И в Сиднее, и в Мельбурне не было ни одного крупного торговца или банкира, который бы не знал Дика и не счел за особое счастье поручить ему свой транспорт или караван. Среди этих людей он был известен под именем Честного Дика, вполне им заслуженным.

КОГДА БЫЛИ НАЙДЕНЫ ПЕРВЫЕ ОБРАЗЦЫ золота, значение Дика возросло еще более, так как он однажды похвастал, что знает место, где столько золотоносной породы, камней и даже самородков величиной с его кулак, что если бы он захотел, то наполнил бы ими целый вагон.

С этого момента ему стали делать самые блестящие, самые заманчивые предложения, но он отклонял их все одно за другим, и вскоре люди начали думать, что Дик просто подшутил над ними. В сущности же дело обстояло совсем не так: у него был свой план, которым он ни с кем пока не делился.

Было ли это на самом деле золото? Залежи его были до того громадны, что Дик сам боялся поверить в возможность существования такого несметного богатства. Но так как необходимо было прежде всего выяснить этот вопрос, то он решил подыскать себе двух честных и добросовестных товарищей, из которых хотя бы один был достаточно сведущим в горном деле, чтобы не ошибиться в определении металла; подыскав их, он предполагал отправиться к тому месту, где видел залежи, и затем обсудить, как использовать свою находку. Желтого металла там было так много, что он охотно готов был поделиться со своими товарищами: золота там хватило бы на всех.

Подыскать себе двух надежных товарищей он хотел еще и по другой причине: с тех пор, как он проговорился о своей находке, Дик не мог сделать ни шагу без того, чтобы за ним не следовали по пятам целые отряды лесных бродяг или иных искателей приключений с видимым намерением разузнать его тайну. Два хорошо вооруженных опытных стрелка могли бы помочь ему сбить со следа этих мародеров, а в крайнем случае и отбиться от них. Один человек, как бы ловок и опытен он ни был, всегда может легко попасть в ловушку, особенно если те, кто ее расставляет, тоже хитры, ловки и, главное, многочисленны.

Однако найти двух таких товарищей было не так легко; людей честных, мужественных, решительных и, кроме того, образованных и сведущих в минералогии, людей, которым можно было бы безнаказанно доверить столь важную тайну, и в Сиднее, и в Мельбурне было немного.

Но Дик был очень терпелив; он не спешил обогатиться и потому решил ждать, пока случай не столкнет его именно с такими людьми, каких он искал. А в ожидании этого случая он продолжал жить своей прежней жизнью скромного траппера.

В тот момент, когда мы его встречаем у костра, неподалеку от Красной реки, он, очевидно, уже нашел желанных товарищей в лице тех двух мужчин, с которыми он теперь расположился у огня. Вероятно, все трое направлялись теперь к тому месту, где Дик нашел залежи драгоценного металла, так как тот, кто вздумал бы следовать за ними с самого момента их отправления из Мельбурна, несомненно заметил бы, что они путешествовали с величайшими предосторожностями и только ночью, а днем скрывались в самых укромных тайниках буша.

Тот из двух товарищей Дика, который сейчас сидел ближе всех к огню и отличался благородными чертами лица, свободной грацией и изяществом манер, был, несомненно, француз; это было видно с первого взгляда. Немного выше среднего роста, стройный, сильный, хорошо сложенный, ловкий и выносливый, с коротко остриженными черными волосами и небольшими усиками, закрученными кверху, он походил на офицера, прикомандированного к какой-нибудь кругосветной экспедиции. Но мы можем сказать, что он не был офицером и никогда не служил в армии.

Дик называл его просто Оливье, в то время как тот звал его Диком, третий же их товарищ относился к молодому французу с известной почтительностью, отличавшей в нем слугу; звали его Лоран. Это был человек воинственного вида, плотный, крепкого телосложения, не столь могучий с виду, как рослый канадец, но по силе мускулов едва ли уступавший ему. Словом, Дик не мог бы подобрать себе более подходящего и надежного, в случае нападения, товарища, чем этот Лоран. При рукопашной схватке они вдвоем могли бы без особого труда управиться с дюжиной противников.

Граф Оливье д'Антрэг прибыл месяца три тому назад в Австралию со своим верным слугой Лораном на пакетботе, отправляющемся из Ливерпуля в Мельбурн, и остановился в «Восточной гостинице» на Ярра-стрит, единственной тогда в Мельбурне перворазрядной гостинице, куда съезжались все окрестные фермеры, и скваттеры, занимающиеся животноводством, и торговые люди. Здесь улаживались все коммерческие дела, устанавливались цены на товары и продукты, проводились торговые операции; здесь же была и биржа, на которой котировались разные ценные бумаги, и дельцы-биржевики играли на повышение и понижение. При этом нередко человек, не имеющий ни одной пяди земли и не могущий назвать своим ни одного куля зерна и ни одной охапки сена, покупал или продавал, в счет будущего урожая, сто тысяч кулей зерна или несколько тысяч пудов сена, и все это — в расчете на повышение или понижение цен. Эти фиктивные купли и продажи положительно разоряли настоящих хозяев, порождая целые толпы спекулянтов.

В силу всего сказанного выше «Восточная гостиница» на Ярра-стрит представляла собой весьма и весьма оживленный центр, где можно было встретить самых разнообразных людей. Здесь же образовалось и несколько обществ для добывания золота, возникших на основе немногих образцов, доставленных лесными бродягами или трапперами.

Нечего и говорить, что здесь каждый вечер собирались по этому вопросу целые толпы людей, обсуждавших различные предприятия по разработке золотоносных участков.

Оливье, также приехавший в Австралию с целью обогатиться на приисках, не пропускал ни одного из этих собраний, внимательно прислушиваясь ко всему что здесь говорилось. Кроме небольших остатков своего былого состояния, он обладал еще достаточными сведениями по минералогии и металлургии для того, чтобы руководить очисткой кварца. Но так как он недостаточно хорошо владел английским языком, то ему трудно было объясняться на собраниях. Однажды, будучи приглашенным как европейский инженер-специалист высказать свои взгляды перед всем собранием, он осведомился, нет ли здесь кого-нибудь, говорящего по-французски настолько, чтобы служить ему переводчиком в случае надобности, и так как в числе присутствующих находился Дик, то он и вызвался исполнить эту роль. Честный, прямодушный и знающий свое дело Оливье сразу приобрел всеобщее расположение. Как-то раз он выступал после одного приезжего немца, выдававшего себя за знаменитого профессора. Господин Путкамер вместо того, чтобы ознакомить малообразованных трапперов с внешними признаками нахождения золота и дать элементарные сведения по минералогии, углубился в непонятные и головоломные тонкости и дошел даже до того, что стал утверждать, будто золото — германский металл, ибо любимый народный герой Барбаросса имел золотистую бороду, а любимый напиток немцев пиво, — золотого цвета.

Когда профессор кончил, трапперы очнулись и, убедившись, что ровно ничего не поняли из всей этой галиматьи, начали шикать. Оливье Лорагю взошел на трибуну и спокойно, понятным языком, возместил пробелы лекции ученого. Благодарные трапперы проводили его аплодисментами.

С этого вечера и завязалось знакомство между Диком и Оливье. Судя по тому, что говорил молодой человек, умный траппер понял, что молодой француз помимо основательных научных знаний обладает еще и достаточной дозой практической смекалки и, поскольку он произвел благоприятное впечатление на всех и на Дика в том числе, последний пришел к выводу, что Оливье — как раз тот товарищ, какого он себе искал, и потому решил при первом удобном случае открыться ему и предложить стать его компаньоном.

Чтобы разузнать ближе, с кем он имеет дело, Дик решил вызвать молодого человека на откровенность и узнать, что именно привело его сюда. С этой целью однажды, сидя на террасе особняка, он рассказал своему новому знакомцу всю свою жизнь с самого раннего детства, когда, еще совсем ребенком, он охотился с отцом, также траппером, в лесах Канады, затем, оставшись один на свете, захотел повидать иные страны, добрался до Сан-Франциско, потом на небольшом судне плавал несколько лет между островами Океании и наконец добрался до Австралии, где и зажил своей прежней жизнью траппера.