“Ладно, выполним план А, – угрюмо думал он. – Но как бы, черт возьми, составить план Б?”

Розмари стояла над останками сарая. Под ногами блестели куски металла. В воздухе висел тяжелый запах паров бензина.

Девочка сразу поняла, кто побывал здесь. Справа вниз по холму пролегла широкая просека. Насколько она могла видеть, деревья были не просто свалены, но размолоты в кашу.

Над гравием невдалеке от нее роились синие мухи. Она подошла ближе, взмахнула рукой, отгоняя насекомых. Рот наполнился слюной. На язык просочился отвратительный привкус.

“Здесь кто-то умер”, – сказала она себе. Девочка знала, что это не Эми, потому что, пока она сидела на ступеньках у двери, перед ней промелькнула серия картин. Не очень ясных, но она успела узнать Майкла за рулем машины, едущей по извилистому проселку. Еще там был толстяк, то и дело проводивший жирной пятерней по волосам. Мать Эми с озабоченным видом выглядывала в окно. Но...

У Розмари перехватило дыхание. Она резко отшатнулась от места, которое черным ковром покрывали гудящие мухи.

Там не было отца малышки, Ричарда. Розмари посмотрела на оранжевый щебень. Значит, он там, под этим. Превращенный в мушиный корм.

Девочка шарахнулась прочь и побежала к фургону.

В то время, когда Розмари подбегала к фургону, Ричард добрался до деревни. Губы все еще зудели от ожога.

Базарный день. Люди шли семьями, несли сумки с морковкой, яйцами, дынями и бананами.

Ричард отчужденно смотрел на людей, занятых обыденными делами. В какое-то безумное мгновенье ему почудилось, что он обернулся невидимкой. Как могли они не увидеть ужаса на его лице? Как могли не слышать грохота рухнувшего сарая, треска погибших деревьев?

Он остановился перед большим окном почтовой конторы, посмотрел на свое отражение. К удивлению Ричарда, побывавшего в когтях у смерти, пережившего панический ужас, отражение показало абсолютно нормального мужчину лет тридцати с небольшим. Он вовсе не выглядел потрепанным. Правда, на локтях и на одной штанине остались травяные пятна, но на черном фоне они почти не заметны. Его охватило жгучее желание вскочить на пьедестал военного памятника и прокричать: ЛЮДИ, РАЗВЕ ВЫ НЕ ВИДИТЕ, ЧТО СО МНОЙ? Я ВИДЕЛ СМЕРТЬ МУЖЧИН И ЖЕНЩИН! Я САМ ЕДВА НЕ ПОГИБ! МОЮ СЕМЬЮ УКРАЛИ! ЗАГЛЯНИТЕ МНЕ В ГЛАЗА, НЕУЖТО ВЫ НЕ ВИДИТЕ?

Мимо спешила толпа. Все казались счастливыми и довольными. Каждая улыбка кинжалом пронзала сердце Ричарда. Почему они не могут разделить его боль? Почему не страдают, как страдает он?

Надо бы хватать прохожих за плечи и рассказывать, выкрикивать на всю улицу...

Но Ричард не мог этого сделать. Родители, учителя в школе, общество в целом приучили его к “нормальному” поведению. Прокричать правду с вершины обелиска было для него так же невозможно, как выйти на улицу без штанов.

“Ну, Ричард, – мрачно сказал он себе. – Давай, соберись. Ты нужен Эми и Кристин. Ищи”.

Он быстро зашагал по улицам, высматривая бюро аренды машин. Чем платить – один бог знает. В кармане три фунта мелочью, бумажника нет – Ничего, кроме... кроме уверенности, которая расплавленным металлом текла по жилам, уверенности, что он должен найти Кристин и Эми, должен как можно скорее забрать их от Майкла. Снова накатила темная волна предчувствий.

Над соломенными крышами, как аэростат времен Второй мировой, плыл на черной привязи воздушный шар. На боку ярко выделялась надпись: “ТАНАТОС”.

“Возможно, это реклама гаража”, – подумал Ричард. Как бы то ни было, откуда-то нужно начинать. А что касается оплаты – о том, как перейти мост, будем думать, когда к нему подойдем.

Он пошел вдоль протекавшей через поселок речушки. По течению проплыла пара черных лебедей.

“ТАНАТОС” оказался огромным магазином, торгующим старьем. Гараж нашелся в соседнем здании. В нем стояло два ржавых насоса, один дизель и один бензиновый двигатель. Предприятие поддерживало существование в основном за счет продажи корма для скота.

– Черт, – прошипел Ричард.

Время убегало. В голове возникла мысль о краже машины.

“В экстремальных обстоятельствах – экстренные меры”, – сказал он себе, шагая по тротуару и сжимая кулаки.

Не было времени беспокоиться об условностях. В Норфолк необходимо попасть раньше, чем Майкл приведет в исполнение свои планы относительно Кристин и Эми.

По улице пронесся порыв горячего ветра. Прямо под ногами у Ричарда развернулся газетный лист с фотографией Йоркского собора. Заголовок: “Число погибших дошло до 63”.

Ричард передернулся и прибавил шагу.

Розмари Сноу каждый раз открывала крышку радиатора так, будто от этого зависела ее жизнь. Металлическая крышечка со звоном отлетала в сторону. Приходилось оборачивать руку тряпкой, чтобы не ошпариться горячим паром. Из трещины на дне радиатора на асфальт вытекал кипящий ручеек.

– Куча дерьма, – выругалась девочка. Горячая вода плеснула ей на руку. Она поторопилась подлить воду из бутылки. От горячего металла послышался зловещий рокот и постукивание. Из отверстия, как из чайника, со свистом валил пар.

Наконец Розмари снова тронулась в путь. Через разбитое пассажирское окно в кабину врывался раскаленный воздух.

– Господи, Робби, – воскликнула девочка. – Да я оказала тебе услугу, избавив от этого металлолома. – Она свернула на главную улицу поселка. – По крайней мере, получишь свою вшивую страховку.

Розмари осторожно проехала по забитой улице, обогнала пару маршрутных автобусов и остановилась перед переходом, пропуская мамашу с ребятишками. По тихой реке плыли черные лебеди. Над головой болтался на привязи большой воздушный шар.

– Давай, Эми, – шептала Розмари. – Покажи мне, где ты сейчас. Покажи картинки. Спроси Майкла, куда вы едете. Спроси маму. Спроси... не может быть!

На скамейке у края тротуара сидел человек, в котором она узнала отца Эми.

Девочка всхлипнула от облегчения. Значит, он не погиб под развалинами сарая. И может быть, остальные тоже здесь. Может быть, даже Майкл. Рука сама потянулась к валявшемуся рядом ножу.

Задыхаясь от волнения, она подъехала к тротуару примерно в пятидесяти ярдах от скамейки, где сидел мужчина, и выскочила из машины.

Розмари собиралась перебежать улицу, наплевав на всякие правила, и прямо рассказать этому человеку, какая страшная опасность грозит ему и его близким. Особенно дочери.

– Ну же, ну! – автомобили текли сплошным потоком, не давая перейти на ту сторону.

И тут случилось то, чего она никак не ожидала.

Подкатил автобус. Мужчина вошел в него, заплатил за проезд, и двери за ним закрылись прежде, чем она догадалась закричать.

Проклятье...

Она стояла, разинув рот, и смотрела ему вслед. Ричард Янг, сев у окна, даже смотрел в ее сторону, но был слишком занят своими мыслями, чтобы заметить кричащую и машущую руками девочку.

Щелк!

Едва Ричард Янг уселся и попытался сообразить, что, черт возьми, делать дальше, в голове у него что-то щелкнуло.

Он потер затылок и тряхнул головой.

Щелк!

Так щелкает в ушах, когда на машине поднимаешься или спускаешься по крутой дороге. Воздушное давление во внутреннем ухе выравнивается с наружным.

Щелк!

Похоже, но не совсем так. Да и автобус идет по ровному участку дороги. Ричард зевнул, продувая уши. Не помогло.

Щелк!

Звук раздавался у него в голове. Говорят, из-за длительных перегрузок у человека может начаться звон в ушах. Возможно, это симптом того же рода. Видит бог, после того, что он перенес, неудивительно прохихикать всю дорогу до ближайшей психушки.

Ричард смотрел в окно на девонширские хижины среди деревьев. Они выглядели далекими и нереальными. Пассажиры в автобусе мелькали, как лица на телеэкране. Женщина показывает подруге только что купленный свитер. Ребенок, вставший коленками на сиденье, гоняет по спинке кресла игрушечный вертолетик. Через проход от него – старик, у его ног – черная собачонка. Песику жарко, с высунутого языка капает на пол слюна.