Когда они стояли так близко друг к другу, Ашер осознал с некоторой болезненностью, что, хоть они примерно одного роста, Эван его не в пример больше. Но пока тот в упор смотрел на него, черты его лица медленно расслаблялись, пока вновь в его взгляде не появилась эта знакомая неуверенность, а в линии губ — нерешительность, к которым Ашер так привык.

— Мы же друзья, ведь так? Мне показалось, что тебе нужно это услышать.

Из-за напряжения дрожь охватила его мышцы. Всё в нём сжалось до предела, он был готов сбежать.

«Ты позволяешь ей втаптывать себя в грязь»...

Ему нужно было уйти. Ему надо обозначить между собой и Эваном дистанцию, пока тому не удалось прорваться, пробраться дальше, прямо до его неуверенности и уязвлённой гордости. Ему нужно было снова научиться дышать.

— Никто не втаптывает меня в грязь, — прорычал он. — Никто.

Ашер не стал искать свою куртку. Он выбежал за дверь, слыша Эвана, который звал его.

***

То, что Ричтер был при смерти, чистюлю из него не сделало. В его квартире всё ещё воняло отходами, прогнившей едой и Бог его знает, чем. Ашер поднял воротник водолазки так, чтобы хоть слегка приглушить это зловоние. Он отпихнул ногой корзину с аккуратно сложенным бельём, стоящую перед входной дверью, — мама Ричтера постаралась? — и проскользнул внутрь.

Ричтер лежал, развалившись, на диване в трусах-боксёрах и смотрел порнушку по телевизору. Глаза у него были налиты кровью, а веки потяжелели. Он накачан наркотиками. Или алкоголем. Или и тем, и другим. Но всё же Ричтер смог медленно поднять глаза на Ашера с другой стороны кофейного столика. Он медленно обнажил зубы в усмешке.

— Ашер... Чувак, сладкий, ты как вошёл? Ты как... ты как ниндзя.

Ричтер не спеша приподнялся, как в замедленной съёмке.

— Иди... иди сюда, ты должен это увидеть, это так грязно.

Слова отзывались звоном в голове Ашера, тревожа воспоминания где-то в самой важной части его мозга.

«Да, парни, давайте, давайте, заткните ей рот. Она слишком громко орёт».

Дрожь в теле Ашера не проходила с тех пор, как он расстался с Эваном.

Никто не понимал. Всё это для Вивиан. Всё, что он делал, он делал для неё. Для её счастья. Её благополучия. Её улыбок.

«Кто-нибудь, заткните её. Броди, чувак, хватить ржать».

Он и не думал об этом. Не думал до тех пор, пока не взял в руки пистолет и не нацелил его на лоб Ричтера. До тех пор, пока он не нажал на курок и оглушительный треск не пробрал его до костей.

Тело Ричтера тяжело упало. Его кровь была везде: на диване, на занавесках, на окне, на телевизоре.

На нём. Весь он был в крови.

Его дыхание перехватило. Он нарушил одно правило касательно убийств: всё должно выглядеть как несчастный случай. Всё и сейчас должно было выглядеть просто как ещё одно самоубийство.

Он облажался. Если он не свалит отсюда, то не сможет избежать наказания. Кто-нибудь из парка трейлеров наверняка услышал выстрел.

Он сорвал переднюю дверь и вышел на подгибающихся ногах. Его желудок скрутило. Когда он бежал до своей машины около полумили, деревья за ним расплывались. Ашер чуть не рухнул от слабости, неуклюже пытаясь залезть внутрь. Он сбросил ботинки, чтобы не запачкать кровью пол в машине.

Пока сирен было не слышно. Но ему нельзя терять ни минуты. Его руки были липкими от крови Ричтера, которой он заляпал руль, ведя автомобиль. Медленно и спокойно.

Нельзя выходить из себя и привлекать чужое внимание.

После каждого поворота, каждого участка дороги, он ожидал увидеть горящие фары в зеркале заднего вида.

И ничего. Он вернулся домой здоровым и невредимым, каким-то образом поднялся по лестнице и ввалился в квартиру на нетвёрдо стоящих ногах.

Он закинул обувь в раковину после того, как закрыл и запер дверь на замок. Затем он снял куртку с рубашкой и скорчился рядом с унитазом, его вырвало. Из него вышло всё, что он съел за день.

Его била дрожь, и он залез под душ, включив настолько холодную воду, насколько смог вынести. Холод. Он нужен, потому что кровь Ричтера на его теле была такой безбожно горячей, что каждый нерв внутри него кричал и пылал.

Он тёр себя до тех пор, пока вода не стала чистой, а в его голове не прояснилось. Чтобы он снова мог нормально думать. Соображать. Когда Ашер вышел из душа, он бросил всю заляпанную кровью одежду в камин и поджёг её. Он не успокоился, пока от неё не остался только пепел.

Затем он, обнажённый и замёрзший, рухнул на кровать, уставившись в потолок, пока в его голове раз за разом проигрывалось всё произошедшее.

Ричтер.

Слова Ричтера. Гремящие. Отдающиеся эхом. Едкие. Жгучие.

Мозги Ричтера разлетелись по всей комнате. Они были и на нём. И на экране плоского телевизора, который Ричтер, наверное, украл, с проигрывающимся дешёвым порно. Он всё испортил. Он настолько всё испортил, что теперь не знал, как ему теперь покончить с остальными людьми из списка, если он не смог сделать всё правильно с Ричтером.

А затем он стал размышлять, что с ним будет дальше. Полиция у его дверей, они хотят забрать его.

Засунуть за решётку. Сгноить его там. Подальше от Вивиан, подальше от его дома, подальше от Эвана.

Эван.

Ашер вцепился в его образ, в его тёплый взгляд и ещё более тёплые слова: «Ей повезло, что у неё есть ты». Он не мог дышать. Не мог унять дрожь.

Он не спал. Не этой ночью. Не этим утром.

В какой-то момент зазвонил его телефон. Он проигнорировал его. Тот, кто звонил, оставил сообщение на голосовой почте, и через полдня Ашер смог заставить себя проверить её.

— Привет. Это Эван. Я просто хочу извиниться за то, что вышел за рамки тем вечером. Я знаю, это... чёрт. Прости меня, хорошо? Позвони мне, если хочешь. Я бы хотел знать, всё ли с тобой в порядке.

Эван. Так беспокоится. Так тревожится.

— Конец сообщения. Если Вы хотите прослушать это сообщение ещё раз, нажмите один...

Он нажал на единицу.

Снова. И снова.

И снова.

Он всё же решил пойти на занятия, поскольку если бы он пропустил хотя бы ещё одно из них, то ему стали бы названивать из колледжа. В прошлый раз ему пригрозили, что выгонят, если он не объявится. Затем ему бы позвонила мать и начала бы орать, что его обучение не так уж дёшево ей обошлось, и что его собираются исключить за неуспеваемость.

После нескольких часов сна он почувствовал себя... не великолепно, но лучше, а это уже что-то. Его мобильник вырубился. Он снова и снова прослушивал сообщение Эвана, но так и не смог понять, зачем, ради всего святого, зачем. Это было чем-то вроде связи с другим человеческим существом, которое обеспечивало ему подобие комфорта.

Теперь же, когда паника испарилась, в роль вступила его холодная и расчётливая часть мозга. Он встал и на автомате оделся, очистил от крови и высушил ванную занавеску и пол. Он не стал завтракать и, вместо этого, открыл ноутбук, написал и распечатал несколько страниц текста и сложил их в рюкзак. Затем Ашер взял дезинфицирующие салфетки и протёр всё внутри машины. Каким-то чудом на серой обивке ничего видно не было.

Сейчас он мог только надеяться на то, что не оставил никаких следов у Ричтера. Отпечатков ботинок, волосы — всё, что может выдать его.

У Ашера затряслись руки, когда он завёл машину, так что он дал себе немного времени, чтобы отдышаться и унять дрожь. В волнении и страхе нет никакого смысла. Если он попался, то его поймают. На данный момент он ничего не может с этим поделать. Если честно, ему бы хотелось, чтобы его схватили. Только не сейчас.

Он ещё не закончил.

Обилие людей в школе не помогло. Гонера смотрела на него в течение почти всего занятия, и он понимал, что она ждёт его переделанную работу. Он ничего не записывал. Не открывал учебник. Ашер просто сидел со стоическим выражением спокойствия на своём лице в задней части классной комнаты и не отрывал свой взгляд от доски. Потом все ушли, а Гонера ждала его.