Мужчина вновь вздохнул, откинувшись на спинку кресла.

— А то, что за успеваемостью этого молодого человека мне, хочешь не хочешь, приходится следить лично, — произнёс он с заметной долей усталости. — Вы хоть знаете, кто о нём справляется?

Графиня слегка откинулась назад, подняв подбородок в жесте, выражающем безразличие.

— Не в курсе, — сухо ответила она.

— Лично Его Высочество Глеб Владимирович, Анна Викторовна, — с нажимом произнёс ректор, пристально глядя на собеседницу. — И знаете, что я вам скажу? Кроме вашего предмета, у молодого князя везде всё отлично.

Де Лавальер вскинула брови, но в глазах промелькнуло лишь холодное безразличие.

— Мне, в целом, глубоко индифферентно, как у него там по другим предметам, — отрезала графиня. — Факт в том, что тёмный демонстрирует полное незнание моей дисциплины.

Ректор изучающе посмотрел на неё, заметив скрытое напряжение в её голосе.

— Анна Викторовна, — начал он мягко, — вы уверены в своих словах? Это серьёзное заявление.

Графиня подняла подбородок ещё выше, выражая непоколебимую твёрдость в своих убеждениях.

— Более чем уверена, — произнесла женщина, потянувшись к своей сумке. — Я вам сейчас даже продемонстрирую.

Де Лавальер начала перебирать стопку бумаг, которую положила перед собой как только села. Затем, протянув руку к своей сумке, стала рыться в ней, недовольно хмурясь и пытаясь найти нужные листы. Следом, внимание женщины вновь сконцентрировалось на бумагах перед её лицом. Разложив их на столе, женщина с удвоенным вниманием стала перебирать работы. Её движения становились всё более нервными и резкими. Хмурясь, графиня листала страницы, пока всё-таки наконец не нашла то, ради чего по сути и пришла в этот кабинет.

— Вот, пожалуйста, — сдув упавшую на лицо прядь, произнесла де Лавальер, достав несколько листов из общей стопки. — Два одинаковых варианта контрольной работы. Одну писал Черногвардейцев, другую — его одногруппница.

Женщина протянула документы ректору, который, надев очки, начал внимательно их изучать. Несколько минут в кабинете царила тишина, нарушаемая лишь шелестом переворачиваемых страниц и едва слышным дыханием. Василий Андреевич сосредоточенно изучал работы, время от времени приподнимая брови или поджимая губы.

Наконец, он поднял глаза на графиню, выражая явное недоумение.

— Не пойму, Анна Викторовна… Вы мне тут голову дурите, или я сам заплутал в трёх берёзках? — произнёс Набоков с лёгкой улыбкой, пытаясь смягчить ситуацию. — Где же ошибки-то?

Женщина нахмурилась и перевела взгляд с лица ректора на бумаги в его руках. Следом она резко поднялась с места, её лицо стало ещё более бледным.

— Не может быть! — воскликнула она, обходя стол и склоняясь над работой молодого князя.

Де Лавальер быстро пробежалась глазами по страницам, листая их с нарастающим раздражением. По мере того как она изучала работу, её бледность сменилась лёгким румянцем гнева. Наконец, графиня выпрямилась, отводя взгляд в сторону и стиснув губы.

— Подменил, подлец! — прошептала она сквозь зубы.

Василий Андреевич слегка прищурился, снимая очки и аккуратно откладывая их на стол.

— Анна Викторовна, — произнёс он спокойным, но твёрдым голосом, — я в этом участвовать не собираюсь. Если парень учится и выполняет задания, не ждите от меня никакой помощи в ваших личных разборках. К сессии приказываю допустить.

Эти слова прозвучали для графини как гром среди ясного неба. На мгновение её лицо исказилось от негодования, но она быстро взяла себя в руки, осознав, что спорить бесполезно. Собрав бумаги со стола, женщина попыталась взять листы с работой Черногвардейцева, но Набоков мягко придержал их своим пальцем.

— Этот экземпляр останется у меня, — безапелляционно произнес Василий Андреевич, глядя ей прямо в глаза.

Де Лавальер сжала губы ещё сильнее, но промолчала. Аккуратно сложив оставшиеся документы, графиня холодно кивнула.

— Всего доброго, Василий Андреевич, — ответила она сухо и развернулась, направляясь к выходу.

Покинув кабинет, женщина быстрым шагом направилась к кафедре, чтобы забрать верхнюю одежду. Её мысли кипели от возмущения. Как этот юнец умудрился так ловко всё провернуть? А ректор… Он явно встал на его сторону. Но ничего, она ещё найдёт способ поставить всё на свои места.

Спустившись по широким мраморным лестницам, графиня оказалась в просторном холле университета. Мимо неё сновали студенты, оживлённо обсуждающие что-то между собой, но при появлении де Лавальер многие притихали, уступая дорогу.

Выйдя на улицу, она почувствовала, как холодный зимний ветер коснулся её щёк. Солнце, прячась за серыми облаками, едва освещало заснеженные дорожки университетского двора. Её автомобиль, чёрный и сверкающий на фоне белого снега, ждал на парковке. Подойдя к машине, графиня нажала кнопку на брелоке, и двери мягко открылись.

Сев в кожаное кресло водителя, женщина завела машину и некоторое время просто сидела, сжимая руки на руле. Её дыхание было ровным, но внутри всё кипело. Наконец, она глубоко вздохнула и, посмотрев себе в глаза через зеркало на откинутом на козырьке, коротко кивнула. Автомобиль плавно тронулся с места, устремившись по заснеженным улицам в сторону её дома.

Город мелькал за окнами: серые фасады зданий, спешащие прохожие, укутанные в тёплые шарфы, автомобили, оставляющие за собой следы на свежем снегу. Графиня смотрела прямо перед собой, сосредоточенно ведя машину. Мысли её всё ещё были заняты недавним разговором с ректором и ловким ходом Черногвардейцева.

Проехав около десяти километров по загородной трассе, ведущей к её особняку, Анна Викторовна заметила, что автомобиль начал странно себя вести. Двигатель потихоньку терял мощность, а машина теряла скорость, несмотря на нажатую педаль газа. Наконец, едва ли не посреди дороги автомобиль совсем заглох и катился уже сам по себе, быстро замедляясь. На приборной панели замигало предупреждение: «Топливо на нуле».

— Что за… — тихо произнесла женщина, нахмурившись.

Это было странно, потому как де Лавальер отлично помнила, что бак был полон, когда она выезжала из города. Графине ничего не оставалось кроме как аккуратно свернуть к обочине и остановиться.

Повернув ключ в замке, женщина попыталась проанализировать ситуацию.

— Не может быть, — прошептала она, глядя на индикатор топлива.

Решив проверить машину, Анна Викторовна открыла дверь и вышла наружу. Холодный зимний воздух вновь обрушился на неё, заставив вздрогнуть. Быстро обойдя автомобиль по кругу, женщина заметила, что как минимум два из четырёх колёс в данную минуту уже были спущены.

— Прекрасно, — саркастично бросила она, ощущая нарастающее раздражение.

Следом взгляд Анны Викторовны упал на тянувшуюся полосу на снегу вслед за автомобилем. Подойдя ближе и слегка наклонившись, женщина тут же поняла, что это топливо.

— Протечка… — оставалось констатировать графине, осознавая всю серьёзность ситуации.

Попытка в следующую секунду достать телефон тоже не увенчалась успехом. Спешно обыскав карманы, де Лавальер быстро поняла, что оставила его в машине. Раздражённо качнув головой, женщина, с трудом сдерживаясь от того чтобы гнусно выругаться, резко направилась к передней двери автомобиля.

— Что за чертовщина? — воскликнула графиня, дёргая за ручку закрывшуюся дверь.

Ключи вместе с брелоком остались в замке зажигания, телефон — на сиденье, машина заперта, два колеса спущены, топливо вытекло — ситуация была абсурдной до невозможности. На мгновение ей захотелось рассмеяться от нелепости происходящего.

— Прекрасно, просто прекрасно, — произнесла она, пытаясь сохранить самообладание.

Холод начинал пробираться под пальто, заставляя её дрожать. Оглядевшись, графиня поняла, что находится посреди пустынной трассы, окружённой лесом. Ни одной машины, ни одного человека. Мысль о том, что на таком морозе можно очень быстро закоченеть, пришла в голову довольно быстро.