– Ты собираешься слазать на чердак? – спросил снизу Марк.

– Нет, просто поправляю крышку.

– Мне бы надо достать оттуда рюкзак. В понедельник-то в поход.

– А он не на чердаке, мой мальчик. Он там, где ты его бросил. Валяется под кроватью, вместе с грязными носками и трусиками.

Намек на свою обычную неаккуратность Марк предпочел пропустить мимо ушей.

– Так ты сходишь посмотреть на кровь? – спросил он с надеждой.

– Еще минутку, малыш. Только извлеку твою сестрицу из ванной.

– Пятна уже совсем черные, и по ним ползают большущие мясные мухи.

– Как соблазнительно. Жду не дождусь такого зрелища!

Марк снова слетел вниз, видимо собираясь продолжить свои наблюдения, а возможно и помешать в луже крови палкой. Ричард с улыбкой покачал головой и пошел за полотенцем. Когда он вернулся в ванную, последние струйки воды, булькая, утекали в сток, а Эми раскачивалась на краю ванны, зацепившись коленками.

– Ну-ка, поднимайся, я тебя вытру. Ну вот. Погоди, забыл смыть джем со щек. Вот теперь все в порядке.

– Кто там шумел?

– Где шумел?

– Кто-то топал наверху.

– Да мы с тобой и так наверху.

– А я слышала там: топ-топ-топ! – девочка ткнула пальцем в потолок.

– Там чердак, – объяснил Ричард, вытирая ей волосы. – Там никого нет.

– Но я же слышала!

– Ну, может, там поселилась мышка в больших сапогах?

– Наверное, это Мальчишки!

– Эти озорные Мальчишки всюду пролезут, верно, Эми? Дай-ка вытру плечи...

– Мальчишки! – пронзительно крикнула она прямо ему в ухо. – Мальчишки! Прекратите шум и слезайте с чердака!

Ричард ухмыльнулся.

– Скажи им, что спустишь их головы в уборную.

– И спущу воду! – просияла Эми. – Мальчишки! Спускайтесь менед... ненед...

– Немедленно?

– Спускайтесь нем-медленно, а то мы спустим ваши головы в уборную!

– Опять непослушные Мальчишки?

Ричард оглянулся.

– Кристин? Я разберусь с Эми, так что если хочешь дочитать журнал...

Кристин с улыбкой взъерошила ему волосы.

– Спасибо, наш заботливый муж и отец, но волосами я лучше займусь сама. Хочешь сохнуть под феном, солнышко?

– А можно мне посмотреть новые слайды?

– Можно, перед сном. – Кристин перехватила у Ричарда полотенце и принялась вытирать дочке затылок. – Ну, иди ко мне... Ух ты! Какая большая девочка выросла.

Кристин вытирала Эми, приговаривая что-то низким приглушенным голосом, всегда трогавшим Ричарда. При звуке этого голоса он переносился во времена до их женитьбы, когда он постоянно звонил ей по телефону. Она жила тогда с отцом и братом в большом городском доме. Трубку неизменно снимал братец Джо. “А, это ты, Дикки? Тебе нужна Крис?” Скользкий смешок. “Я бы ее позвал, да только она заперлась в спальне с мужчиной”. Еще один смешок. “Бог знает, чем они там занимаются, по звуку похоже на борцовский поединок”.

В таком духе он мог продолжать долго, в уверенности, что проявляет остроумие и жизнерадостность (в то время, как Ричард заставлял себя вежливо слушать, мечтая при первой же встрече съездить идиоту по морде). Наконец Джо звал сестру, и после паузы, казавшейся Ричарду бесконечной, слышался звук открывшейся двери, далекие шаги, словно до телефона много миль. Звук шагов приближался, слышалось хихиканье Джо, неразборчиво шептавшего что-то сестре. Еще одна пауза, а потом по проводам долетал приглушенный голос Кристин. Самые волнующие звуки в жизни Ричарда.

И сейчас, двенадцать лет спустя, слушать ее было приятно. Он был уверен, как в том, что небо – синее, а утром встанет солнце, что не ошибся, женившись на девушке с хрипловатым голосом, мягкими черными волосами до плеч и темными карими глазами.

Пока Эми залезала в пижаму, мать весело расспрашивала:

– Так что же натворили негодные Мальчишки?

– Они прыгали на чердаке. Папа выбросит их головы в уборную.

– Следовало бы выбросить туда головы тех пап, которые учат детей глупостям, – неодобрительно заметила Кристин. – Помнится, когда Марку было пять лет, папочка внушил ему, что человечки в телевизоре – живые. И вот вхожу я однажды в гостиную и вижу, как сын старательно пропихивает печенье сквозь вентиляционную решетку телевизора. Видите ли, ему показалось, что Лаурель и Харди проголодались.

Ричард усмехнулся:

– Виновен, ваша честь. Но я был тогда молод и зелен.

– Таким и остался, – улыбнулась жена. – Ты и сейчас способен засунуть в микроволновку пирог прямо в фольге, едва не взорвав дом со всеми жильцами.

– Обычная оплошность...

– А как ты чуть не поджег изгородь, разжигая жаровню, не забыл?

– С каждым может случиться.

– И как меня угораздило влюбиться в стихийное бедствие?

– Зато я сложен, как греческий бог.

– Ну да, тот толстый, с трезубцем.

Он рассмеялся:

– Не насмехайся над моим телом. Оно сегодня достаточно настрадалось.

– Прививки? Большая была очередь у врача?

– Не слишком. И все равно уколы делала сестра. Шприцем, длиной с мою руку.

– Ты почувствовал укол?

– В сердце или в зад? В любом случае – да.

– Дурачок, – полотенце мягко обрушилось ему на голову, а жена с Эми выскользнули из ванной. – Хотела бы я посмотреть на твое лицо, когда она загоняла в тебя иглу.

– Садистка, – улыбнулся Ричард, радуясь, что жена в хорошем настроении.

– А где болело, папочка? – сочувственно спросила Эми.

Он хлопнул себя по левой ягодице.

– Вот здесь, милая.

Эми изо всей силы боднула его снизу в указанное место.

– У-ау. Ах ты, мартышка. Ну, я тебе...

– Т-с-с. – Кристин прижала палец к губам. – Слышал?

– Что?

– Мальчишки, – пропела Эми.

– Там, – Кристин указала глазами наверх. – Слышишь?

Ричард прислушался Действительно, какой-то звук. Как будто кто-то тихонько постукивает по стропилам.

– Может, на чердаке поселились птицы?

– Мальчишки, – настаивала Эми, блестя глазами. – Мы им головы оторвем...

Ричард прислушался, склонив голову набок.

– Стихло. Возможно, чайка разгуливает по крыше? Они бывают здоровенные...

– Ты не хочешь быстренько посмотреть? – предложила Кристин. – Нам ни к чему птичьи украшения на елочных игрушках.

– Не представляю, как птица могла попасть на чердак. Чердачное окошко точно закрыто.

– Т-с-с! Слушай! – Все трое замерли.

И услышали. Гулкий рокот, от которого задрожали стекла.

– Ну, вот все и объяснилось, – заметил Ричард. – Идет гроза. Надо проверить, не остались ли на улице велосипеды.

– Скорее, милый. Скоро будет темно, как у гориллы в... где-то там.

– Как ты изящно выражаешься, милая!

Он сбежал вниз по лестнице. В гостиной Марк сидел перед телевизором. На экране робот пытался оторвать голову другому роботу.

– Марк, ты все еще хочешь показать мне кровавые пятна?

– Поздно, пап. – Мальчик кивнул на окно. Дождь за стеклами хлестал, как струи из шланга. Раскатился гром, и Ричарду вдруг показалось, что на их домик обрушился удар молота.

Лунный свет. Луга. Острые стебельки колют лодыжки. Дерево. Голая вершина. Окна заброшенного дома светятся, как глаза призрака. И стон. Раскатывается в ночи. Как предсмертная песнь одинокого и давно, давно забытого божества.

Вот мой Губитель.

Розмари Сноу без сознания на больничной койке. Повторяется все тот же сон. Она не знает, что видела его уже сотни раз, а может, тысячи или сотни тысяч. Все тот же сон.

Рушится ферма.

Раздавлено в щепки дерево.

А потом мучительное бегство от преследователя, уничтожающего все на своем пути. Бегство, кончающееся прыжком на вагон с углем. Дальше – темнота.

Но хотя последовательность событий сохранялась, в ткань сна вкрались изменения. С каждым разом преследователь виден чуть яснее. Словно нечто огромное и неразличимое постепенно выходит из тумана. Может быть, нечто знакомое, только забытое.

Она уже различала кошмарные детали того, кто так неумолимо гнал ее через поля.