— Ну ты даешь! Ты жив только из подозрения, что у твоей родни есть твой слепок. Наймут астральщика, обычно из Пронзающих, он твои следы до самой смерти проследит. Заметит, кто в момент ее был рядом, и… для Дигона ода пропета. Ясно?

— Но я еще жив!

— Значит, видят тебя со мной. Кто я — не знают, но при большом желании найти можно. Проследить, порасспрашивать. Но я убивать тебя не собираюсь! Или… — преувеличенно-зловеще приподнялся с лавки. Чик блаженно улыбался. — Только не знаю, как ваши этруски следят за своими! — Расстроенно сел обратно и не выдержал — прыснул. Сытость, вино, беззаботность — что еще надо студенту?

— Я не этруск, — лениво выдавил Чик. Он расслаблялся, не забывая слушать болтливого Андрея. Собирал информацию.

— Э, нет, я все больше к этой мысли склоняюсь, — отсмеявшись, произнес Андрей, — жаль, храма вашего Френома в Горгоне нет.

— Не почуял я ничего, ты не раз говорил это имя.

— Неважно! Боги часто скрываются от посвященных и не всегда помогают. А нужна ли тебе помощь? — Ученик хитро посмотрел на Чика.

— Да не вру я, сколько можно!

Активную беседу прервал глубокий бас:

— Добрый день, господа. Не интересуетесь лучшими алхимическими продуктами? — Эту фразу произнес высокий однорукий мужчина с большой тяжелой сумкой через плечо и неизменным кинжалом на поясе. Их носили все, включая женщин.

Подтянутая мускулистая фигура никак не вязалась с ролью бродячего торговца, и говорил как-то обреченно. Роль коммивояжера больше подходила Андрею, чем ему. Он, скорее, был воином.

— Добрый день, — ответил Чик, — пусть хранит тебя твой бог, присаживайся. Вина?

Специально ответил первым, чувствовал, что ученик его пошлет, а познакомиться с местным алхимическим производством очень любопытно. Пока Андрей не водил его на рынки и в лавки. Угадал реакцию, юный Текущий нахмурился, а торговец удивился, но от вина не отказался.

— Показывай, — распорядился Чик, и воин, одним махом опрокинув керамическую кружку, полез в сумку.

— И на какие такие деньги мой друг Чик собрался покупать это барахло? — как бы ни к кому не обращаясь, сказал Андрей.

— А я посмотрю и приценюсь. За показ денег не берут?

— У меня не барахло, — с вызовом пробасил торговец, — лучшие творения ордена Хранящих! Ты сначала посмотри, а после оценивай.

Андрей скривился, но промолчал.

— Для молодых людей незаменимая вещь — духи с экстрактом манильщика. Ни одна дева не пройдет мимо, — произносил заученный текст, и это звучало из его уст, по меньшей мере, глупо. — Острый глаз по ночам — из глаз засадника, острый вкус для гурманов из него же, а вот, наоборот, для сокрытия запаха все из той же твари. Предупреждаю, все изделия из него дорогие, этот крошечный бутылек — пятьдесят драхм, и не стоит удивляться, попробуйте добыть.

— А из шкуры есть? — живо поинтересовался Чик.

— В лавке ордена есть один скрывающий плащ. Последний остался. Спрос большой, но вы не потянете — две тысячи гект.

— Ого! — не выдержал Андрей. — Загнул! Тысяча у лоосок!

— Хранящие по старинным рецептам и новым ис-след-вния… — Неопытный коммивояжер запутался в слове «исследования». — Тьфу, дарки! И новое, и старое в локте при свете дня не заметишь! У тех так не получится. Могу поклясться Геей! — горячо возразил начинающий торговец. — Своими глазами видел, — при этом так угрожающе посмотрел на ученика, что тот невольно зашептал защиту, но вдруг прервался:

— Леон, это ты?!

Торговец стушевался и стал быстро собирать склянки и непонятные камни на цепочках.

— Да погоди ты, ты же Леон, знаменитый гладиатор, звезда арены! Извини, что сразу не узнал, но как я тобой в детстве восхищался! Не убегай! Эй, хозяин, вина, жаркого, фруктов! Я угощаю, уважь меня, пожалуйста. — Андрей произнес это с таким восторгом, с таким восхищением, что… разумеется, Леон остался. — Скажи мне, друг Леон, как ты здесь оказался? Неужели не скопил ничего? — спросил студент, подождав, когда гладиатор утолил первый голод. — Извини, но купец из тебя никакой.

— Ты прав, мой юный друг, к Хранящим я пристал только из веры, у нас общая богиня. Они меня, хвала ей, не отпихнули. И деньги были, но нужда подвела, — кивнул на короткую культю, — поставил не на того гладиатора и… — стукнул кулаком по столу, аж посуда подпрыгнула, — сговор там был, явный сговор. Не мог знаменитый Громобой Третий проиграть! — С трудом успокоился и продолжил: — Теперь вынужден таскать эту дребедень, — толкнул локтем сумку, — только там не барахло, все качественно. Хранящие на обман не размениваются. Может, купишь что-нибудь?

— Давай отрезвляющий амулет, — сразу согласился Андрей, — я его видел.

— Не отрезвляющий, а для твердости в ногах и гладкой речи, — поправил его Леон, — изделие на Силе Геи и из соков ягодника. Хранящие готовили, им земля помогает.

— Да знаю я, — отмахнулся ученик. — Сколько?

— Пятнадцать драхм. Извини, дешевле не могу, и так без своего навара отдаю.

— Какой разговор, беру! Меня вечером в ордене ждут. Ой, великий Гидрос! Экзамен! — Схватил амулет. — Возьми деньги, Чик, расплатись с хозяином, я побежал. Найдешь дом?

— Найду, не маленький.

— Приятно было познакомиться, Леон! Я побежал. Вот это история! — пробормотал, уже убегая. — Расскажу парням — не поверят. Сам Леон!

— Ну мою историю ты услышал, а ты кто, человек с прозвищем? — глядя вслед студенту, пробасил бывший гладиатор.

— Ничего я не услышал, одни общие слова. Но не буду придираться. Я этруск. Не удивляйся, маленький этруск, рус. Если угодно — русчик… клянусь Френомом! — поклялся сознательно, с целью проверки.

Глубоко засела ирония после «чтения мыслей». Оба замерли. Ничего не произошло.

— Дорасскажи свою историю, это Андрей тебя с детства помнит. — Чик опомнился первый. — А после я, что смогу. — И стал серьезно продумывать легенду. Как-то все неожиданно. Можно просто уйти, но… пора, черт побери, брать быка за рога!

— Что ж, Рус Четвертый, времени у меня полно, слушай.

Нравы на Гее были не то что проще, чем на Земле, а как бы поточнее… не испорчены цивилизацией. Развлечений мало, и любая беседа становилась ею. Люди в большинстве своем рассказывали о себе легко. Правду или нет — другое дело, но не надо забывать о реальных богах, следящих за клятвами. Старались не врать. Не хотели распространяться — просто молчали или отшучивались.

Леон с юности пошел в гладиаторы. Захотелось богатства и славы, а быть горшечником, как отец, наоборот, претило. Соблазнил его большой город Галистополь, что в Месхитии, где провел босоногое детство. И прожил бы там всю оставшуюся жизнь, если бы не местная арена со школой гладиаторов. Подписал контракт, и пошло-поехало. Путешествовал из города в город, из алии в алию. Так назывались гладиаторские «клубы». Снискал известность, заработал денег, но в схватке с матерым бергатом потерял руку. За отращивание новой целители заломили несусветную цену. Пришлось пойти ва-банк в тотализаторе и в итоге оказаться у Хранящих на побегушках. Ни семьи, ни детей.

Понятие «страховка» у гладиаторов было, но, как ни странно, «страховые случаи» прописывались исключительно вне арены. Тогда бы и руку восстановили, а в схватке — извини. Проиграл — твоя вина. Жестоко, но логично. Терять ценного кадра на пустом месте нельзя, а на арене будь добр стараться на полную, не надейся на выплаты, не подставляйся. Деньги в гладиаторском бизнесе, как понял Чик, крутились немалые.

— Хранящие, хитрованы, меня еще и обещанием держат, — со злостью закончил длинный рассказ Леон, — обещают големную руку. Из глины, но работать будет, почти как настоящая. Правда, эликсиры придется пить, но не беда. А денег я раздобуду! Ты мне веришь? Хозяин, еще кувшин твоего прекрасного сезарского! — крикнул совсем уже пьяным голосом. — Не волнуйся, этруск, денег хватит!

Заметил, как Чик покосился на кучку медных лепт и три серебряные драхмы, оставленные Андреем.

— Я цены этого заведения как свои пять пальцев знаю, меня не проведешь! Ну. Теперь ты о себе. Только запомни, я вранье насквозь вижу! — По мере опьянения Леон становился агрессивней.