Итак, анализ всех имеющихся в нашем распоряжении аргументов позволяет заключить, что геологическая история Северной и Южной Америки протекала совершенно различно, а во многих отношениях даже контрастно. Северная Америка в очень ранний период, несомненно, так тесно соединялась с Европой и Азией, что оба материка могли обмениваться высшими формами жизни, по мере того как таковые постепенно возникали в обоих полушариях. Такие более совершенно организованные существа быстро брали верх и обусловливали вымирание большинства предшествовавших им низших форм. Неарктика, таким образом, развивалась параллельно с Палеарктической областью, хоть ее фауна и является в настоящее время, да наверное и всегда была, менее разнообразной и более подверженной вторжениям низших типов из соседних стран южного полушария. Южная же Америка по ходу своей истории во многих отношениях была параллельна Африке. Обе части света долгое время оставались почти совершенно изолированными материками или группами крупных островов южного полушария, и обе поэтому соответственно развивали свои собственные формы животных из низших предковых форм, первоначально на них попавших. Только Южная Америка, по-видимому, обладала большим протяжением и более благоприятными условиями жизни и оставалась почти совершенно изолированной до более позднего времени. Здесь, следовательно, могла образоваться более разнообразная и богатая фауна туземных типов животных. Соединение Южной Америки с северным материком было настолько недавним и даже в наше время поддерживается таким узким перешейком, что они ни разу не заселялись более прогрессивными млекопитающими в масштабах сколько-нибудь сходных с теми, какие имели место в Африке. Поэтому Южная Америка почти в такой же степени, как Австралия, сохранила образцы целого ряда низших и древних млекопитающих, которые давно бы погибли, если бы вся эта страна не отделялась от северного материка в течение средне– и позднетретичного времени.

Нам надо еще рассмотреть отношения островного материка Австралии к Азии и Южной Америке, так как он фаунистически связан с обоими полушариями. Австралия с Новой Гвинеей, которая с ней соединялась вплоть до новейшего времени, отличается от всех прочих материков величайшим однообразием и низкой ступенью развития своих млекопитающих, почти сплошь принадлежащих одному из наиболее низших отрядов – сумчатым. Обезьяны, хищные, насекомоядные, а также обширный и почти повсеместно распространенный класс копытных – все в одинаковой мере отсутствуют; единственными млекопитающими, встречающимися наряду с сумчатыми, являются несколько немногочисленных видов еще ниже стоящего типа однопроходных[214] и несколько наиболее мелких форм грызунов – именно мышей.[215] Сумчатые же многочисленны и разнообразны: они образуют 6 семейств с 33 родами и примерно 120 описанными видами. Ни одно из этих 6 семейств не представлено ни на каком другом материке, и уже одно это доказывает, что Австралия в течение всего третичного периода несомненно была почти или совершенно изолирована.

Птицы, как и следовало ожидать, не обнаруживают столь полной обособленности, но и среди них есть немало своеобразных туземных форм. До 15 семейств принадлежит исключительно Австралии, именно райские птицы, медососы, лирохвосты, щеткоязычные попугаи, сорные куры и казуары.

Наше знакомство с древними млекопитающими Австралии весьма неполно, так как все, что нам известно, заключено в послетретичных или позднетретичных отложениях. Интересно, однако, отметить, что все эти вымершие животные принадлежат к типу сумчатых, хотя некоторые сильно отличаются от всех современных форм и подчас поражают нас своими необычайными размерами, почти соперничая с мастодонтами и мегатариями северных материков. В самом начале третичной формации в Европе тоже находили остатки сумчатых, но все они принадлежат к типу опоссумов,[216] не встречающемуся в Австралии; а это указывает на то, что даже в то раннее время не было связи между Палеарктической и Австралийской областями. Еще намного раньше, в оолите и триасе, было найдено несколько мелких млекопитающих, которых с почти полной достоверностью можно считать сумчатыми и которые очень походят на мурашееда (Myrmecobius), маленького и редкого зверька и поныне встречающегося в Австралии. Животное, близкое к описанному, было найдено в одновозрастных слоях Северной Америки, и поэтому мы имеем полное основание думать, что в эту отдаленную или близкую к третичной формации эпоху Австралия или какая-нибудь страна, с тех пор с ней соединившаяся, получила некоторое количество иммигрантов из числа млекопитающих, переселившихся с великого северного материка. Но с тех пор она, несомненно, пребывала вполне изолированной.

Наличие в Америке опоссумов истолковывалось некоторыми авторами в качестве доказательства прежнего соединения этого материка с Австралией, но так как опоссумы встречались и в Европе в эоценовые и миоценовые времена и так как до постплиоценового периода в Америке не находили ни единого следа их, весьма вероятно, что они проникли в Америку из Европы или северной Азии в средне– и позднетретичное время и процветали там благодаря менее ожесточенной конкуренции с высшими формами животных.[217]

Австралийские и южноамериканские птицы, правда, показывают нам несколько случаев весьма отдаленного и обобщенного родства, которое, однако, проще всего объяснить тем, что в обеих странах сохранились прежде повсюду распространенные группы.[218] Но это родство ни в коем случае нельзя рассматривать как доказательство непосредственного соединения обоих материков в третичную эпоху.

Пресмыкающиеся дают еще менее указаний на такое соединение, чем птицы и млекопитающие, но в случае земноводных, пресноводных рыб и насекомых дело обстоит иначе: все эти классы дают нам примеры семейств или родов, встречающихся в одинаково умеренных по климату областях Южной Америки и Австралии. Но факт, что такие случаи ограничиваются этими тремя классами и растениями, является наилучшим доводом против непосредственного соединения, так как именно эти организмы могли различнейшими способами переправляться через море. Сильные бури и ветры, льдины, плавающие стволы плавника, морские птицы – все это средства, при помощи которых, как известно, такие животные или их яйца, равно как и семена растений, могут распространяться. Надо заметить к тому же, что все они неплохо переносят холод; совершенно обратное мы видим в случае настоящих рептилий и сухопутных птиц, которые очень теплолюбивы. Таким образом, совокупность всех этих фактов указывает скорее на большую некогда протяженность Антарктического материка и его островов, уменьшавших площадь открытого моря, чем на какое бы то ни было соединение или даже только близкое соседство Австралийского и Южно-Американского материков.[219]

Повторим теперь вкратце выводы, к которым мы пришли. В раннетретичное время мы, по всей вероятности, нашли бы материки уже существующими и даже имеющими очертания, похожие на современные. Но во многих частностях, именно в размерах и присутствии ряда соединительных звеньев между материками, мы заметили бы, однако, значительные отличия. Первое, что мы оба отметили, – это наличие более полного разъединения между северными и южными материками. В наше время есть только один вполне изолированный южный материк – Австралия, но в то время и Африка и Южная Америка были большими островами или архипелагами, совершенно изолированными от прочих материков. Большой Европейско-Азиатский материк простирался далее на юго-восток, покрывая современные мелководные моря Японии, Китая и Явы. В направлении на юго-запад он включил в себя и Северную Африку, ибо Средиземное море распадалось тогда на два внутренних бассейна; на западе и северо-западе материк включал и Британские острова, быть может простираясь даже до Исландии и Гренландии. Под водой могла находиться значительная часть северной Сибири и северо-западной Азии; полуостров Индостан был островом с значительным продолжением на юг и с захватом того, что теперь является Лаккадивскими и Мальдивскими коралловыми рифами. Гималаи были цепью холмов умеренной вышины, великая среднеазиатская пустынная возвышенность – плодородной равниной; большая часть материка отличалась тропическим или субтропическим климатом и даже на крайнем севере развивалась пышная растительность. Этот большой материк изобиловал великим множеством животных, особенно млекопитающими, среди которых были предковые формы всех ныне существующих высших типов, существовавшими рядом со зверями низшей организации (как лемуры и опоссумы) и сохранившимися ныне лишь в южном полушарии. С этим материком соединялся через современные Берингов пролив и Камчатское море[220]Северо-Американский материк, вероятно несколько меньших размеров на востоке, но более вытянутый на юге и на севере, как и в наше время, изобиловал внутренними озерами, распространенными к западу от современной озерной области. Этот материк, по-видимому, отличался менее тропическим климатом и растительностью, чем материк восточного полушария, однако и он давал приют разнообразной, хотя совершенно отличной, фауне. Здесь водились родоначальники лошадей, величиной с собаку, гиганты, похожие на тапиров и свиней, странные животные, родственные носорогам, затем Dinocerata – огромные рогатые животные, в общих чертах родственные слонам и генерализованным копытным, Tillodontia,[221] еще сильнее отличающиеся от всех современных форм, ибо они соединяли в себе признаки, ныне разбросанные по отрядам хищных, копытных и грызунов. Предковые формы приматов, родственные одновременно и лемурам и южноамериканским обезьянам, тоже населяли этот материк.