— Давай поскорее выбираться отсюда, — предложил Бенн.

Новый оператор Энди Казарес начал торопливо собирать оборудование.

На тротуаре неподвижно застыл мальчик, не сводя взгляда с Дейны. Обычный уличный бродяжка, оборванец, в грязных лохмотьях и рваных сандалиях. На чумазом лице яростно блестели карие глаза. Правой руки не было.

— Привет, — улыбнулась Дейна парнишке. Тот не ответил. Девушка пожала плечами и обернулась к Бенну: — Пойдем.

Несколько минут спустя они уже входили в «Холидей инн». Отель был битком набит репортерами всех мастей, национальностей и стран. И пусть они считались соперниками, но обстоятельства и постоянно грозившая опасность сплотили этих людей, всегда готовых прийти на помощь друг другу. И сейчас они делились новостями:

— …восстание в Черногории…

— Налет на Вуковар…

— Прямое попадание в больницу в Петрово! Село…

Жан-Поль Юбер получил новое назначение и уехал, Дейне ужасно его не хватало.

Как-то утром, выйдя из отеля, Дейна увидела в переулке того однорукого мальчишку. Йован открыл дверцу нового «лендровера».

— Доброе утро, мадам.

— Доброе утро, Йован, — рассеянно бросила Дейна и направилась к мальчику. — Здравствуй.

Тот не ответил.

— Как будет по-словенски «доброе утро»? — обратилась Дейна к Йовану.

— Добре утро, — ответил за водителя мальчик.

— Так ты понимаешь по-английски? — удивилась девушка.

— Может быть.

— Как тебя зовут?

— Кемаль.

— Сколько тебе лет, Кемаль?

Вместо ответа оборванец повернулся и зашагал прочь.

— Опасается незнакомых людей, — вздохнул Йован.

— И правильно делает, — вздохнула Дейна. — Я тоже.

Когда несколько часов спустя машина снова подъехала к отелю, Кемаль уже ждал у дверей, и не успела Дейна выйти, как мальчишка выпалил:

— Двенадцать.

— Что? — недоуменно переспросила девушка. — А, поняла.

Слишком мал для своего возраста. Она взглянула на пустой рукав драной рубашки и хотела спросить, как это случилось, но вовремя воздержалась.

— Где ты живешь, Кемаль? Может, мы отвезем тебя?

Мальчик гордо пожал плечами и отошел.

— Ну до чего же невоспитанный сопляк! — пробурчал Йован. — Никакого уважения к старшим!

— Может, он потерял его вместе с рукой? — тихо ответила Дейна.

Вечером в ресторане отеля репортеры оживленно обсуждали последние новости.

— ООН наконец решила вмешаться! — радовалась Габриелла Орси.

— Давно пора.

— А по-моему, слишком поздно.

— Никогда не поздно пытаться покончить с бойней, — возразила Дейна.

На следующее утро телетайп принес два сообщения. Одно — о договоре, заключенном между США и ООН. Другое — о полном разрушении здания сараевской газеты «Освобождение».

— Вашингтонские корреспонденты дадут информацию о договоре, — сказала Дейна Бенну. — Давай делать репортаж об «Освобождении».

Она стояла перед руинами здания, в котором когда-то размещалось «Освобождение». Глазок на камере налился красным цветом.

— Люди умирают здесь каждый день, а дома превращаются в развалины. Но этот погиб как герой. Тут печаталась единственная независимая газета Сараево «Освобождение», сотрудники которой не боялись говорить правду. Когда бомба попала в здание, они перешли в подвал и там продолжали работу. Когда в городе не осталось ни одного газетного киоска, репортеры выходили на улицы и сами становились продавцами. Их газета призывала к свободе. С гибелью «Освобождения» умерла еще одна надежда на свободу.

Мэтт Бейкер жадно ловил каждое слово, не сводя глаз с экрана.

— Черт возьми, она молодец! — Он повернулся к заместителю: — Немедленно отдайте распоряжение купить Эванс собственную передвижную спутниковую телестанцию. И побыстрее!

— Да, сэр.

В номере Дейны оказался незваный посетитель. Полковник Гордан Дивьяк небрежно развалился в кресле и даже не подумал встать при виде девушки. Та застыла на пороге:

— Никто не передавал, что у меня гость.

— Это не дружеский визит. — Пуговичные черные глазки презрительно сощурились. — Я видел ваш репортаж об «Освобождении».

— И что же?

— Вам позволили въехать в страну, чтобы передавать последние новости, а не выносить собственные суждения!

— Я ничего не…

— Не сметь перебивать меня! Боюсь, ваши понятия о свободе не совпадают с нашими! Ясно?

— Нет. По-моему…

— В таком случае позвольте объяснить подробнее, мисс Эванс. Вы только гостья в моей стране. И возможно, шпионите для своего правительства.

— Я не…

— Вам уже было сказано: молчите и слушайте! Я предостерегал вас в аэропорту: мы тут не в игрушки играем. Идет война. И всякого, уличенного в шпионаже, будут судить по законам военного времени.

От этого тихого голоса мороз шел по коже. Полковник поднялся:

— Это последнее предупреждение.

Дейна уставилась в спину Дивьяка. Он ее не запугает! Ни за что! Пусть говорит что хочет. Она смертельно боялась.

Вскоре от Мэтта Бейкера прибыла посылка — огромный ящик с шоколадом, конфетами, гранолой[10], консервами и другими продуктами. Дейна с трудом дотащила коробку до вестибюля, где щедро поделилась с собратьями по профессии. Восторгам не было предела.

— Вот это босс! — позавидовал Сатоми Асака.

— Как бы и мне устроиться в «Вашингтон трибюн»? — пошутил Хуан Сантос.

Кемаль снова ждал в переулке, кутаясь в выношенную до дыр, почти истлевшую куртку.

— Доброе утро, Кемаль.

Мальчик, не отвечая, изучал ее из-под полуопущенных ресниц.

— Я еду в магазин. Хочешь со мной?

Молчание.

— Тогда поступим по-другому, — пробормотала выведенная из терпения Дейна и открыла заднюю дверь «лендровера». — Садись в машину! Быстро!

Мальчик, нерешительно помявшись, все-таки двинулся к автомобилю и неуклюже уселся.

— Можно найти магазин, где еще продается одежда? — спросила девушка Йована.

— Знаю тут один.

— Едем.

Йован, как всегда, рванул с места на третьей скорости. Немного опомнившись, Дейна спросила:

— У тебя есть мать и отец, Кемаль?

Мальчик покачал головой.

— Где ты живешь?

Кемаль пожал плечами и неожиданно придвинулся ближе, словно прося защиты.

Они в два счета добрались до Баскарсии, старого сараевского рынка. Фасад дома разбомбили, но магазин был открыт. Дейна взяла Кемаля за руку и повела внутрь.

— Что угодно, мадам? — спросил продавец.

— Куртку для моего друга. Примерно его размера, — показала Дейна на мальчика.

— Сюда, пожалуйста.

В отделе детской одежды оказалось несколько мальчишеских курток.

— Какая тебе нравится, Кемаль? — спросила Дейна. Тот ничего не ответил.

— Мы возьмем коричневую, — решила девушка. — И еще нам понадобятся брюки и туфли.

Через полчаса Кемаль был одет во все новое. Однако мальчик по-прежнему не произнес ни слова и юркнул на заднее сиденье, как испуганный мышонок.

— Язык проглотил? Хоть бы спасибо сказал! — набросился на него Йован. Кемаль разразился слезами. Дейна крепко обняла беднягу.

— Ничего, — бормотала она, — все хорошо, милый. Все хорошо.

Господи, что же эта война делает с детьми?! Однако когда они вернулись в отель, Кемаль выбрался из машины и, упрямо сжав губы, ушел.

— Где живут такие, как он? — спросила Дейна.

— На улицах, мадам. В Сараево сотни сирот. Ни дома, ни семьи…

— Но как они существуют? Что едят?

— Не знаю, мадам.

На следующий день Кемаль, одетый в новый костюм, уже поджидал Дейну. Лицо, обычно покрытое коркой грязи, было чисто вымыто.

За обедом репортеры оживленно обсуждали, будет ли соблюдаться мирный договор. Дейна решила снова отправиться к профессору Младеку Стаке и выяснить, что он об этом думает.