Сидя на переднем сиденье полицейской машины, нервно сжимал и разжимал кулаки. Сумерки давно опустились на город и заметное осеннее похолодание пробирало до костей.

На сегодняшнем семейном торжестве любимая была в бордовом платье на тоненьких бретельках. Тёмные длинные волосы мягкими волнами спускались к плечам, выгодно обрамляя милое сердцу лицо. Большой живот, в котором рос наш малыш, нисколько не портил её прекрасный образ. Счастливые любящие глаза говорили, что она наконец простила меня и вновь готова стать моей, подарить новую жизнь, семью.

Сказку рассеяла реальность, и божественная родная красота до боли родной женщины рисковала теперь остаться последним воспоминанием.

— Вызов поступил с этого адреса. Местный алкаш видел, как полураздетую беременную женщину вела рыжеволосая особа. Свидетелю показалось, что у рыжей был пистолет.

Следователь, я и мой лучший друг Антон сосредоточенно вглядывались в окна обыкновенной трущобы. Старый дом, видимо, ещё сталинских времен с давно облупившейся фасадной краской, разваленной подъездной лестницей и деревянной дверью, сплошь обклееной рекламными листовками. Скамья с единственной выжившей рейкой плачевно пригибалась к земле.

Ворот рубашки душил, а тело непрестанно дергалось. Вылез из машины. Пятиэтажка и, судя по планировке, в каждом подъезде минимум по пятнадцать квартир. В какой же мне искать тебя?!

Лёгкие сжимались от нервного возбуждения и морозного воздуха. Страх ледяной хваткой сжимал глотку, мешая дышать.

Дикий женский крик и звук выстрела выбили из меня дух, сорвав с места. Рванул в подъезд и устремился вверх по лестнице. Слышал бег следователя и Тохи за спиной. До боли в голове вслушивался в квартиры, пытаясь уличить намёк на искомое.

На уровне третьего этажа увидел ту, что когда-то любил больше всего на свете, а теперь ненавижу до безумия. Рыжие волосы обрамляли её бледное лицо, безумный взгляд и сумасшедший оскал. В руке она держала пистолет на боеизготовке. Эта женщина давно сошла с ума. Почему же отказывался заметить это раньше? Тогда бы мог всё предотвратить!

— Лика, где она? Что ты сделала? — жестом велел напарникам оставаться позади меня, сам же осторожно двинулся на девушку.

— Она умрёт, да? Я случайно в неё попала, — лицо рыжей озарила сумасшедшая улыбка. — Но она ведь ещё успеет родить нашего малыша, да? Мы с тобой так этого хотели, помнишь?! У нас будет ребёночек… Она родит его для нас!

— Конечно, дорогая, — понял, что лучше всего подыграть ей. Ещё пара осторожных шагов вверх по лестнице. — Мы станем родителями. Только она не сможет сама родить. Нужна помощь врача. Понимаешь, любимая?! — снова шаг.

— Ты правда любишь меня? — капризный напряжённый взгляд стеклянных глаз.

— Люблю… Всегда любил.

Ещё шаг. Лика радостно засмеялась, пустив по щекам слёзы.

— Мы теперь всегда будем вместе. Где наш малыш? Давай найдём его, — говорил, как с маленькой девочкой, но действовало.

— В четырнадцатой, — доверчиво проронила она.

— Я так люблю тебя, — последний шаг и протягиваю к ней руки. — Иди ко мне.

Девушка блаженно шагнула на встречу и утонула в моих объятиях. В две секунды обезоружил опасную руку и, скрутив сумасшедшую, передал следователю. Её визги ненависти и проклятия меня не интересовали. В несколько прыжков добрался до указанной квартиры и влетел в приоткрытую дверь.

Прямо в коридоре на полу, обняв руками живот, лежала мать моего ребёнка. В груди зияло пулевое отверстие, а сочащаяся кровь окрашивала платье в чёрный цвет.

— Родная?! Нет, нет… — в ужасе обхватил любимое лицо руками. — Где скорая? — гаркнул на друга.

— Почти здесь, — перепуганный голос Антона, который вызвал бригаду медиков ещё на пути сюда.

— Милая, только не уходи, пожалуйста, не бросай меня, — взмолил, глотая страх вперемешку со слезами.

Ужас потери сдавливал все внутренности. Как всё глупо и несправедливо. Молю, Боже, не забирай их у меня! Всё не должно закончится так!

Любимая приоткрыла веки, тускло посмотрев на меня. Попытался поймать переполненный болью взор. Бледность её лица пугала до полусмерти. Несколько горячих слезинок выкатилось из её глаз, упав на мои ладони. Она слабо коснулась руки и тихо прошептала:

— Умоляю, спаси нашего сына!

ВИКА

Он всего семь килограмм! Всего семь?! Да все семьдесят!

По лицу и спине струями бежали капли пота, а руки конкретно немели то ли от тяжести, то ли от страха запнуться и уронить на пол эту тушу. Три яруса шоколадно-малинового торта, выровненного сырным кремом белоснежного цвета. Золотые вензеля из моделирующего шоколада и тонкая вуаль придавали ему королевский вид. Листики из пищевого сусального золота обхватывали каждый мазок на покрытии, создавая эффект лепнины. Каскад из мастичных роз спускался от верхнего яруса к нижнему, а топпер "Happy Birthday!" выгодно вершил всю красоту данного великолепия.

Девушка-менеджер вела меня по коридорам чёртового офисного здания, которое, вероятно, проектировал строитель с шизофренией и манией преследования: сплошные повороты, двери, ступеньки и неровный пол. Я, готовая матюкаться буквально на каждом шагу, терпеливо следовала за организатором торжества, моля всех святых дать мне ещё немного сил.

— Сеня, кати тележку! — велела она в рацию. — Сеня, ты там?

Помехи на другом конце не предвещали скорого облегчения. Уже не выдержав, слегка облокотилась о стену, которая при тщательном бы моём рассмотрении оказалась дверью.

— Минуточку подождите тут. Я сама вывезу тогда.

— Да, конечно, — кивнула я, хотя мысленно ласкала всеми отборными словами гнева.

"Я тебя за полчаса предупредила, что торт едет, и ты, овца, не могла всё заранее подготовить?! А о том, чтобы организовать переноску, хотя бы этим пресловутым Сеней, ты точно не додумалась."

Менеджер исчезла в недрах шумного помещения, а я борола в себе чувство поставить тушу на пол.

Господи, тут ни стульчика, ни подоконника. Коридор адовых пыток для хрупких кондитерш. Рука в запястье окончательно затекла и причиняла небольшую боль. Надо как-нибудь перехватить и взять поудобней. Согнула ногу в колене и заменила ей на секунду руку, балансируя на второй ноге. Встряхнула кисть, и в этот момент дверь, возле которой я маячила, со всей дури открылась. Моя неустойчивая конструкция пошатнулась, и я вместе с драгоценной ношей полетела вдаль. Вскрик. Боль в коленках. Торт выпорхнул из объятий и погиб от удара о пол.

В тихом ужасе смотрю на месиво шоколадного бисквита и малинового джема со сливками. Три дня работы не только погибли, но и оставили заказчика без праздничного десерта, а меня без заслуженного вознаграждения.

Стоя на коленях, повернула голову к убийце моего труда. В дверях стоял мужчина. Демон в поварском кителе. Тёмно-русые взъерошенные волосы, насмешливый взгляд серо-голубых глаз из-под густых бровей, волевое лицо модельного пижона и чарующая межбровная складка, акцентирующая на себе всю его брутальность. Он был чертовски привлекателен, но мгновенная ненависть к его персоне затмила все мои женские рецепторы.

— Чего стоишь возле дверей?! — недовольно рявкнул он.

Я не понимала, что сделать правильней — разрыдаться от досады и обиды или же отлегать этого тупого поварёшку. В ответ сгребла с пола кусок бисквита и бросила в него, угодив в широкую грудь.

— Идиот! — только и смогла произнести я.

— Идиотка, — передёрнул сердито мужчина, блеснув тёмной синевой глаз, подобной грозовому облаку.

Зацепил пальцем часть крема со своего кителя и сунул в рот.