труп. И без проколов, а то снова усилит охрану. Еще несколько лет я не выдержу.

- Тогда ждите. В любом случае, это займет меньше времени, чем вы уже ждали.

- Хорошо. Вы дадите знать, когда? Я хочу знать… мне надо знать… у меня заготовлена на этот случай бутылка шампанского – достану поближе, чтобы сразу распить.

- Пока оставьте в подвале. Шампанское лучше пить охлажденным.

Они вернулись в Солнечногорск на следующий день после душа, сытного завтрака и небольшой прогулки в зоопарк, потому что Стефания вспомнила про енота, которого они так и не посмотрели накануне. Зверек был контактный, охотно сидел на руках, периодически покушаясь на открытые участки кожи – разудало кусался и требовал вкусняшек. Девчонка, занимавшаяся им и щелкавшая их на камеру, легкомысленно рассказывала о гастрономических предпочтениях своего питомца, о приключениях, которые он устраивал всем остальным обитателям, и о его несостоявшейся супруге, которая нос воротила от такого красавца и била его по морде – пришлось ее продать. Енот же, немного погодя, наслушавшись историй про себя и усыпив бдительность актрисы Адамовой и сапожника Малича, сбежал плескаться в живописный прудик с мостиками и каналами – вылавливали несколько человек. Андрей и Стеша до слез хохотали, глядя на это безобразие, и кормили капустой альпаку Дуню, жившую по соседству.

Поутру никакой неловкости между ними не возникло. Сожалений тоже. Стеша по-прежнему чувствовала себя выпущенной на свободу, как тот енот, рванувший в воду при первой возможности. Андрей все так же наблюдал за ней и улыбался чему-то своему. Она бы многое отдала за то, чтобы понимать, что в эти минуты происходит в его голове. Под черепной коробкой. Черт его знает зачем – интересно.

Они бродили по территории базы, взявшись за руки каким-то собственническим жестом. Стефании думалось, что со стороны они смотрятся парой, и эта мысль, вопреки ее несвоевременности, ей нравилась.

Потом было три часа пути в обратную сторону, и, если честно, домой не хотелось совсем. Дома придется включить телефон, придется думать, придется возвращаться в действительность, в которой несвоевременность этой возникшей перед ее глазами картинки, где они с Андреем пара, станет совершенно очевидной. 

Но она позволила себе роскошь последние три часа не анализировать собственного заскока. Пить кофе на заправке, вследствие чего позже с хохотом проситься в туалет посреди гор, где с одной стороны дороги – отвесная скала, а с другой – обрыв и речка, трепаться с умным видом о современных тенденциях в театрах с мировым именем, потом притихнуть и уже всерьез разглядывать его профиль, ничем не прикрывая собственного любопытства. Теперь точно зная, какие на ощупь его волосы и как колется щетина. И что секс с ним – за последние пару лет первый, когда она вспомнила, что половая связь не всегда имеет отношение к спорту.

Говорят, что за оргазм у женщины отвечает мозг. Видимо, ее наконец решил, что пора порадовать девочку. Это как иголка на старом проигрывателе – соскочила наконец с царапины, о которую спотыкалась раз за разом, и мелодия полилась дальше.

Над Солнечногорском стояли тучи, набежавшие на небо, но дождем пока на город не обрушивались. Они ехали по знакомым улочкам, которые Стефания, в отличие от Андрея, все еще не считала своими, и настроение ее все-таки неуклонно падало, сходя на нет. Праздник закончился, шутки тоже.

Во дворе ее дома в «Золотом береге» было довольно шумно и оживленно – на детской площадке играли дети, вокруг туда-сюда сновали чем-то озабоченные люди, несколько пенсионеров сбились в стаю и переговаривались между собой. Андрей остановил машину у ее подъезда, а она, предвосхищая любые его слова, не без некоторой поспешности выпалила:

- Приехали.

- Приехали, - кивнул он, повернулся к ней и спросил, хорошо помня про ее намеченные гастроли: – Ты завтра с самого утра уезжаешь? Опять автобусом?