— Хорошо, — и направилась в цех кухни.

Работа на поварском полигоне кипела вовсю. Заказы на столы и параллельно заготовки на завтрашний предзаказ от Областной Налоговой. Раз в месяц они бронировали часть зала и размашисто обедали. В на халяву или нет — вдаваться в это не желала.

— Где шеф? — поинтересовалась у Илюхи Игитова, не обнаружив Германа у раздачи.

— Собака в своей конуре, — хихикнул повар. — Илона, забирай уже третий стол! Иначе, карбонару второй раз сама будешь готовить!

Илья — как всегда, любитель поцапаться с офиками. Покачала сокрушенно головой и направилась в ту самую конуру добермана.

Постучав и расслышав хмурое разрешение войти, толкнула дверь. Тут же врезалась коленом в стол. Как он сюда вмещается?

— Дыши через раз…

— Ты не сменил носки? — прикрыла нос пальцами.

— Не остри! Здесь окна не открываются, а кондиционер вчера вечером сдох, — процедил мажорчик. — До кучи, чёртова уборщица помыла пол вонючей тряпкой. Я уже принюхался и ты сможешь. Чего хотела?

— Список для закупа готов, — сунула ему в руки.

Мужчина пробежался глазами по бумаге, а затем встав изо стола, придвинулся ко мне. Аромат уже его парфюма перекрыл отвратительный кабинетный запах. Да, вот так. Можно ещё чуть плотнее.

— О велюре речи не было, — прочитав список, Герман обличающе глянул на меня. — Такой торт тебе не заморозить для велюра. Нарочно отказал ведь заказчику.

Сука, я, кажется, испытала малюсенький оргазм. Он и это знает?! Смотрю на невидимый нимб над его головой, упиваясь близостью.

— Вика?! — усиленный оклик из вакуума. — Краскопульт просто нужен ТЕБЕ?!

Что ж раскусил, придётся на попятный.

— Павел Леонидович мне его уже полгода обещает вместо сломанного. А воз и ныне там.

Мажорчик улыбнулся.

— Хитрый мышонок. Ладно, включу. На будущее, если что-то нужно по работе, вилять необязательно. Только если попкой, — похабно подмигнул.

— Как ты умудряешься? — возмущённо посмотрела на мужчину и сразу же упала в глубину его синих глаз. — Только я начинаю проникаться к тебе уважением, как ты сразу всё портишь.

— А зачем мне твоё уважение, Кексик? Может ещё по имени-отчеству начнём обращаться?!

— Ни в коем случае, иначе не смогу называть тебя свиньёй, — буркнула сердито и, повернувшись, схватилась за ручку двери.

Широкая ладонь вдруг легла на живот и придвинула мою спину к мужскому торсу. Дверь открылась и закрылась от наших махинаций. Дыхание мужчины обожгло за ухом. Чёрт, опять?! О, да! О, нет! Ну, можно чуточку! Ноги тут же подкосились и низ живота налился плавленным свинцом. Голова предательски ушла в бок, снова раскрывая шею для его хищного рта.

— Так свинья или жеребец? — бархатный голос добивал бедное сердечко.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Скорее, кобель, — простонала я.

Мужчина тут же отстранился.

— Тогда не теки так быстро иначе составишь кобелю достойную пару.

— Нет, всё же ты — свинья, — рыкнула в ответ и вылетела из кабинета.

Дура, дура… И он тоже козлина, руки снова распускает. А ты, Вика, опять размокла где не надо. Бесят уже эти круговороты в организме от этого кабальеро.

Ладно, соберись! Что-то мне нужно было ещё сделать? Засранец все мозги в винегрет превратил своими лапами. Зато какими лапами…

Корица! Точно.

— Фил, — обратилась к повару на горячке, с которым более или менее мирно общались. Парень крутился между трёх сковородок. — Где у вас тут корица? Одолжу?

— Да, бери. Там наверху над моим столом, на котором кастрюля с супом стоит. Только аккуратно. Суп шеф варил.

"Шеф варил". Теперь что не дышать на него?

Посмотрела в указанное место. Мда, мне с моим ростом туда сложновато будет забраться. Ничего, я — способная девочка.

Отодвинула тридцатилитровую кастрюлю с горячим супом подальше от края стола. Максимально встала на цыпочки и потянула к себе нужную банку, но сверху на ней оказалась ещё одна, которая эпично соскользнула и, срикошетив об мою грудь, бултыхнулась в суп.

Твою мать! Быстренько схватила большой половник и выудила со дна злосчастную банку. Крышка осталась в бульоне, значит содержимое полностью теперь в супе. Что там было?! Что было в злосчастной банке?! Судорожно выловила и крышку. Прочитав название, обомлела:

"Быстрорастворимый желатин".

Вика, блядь!

ГЕРМАН

Мировая — видно, не наш конёк. Увидев, как она покоит голову на плече этого рыжего красавца-напарника, вдруг вскипел, забурлил и разорался, как чайник со свистком.

В течение полового воздержания и пребывания близ желанного "Кексика", не знал куда деть тонну не выплеснутой энергии. Хоть проститутку иди заказывай. Надю отправил наконец гулять, предварительно выслушав её истерику о том, какая я "неблагодарная скотина". Собственно, никогда и не спорил с этим.

Каждый день ни по разу принимал душ и вымачивался в ванной. Невольно ловил себя на мысли, что уже сдружился с жирафом от Вики и веду с ним плачевные диалоги, а он сочувствующе смотрит на меня и благодарно слушает. Пиздец, товарищи!

За эту неделю решил съездить к отцу. Нарочно выбирал время, когда кроме него в доме никого не будет, но, как назло, столкнулся с матерью и сестрой.

— Герочка, — мама устремилась ко мне и пренежно обняла.

Женщина пятидесяти лет всегда с иголочки. Дорогие стилисты, косметологи, туалеты. Она, как заправская аристократка всегда держала марку на высшем уровне — этикет, воспитанная речь, грация в движениях — и пыталась к этому приучить своих детей. Марат с Элиной важно переняли её манеру, но не я.

Мне было комфортней с простыми людьми без чувства собственного достоинства и лицемерия. Потому, может, и пошёл в повара, так как качан капусты у меня вызывал больший интерес, чем рост акций нашей фирмы или колит у собачки моей сестры.

— Паша тобой так доволен, — запела мама. — Все сбежались отведать высокую кухню от моего сыночка. Я так горда тобой…

— Ты хорошо себя чувствуешь, мам? — отстранился. — Недавно я был холопом и сранной поварёшкой.

— Ты достиг высот. Ты же мой сын!

— Мне бы больше хотелось быть сыном только твоего мужа, — скривился в издевке.

Лицо матери тут же стало жестче и старее.

— Проявляй уважение к тому, кто дал тебе жизнь и образование! — рявкнула она. Понеслась телега под откос.

Элина тут же выдвинулась защищать родительницу. Ох, зря!

— Эта кухня превратила тебя в настоящего хама и подонка, — гордо вздёрнула носик.

— Скорее, двуличность вашего хвалёного общества и жажда воткнуть в спину нож, — спокойно поправил я.

— Герман, сколько можно? Два года прошло уже! — взвизгнула Элина.

— Тогда удали номер той твари из своего телефона и прекрати посещать с ней спа-салоны.

— Она — моя подруга, — парировала недосестра.

— А я твой брат, который застукал ту шалаву в постели с другим мужиком, — рявкнул так, что дрогнули стены. — Молчу вообще о том, что вы все знали о её блядстве и язык в жопу засунули.

— Герман, следи за выражениями! — недовольно повысила голос мама.

— Следите лучше за своими подлыми выходками. Двуличные гусыни! — громыхнул я, шокировав женщин. Послав их как можно крепче, устремился в комнату отца.

Папа полгода назад пережил операцию на сердце, потому больше находился в своей комнате. К нему приставили хорошую сиделку-медсестру, которая тщательно следила за свои подопечным и являлась его вечным хвостом.

Семейный бизнес перешёл Марату и мне, но браться за него не имел никакого желания, вверив все карты брату на почве чего и с ним возникли контры. Он требовал моего участия в делах фирмы и называл нахлебником, за что неоднократно отправлял его на три советских и даже пару раз был готов продать часть своих акций. Отец делать мне это не позволил, грозно рявкнув, что работал столько лет не для того, чтобы его отпрыски разбазарили все многолетние труды. В конечном итоге я достойно одел на себя ярмо семейного уродства и существовал поодаль от родни.