Ропот гостей, как людей, так и дивов из других кланов и представителей других народностей, чьи названия я не знала, разносился достаточно громко. На него невозможно было не обращать внимания.

— Тишина! Пожалуйста, сохраняйте тишину! — потребовал див Урахан. — Церемония должна продолжаться. Траур по изгнанному сыну никак не может помешать процессу.

Актаур снова поднял руку.

— Церемония не может быть продолжена. Уже были озвучены причины, по которым эти трое не могут сочетаться браком! — заявил он. А затем указал на меня. — И можно просто спросить ее, под чарами истины, кто она такая. Ведь если она не Оленнара Нар-туур, то вы понесете изрядные потери.

Послышались одобряющие возгласы.

И похоже, гости были достаточно влиятельны, чтобы див Урахан уступил. Див Дахар при этом так сдавил мой локоть, что у меня едва не отнялась рука. А Раузан, вцепившаяся в другой локоть, едва не пустила мне кровь, так сильно ее ногти впились кожу.

— Если ты, сука, помешаешь моим планам, я сама тебя убью, — прошептала она мне в ухо.

Извини дорогуша, терять мне и так нечего. Вдруг повезет, и я, после смерти здесь, проснусь у себя дома?

Устанавливать истину Актауру не позволили. После недолгих дебатов гости и див Урахан пришли к согласию, и вперед выступил еще один див из гостей.

Он поднял ладонь и зажег над ней синий шарик.

— Отвечай мне, женщина, правду и только правду. Иначе магия покарает тебя!

Да уж, помню, как ныли торговцы на допросе у Актаура. И скрывать мне точно нечего.

— Кто ты, женщина? Являешься ли ты Оленнарой Нар-туур? — приступил к расспросам этот судья.

— Я здесь чужая. И я не являюсь Оленнарой Нар-туур, — заявила я.

Слава богу, дивы не озаботились наложить на меня молчанку после того, как Урахан ее снял. И я могла отвечать нормально, а не дурацкой пантомимой.

Шарик окрасился белым. Див Дахар отчетливо скрипнул зубами. И как только не поломал? Они же острые! От руки Раузан разошлось ощущение холода, словно она пыталась тянуть меня за невидимые ничточки — и не могла.

Следующие расспросы касались все того же — как я оказалась здесь, как и кто меня похитил, обстоятельства продажи на рынке. Все это время шарик горел белым.

— Как ты оказалась здесь? — судья был неумолим, ни к своим, ни ко мне.

Актаур даже чуть голову склонил к плечу, с явным любопытством ожидая ответа на этот вопрос.

— В оазисе, где мы с ним остановились на ночевку, — я указала на Актаура, — мы гуляли под луной за пределами линии пальм. На оазис напали. Он сражался, я осталась с ребенком. Появился див Дахар и начал пугать меня и ребенка. На мне был покров, и он меня не видел… А ребенок испугался и сдернул покров. Див Дахар меня увидел и схватил, а затем силой привел сюда, — я говорила как можно быстрее, чтобы дивы не успели меня заткнуть.

Шарик все еще испускал ровный белый свет.

Гости тихо перешептывались: "Гуляли под луной, хе-хе", " Так она и вправду носила его покров", "Какой позор, красть чужую жену, да еще выдавать ее за другую…"

— Значит, ребенок действительно есть? — наконец прозвучал вопрос.

— Да. — Шарик остался белым.

— Чей это ребенок?

Я вздохнула. Тут не солжешь.

— Ребенка родила госпожа Оленнара Нар-туур. От кого — мне неизвестно.

По рядам пронесся коллективный вздох удивления. Но шарик из синего мигнул и остался белым.

— Давно?

— Чуть больше четырех недель назад.

— Как он оказался у тебя?

— Госпожа Оленнара просила меня позаботиться о нем перед своей смертью, — с мрачным удовлетворением ответила я.

Шарик продолжал светиться белым. Все ведь правда, она действительно просила меня об этом. А что умерла она только сегодня и только душой, я пожалуй уточнять не буду.

— Где сейчас ребенок?

Я вздохнула. Пробежалась взглядом по гостям. Одна из женщин султана сосредоточенно рассматривала перстни у себя на руках, остальные следили за представлением. Все-таки не каждый день дивы оказываются в столь порочащей ситуации.

— Разве это так важно? — попробовал нарушить допрос Дахар.

Выбранный судья качнул головй из стороны в сторону, не приняв слов Дахара.

— Вы сами согласились установить истину, собрат, — возразил он.

И жестом предложил мне продолжить.

— Я не знаю. Див Дахар отобрал у меня малыша и отдал его как плату человеку, который отзывается на имя Пенрак. И он носит такие же одежды, что и вон тот гость, — я указала на Ташиара.

Дивы хмыкнули. Гости разразились тихими восклицаниями отвращения: "Ребенка, и этим!", "А ведь Черная луна уже следующей ночью…", "Мерзость. Как только их пригласили сюда!", "Давно следовало выжечь это гнездо чернокнижников!"

— Туда ублюдку и дорога, — прошипел див Дахар.

“Прекраснейшая” из жен султана тем временем закончила что-то считать на пальцах и обратилась к своему господину.

— Мудрейший, разве не получается так, что госпожа Оленнара зачала ребенка перед тем, как отправиться в молитвенное уединение? Раз уж ребенок есть, и он рожден чуть больше четырех недель назад…

Стоило ей договорить, как над садом воцарилась тишина. Полная.

Словно кто-то опустил заклятье, заглушающее звуки.

— Повтори, женщина, — потребовал див Урахан у жены султана.

Она посмотрела на своего мужа и, после его утвердительного кивка, озвучила свои расчеты.

— Что? — парочка моих несостоявшихся супругов развернулась ко мне.

Дахар потянул меня на себя первым.

— Ты! Я не верю, что ты не Оленнара! Это ты родила ребенка! Моего ребенка! — он потащил меня назад, к кафедре. Схватил за волосы, заставил наклониться. — Сейчас же клянись, что становишься моей женой!

С другой стороны шипела Раузан:

— Стерва! Как ты посмела украсть у меня первенца! Ты должна была носить моих детей, а не беременеть от него! — когти дивы впились так сильно, что я дернула рукой, силясь освободиться.

Шпилька, лежавшая в рукаве, скользнула в ладонь. И внезапно развернулась — пусть только в магическом мире, но я явственно ощущала в руке предмет явно больший, чем тонкая спица. Не глядя, я ударила в сторону Дахара. И вместе с ударом послала ему всю накопившуюся ярость. Как меня достали эти двое! Все проблемы, как Оленнары, так и мои — только от того, что эта парочка решила ставить эксперименты на людях!

Оружие в моей руке повело себя как живое. Оно дернулось, проскальзывая по магическому щиту дива, а найдя слабый узел — впилось в него и пробило насквозь, дойдя до среднего из красных шаров. Див дернулся, как насаженная на иглу лягушка, и отпустил меня.

И в этот момент Раузан развернула меня к себе и попыталась вцепиться в лицо или выцарапать глаза.

— Сука! Ты все испортила! Ребенок должен был быть моим! Моим! — она наседала на меня, не замечая упавшего Дахара.

Я, уже не сомневаясь, ударила и во второй раз. Теперь я ясно видела, что шпилька действительно была сложена как оригами — и развернулась в короткое копье, чуть больше метра длиной. Там, где должно было быть тупое древко, внезапно появилось острие, и оно вонзилось точно в солнечное сплетение дивы.

Она замерла, схватилась тонкими пальцами за грудь, и начала оседать на землю. Но крови не было. Удар был только в магическом плане, в физическом я все еще держала шпильку, пусть и несколько странно — самыми кончиками пальцев, а остальная ладонь кружком охватывала пустое на обычный взгляд пространство.

Див Урахан за происходящим на подиуме не следил вовсе. Он наседал на Ташиара, требуя вернуть ребенка. Тоже понял, что ожидает его внука.

По окрику старика-дива в сад вбежали охранники. Они кинулись к культистам, но тех внезапно стало впятеро больше — новые возникли словно из ниоткуда и окружили своего Главу плотным кольцом.

Ташиар глянул на меня, на тела Дахара и Раузан, и поднял ладонь в прощальном салюте. Я тоже подняла руку, думала метнуть свое оружие в Главу культистов, но мое копье сложилось обратно в шпильку.