Стеша соскользнула вниз, отвлекаясь на секунду на Артура. Нужно было сказать ему... что-то сказать, что-то про чемодан, чтобы довез до гостиницы, наверное. Но она мало что понимала в этом общем гомоне.

- Стефания, автобус, - кивнул Артурчик в нужном направлении, поторапливая ее и как-то сообразив, что она не здесь, не с ними, почти ускользнула ото всех. Да она и ускользнула, устремившись к Андрею. Ну, донесут и донесут – черт с ним. Потом разберется.

- Вещи где? – спросил он, вручая цветы, притягивая ее к себе и касаясь губами щеки.

- Артурчик, котик, спасибо за помощь, мы дальше сами, - заявила она своему недоделанному Стэнли, обхватив Андрея свободной рукой за талию и прижавшись к нему.

- Во дела! – буркнул тот, приподняв брови, да и повышенный интерес со стороны окружающих становился более чем очевиден. Но тем не менее, чемодан подкатил к ним, вручив Маличу. Все это под пристальным взором Ефимовны, которая тоже как-то оказалась совсем рядом, в некотором ступоре глядя на творящееся в это самое время на виду у всех.

Малич же тем временем подхватил Стефанию под руку и решительно двинулся к ближайшему переходу в вокзал, весело тарахтя чемоданом по плитке перрона.

- Устала? – спросил он, поворачивая к ней лицо.

- Нет, - Стеша нырнула носом в нежные лепестки бледных эустом и в них же улыбнулась. – Теперь все будут знать, с кем я сплю.

- Тебя это беспокоит?

- Не настолько, чтобы стоило внимания. А ты? Как ты доехал? 

Они что-то еще говорили в гомоне вокзала, ныряя в полумрак перехода и выныривая из него под яркое солнце этого непонятного лета, в толпу снующих вокруг людей, отчего, казалось, вибрирует даже асфальт под ними, и они оба ощущали его вибрацию – будто бы перемещались между параллельными вселенными, в которых их встреча никогда не могла бы быть возможна, а потом Стефания оказалась в салоне его автомобиля, и ее окутал запах его духов, который здесь ощущался очень явно. Она на мгновение прикрыла глаза и подумала, что имеет право на себя. Что ни говори, а она имеет право на себя, и тогда любое безумство перестает быть таковым.

А для него? Что безумство для него?

Может быть, вот этот поцелуй, который последовал, едва он отправил ее вещи в багажник, а потом сам уселся за руль. Поцелуй долгий, соскучившийся, жадный, пытающийся наверстать все прошедшие дни.

Позже, поправляя растрепанную прическу, она назвала ему гостиницу, в которой остановилась труппа, и они единодушно постановили, что Малич снимет номер там же, хотя бы для приличия, независимо от того, у кого они будут ночевать. Для театральных комнаты были забронированы заранее, правда, не желая мириться с соседями ввиду своей никтофобии, Стефания этим вопросом всегда озадачивалась сама, доплачивая за сингл или выкупая вторую кровать в твинруме за собственный счет.

Когда заселились, их ожидал обед в гостиничном ресторане, а потом уже нужно было ехать в театр. Прекрасно понимая, как со стороны выглядит ее уединение с Андреем, она, тем не менее, без зазрения совести устроилась за столиком на две персоны, отдельно от остальных – под внимательными взглядами коллег, бо́льшая часть из которых знали про нее и Панкратова. Наверное, именно тогда, в ту минуту, когда Малич тоже сел к ней за этот стол, она и определилась окончательно. Сапожник – не повод оставлять банкира, обеспечивающего ей вполне удобную жизнь. Но и жить с этим банкиром, как живет, она больше не могла. И это не зависит от того, к кому ее тянет, с кем она спит, и от того, что у нее впервые за последние несколько лет был нормальный, не вымученный вспомогательными средствами и дополнительными усилиями оргазм.

Разумеется, довольно странно за тарелкой супа рассуждать об оргазмах. Но, наверное, они оба с Андреем думали о том, как дождаться вечера, обмениваясь ничего не значащими фразами. К чаю Стефания привела свои мысли в некоторый порядок, а его – были в порядке всегда. Он знал, чего хотел, и потому спокойно и открыто разглядывал ее лицо, по которому бродили тени – отголоски ее желаний.

Седина в бороду, бес в ребро, говорите? Его бес сидел напротив и держал тонкими пальцами ободок чашки. И им обоим было хорошо от происходящего. Что-то же и правда происходило. Что-то хорошее.

А после обеда Андрей довез ее до места назначения. Но и там Стефания не смогла его отпустить.

- Хочешь посмотреть, как за кулисами? – вдруг спросила она, когда они остановились у старого здания с массивными колоннами, о котором навигатор любезно сообщал, что это театр и есть.

- Хочу, - согласился Малич, паркуя машину. – А то что-то я не припомню, какими достопримечательностями славится этот город корабелов.

- Какие-то, наверное, есть, но я их пока не обнаружила. Я когда-то... с прошлой еще работы... ездила сюда. Даже довелось пройтись. Ничего не помню. Вообще.

- Тогда ограничимся закулисьем. Веди! – скомандовал он.

Когда они вышли из машины, она действительно взяла его за руку и повела с собой, туда, где стоял автобус – у служебного входа. Всего-то и нужно – договориться с Жильцовым. А потом с Юхимовичем, чтобы тот нашел Андрею место поближе в зрительном зале.

Малич никогда не видал театра «изнутри» и не бывал в святая святых, так резко контрастировавшей с застрявшими в сознании всякого человека представлениями о богатом убранстве храма искусства с огромными зеркалами, алыми коврами и золотой отделкой. Здесь, внутри, царствовали совковые коридоры, не знавшие ремонта лет двадцать, и они были настолько запутанными, что, если бы по пути не попадалось знакомых лиц, немудрено было бы заблудиться. А так приехавшие чуть раньше уже проложили дорогу.

- Вряд ли тебя пустят в гримерку, но мы сейчас что-нибудь придумаем, - бубнила Стефания, перепрыгивая через ступеньку по несколько обветшалой лестнице, какие бывают в старых общагах.

Прыгал за ней, не отставая, и Малич, в котором сам собой проснулся азартный мальчишка. Нормальная такая погоня выходила, если поглядеть со стороны.

- Не пустят – останусь дверь сторожить, чтобы и других не пустили, - смеялся он ей в спину.

- Жадина!

- Еще какой!

Добежав до лестничной площадки с дверью, на которой висела табличка со словом «Костюмерная», и где, кроме них, торчала какая-то местная тетка, похоже, пытавшаяся объяснить, куда идти, Стефания резко остановилась, не обращая на ту внимания и сосредоточившись на Андрее, который в секунду догнал ее.

- Я определилась, - шепнула она. – Я скучала.

- Точно-точно? – спросил он, склонив к ней голову, отчего их лица оказались очень близко, а окружающий мир выпал из поля зрения.

- Честно-честно, - едва шевельнула она губами, а потом кто-то промчался мимо них, и сверху понесся по лестничным пролетам торжествующий вопль Жильцова:

- Адамова! Ну я тебя обыскался! Где ты ходишь!

- Аркаша, лечу! – отозвалась голосом Стефании Адамовой Стеша и подмигнула Андрею. – Я сейчас.

- Угу, - понимающе буркнул Андрей, но все же успел коснуться ее рта быстрым поцелуем.

И ее унесло наверх, где столько всего нужно, что не опомниться, несмотря на заверения, что она – быстро. И Малич это отчетливо понимал. Приготовился было и правда «дверь сторожить», но и тут его ожидал легкий облом, зазвучавший сначала скрипом со стороны костюмерной за спиной работницы местного театра, а потом и голосом Светланы Ефимовны, показавшейся на лестнице буквально на звуки человеческой речи – сложно игнорировать имя «коварной искусительницы», когда велика вероятность, что она сюда притащила предмет Светкиной ревности.

Махалина в своих предположениях не ошиблась. И теперь стояла напротив мужчины, которого в прошлом почти справедливо считала своим, и пыталась скорчить приветливую улыбку на своей постной физиономии.

- Андрюша! – воскликнула Света, шагнув к нему. – Какими судьбами-то? Я тебя как на вокзале увидела – так ничего не поняла!

- Привет, Свет, - отозвался он и легко пожал плечами. – А что непонятно? На вокзале что делают? Встречают! Вот и я встречал.