Санти был благодарен матери, хотя они никогда и не обсуждали этого. Оба притворялись, как будто ничего не происходит. Каждое утро он лихорадочно просматривал письма, но они большей частью были адресованы его отцу. С замиранием сердца он ждал, что вот-вот придет письмо от его возлюбленной. Однако ни Санти, ни Чикита не знали, что первой письма получала на руки Мария, которая по дороге в университет пробегала глазами имена всех адресатов.

Когда она увидела то письмо, она не узнала почерка Софии. Письмо было отправлено из Франции, но оно точно должно было быть от Софии. Кого еще Санти знал во Франции? Это было любовное послание, замаскированное под обычное письмо. Они снова пытались обойти ее. Марии показалось, что ей влепили пощечину. Обида сдавила ее горло так, что на мгновение прервалось дыхание. Ее обуяла ревность. Ей хотелось кричать на весь дом от несправедливости. Почему они так обошлись с ней? Разве она не была им обоим лучшим другом? Разве ее чувства не берутся в расчет?

Мария тихонько вошла в свою спальню и закрыла за собой двери. Сняв туфли, она нырнула под одеяло. Долгое время она просто глядела на конверт, не зная, что предпринять. Как бы она ни сердилась на Санти, ей все-таки следовало отдать письмо ему. Однако ее ослепила обида. На этот раз они не выйдут сухими из воды. Зачем они обрекли ее на такие страдания? Она надорвала конверт и вытащила листок, сразу узнав небрежный почерк своей легкомысленной кузины. Она прочла первую строчку: «Моему любимому». Мария не стала читать всего письма, а сразу пробежала глазами его конец. Ей было интересно, как София подписала письмо. И она нашла это место. «Мое сердце бьется от предвкушения встречи. Без обещания того, что наша встреча состоится, боюсь, оно не будет биться совсем. Софи».

Мария с горечью подумала, что Санти уедет вслед за ней. Ее вдруг охватила злость. Нет, это невозможно. Они планировали уехать вместе и больше никогда не возвращаться? Но что будет с папой и мамой? Они умрут от горя. «Я не позволю, чтобы это произошло, — решила Мария. — Санти будет жалеть об этом до конца своих дней. Он ведь не сможет вернуться в Аргентину!» Сердце Марии забилось, когда она начала лихорадочно соображать, как лучше поступить. Если она сожжет письмо, София поверит в то, что Санти изменил свое решение. Как ожидалось, она проведет в Европе три года, а за это время многое может случиться. Она вернется другим человеком. В ее сердце умрет эта глупая страсть. Если же Санти уедет вслед за Софией сейчас, то они исчезнут из жизни своих семей навсегда. Она не может потерять их обоих.

Мария записала адрес Софии в свой дневник в обратном порядке, на случай, если Санти его увидит, а потом приписала лишнюю букву, чтобы окончательно сбить с толку того, кто, возможно, увидит запись. Потом вложила письмо в конверт, так как не могла заставить себя прочесть его целиком. Даже ее любопытство померкло, когда она представила, что узнает подробности их постыдного романа. Мария вышла на балкон с коробком спичек и торжественно сожгла письмо в цветочном горшке. Когда от него осталось лишь перышко золы, она вдавила его в землю пальцами. После этого опустилась на кафельный пол и, ощущая его холод, поежилась, дав наконец волю слезам, которые душили ее с того самого момента, как ей открылась страшная правда. Она знала, что поступает некрасиво, но была уверена, что они еще поблагодарят ее за вмешательство. Ведь она делала это не только ради себя, но и ради них самих. Она делала это ради родителей, которые не переживут разлуки с любимым сыном.

Мария ненавидела Софию, она скучала по ней, она хотела ее видеть, как никогда прежде. Ей хотелось вновь поговорить с ней, выслушать ее резкие замечания, посмеяться вместе с ней. Они росли, как сестры, они делили все. София всегда была эгоистичной, но не скрытной. Мария не могла понять, почему она не написала ей, как будто это все для Софии не имело никакого значения. Ей было горько думать, что она всегда была для кузины лишь верным щенком. Получается, что София никогда не ценила их дружбу, раз она могла так поступить. Теперь она поймет, каково это — мучиться ожиданием, страдать от обиды, быть неважной. Когда Мария позже вспомнила о своем поступке, она ощутила укол совести и поклялась никому не открываться. Она смотрела в зеркало и не узнавала себя, настолько горько ей было от осознания своей низости.

Следующее письмо не заставило себя ждать, и Марию стало мучить чувство вины. Она не думала, что София напишет снова. Она быстро спрятала письмо на дне сумки и позже подвергла его экзекуции огнем, как и первое. После этого она каждое утро спускалась вниз, подобно вору, прельстившемуся легкой добычей. Она уже оплела себя паутиной лжи и не могла из нее выбраться, даже если бы захотела.

Выходные без Софии проходили скучно. С ее исчезновением семьи перестали общаться, как прежде. Лето уступило место осени и зиме. В воздухе пахло сожженной листвой и сыростью. На ранчо все, казалось, погрузилось в меланхолию. Субботние пикники прекратились, и от площадки, где всегда жарилось мясо, осталась лишь грязная лужа, символизировавшая конец былой дружбы.

Недели сменялись месяцами, и Санти погружался во все большее отчаяние. Он не мог понять, что помешало Софии написать ему. Неужели она пытается забыть его? Его мама проявила сочувствие, но просила быть реалистом. Он должен снова повернуться лицом к жизни, свет ведь не сошелся клином на Софии, говорила она. Вокруг столько девушек! Отец тоже велел ему выбросить из головы эти глупости. Он добавил, что в юности с людьми часто случаются подобные неприятности. Очевидно, для него лучший выход — с головой уйти в учебу, отбросить все сомнения и ждать, когда наступит лучшее время. Было видно, что родители очень разочарованы в нем. Однако они понимали, что наказывать сына презрением слишком жестоко. «Он и так получил урок», — говорили они.

София не выходила у него из головы — все мысли Санти были только о ней. Во сне он часто скакал верхом, преследуя ее, словно мираж, но не мог догнать, и просыпался совершенно обессиленный. Санти не переставал вспоминать дни, когда они были вместе с Софией. Он с тоской проводил рукой по зарубкам на волшебном дереве, представляя, как вновь увидит ее. Он мучил себя сомнениями и воспоминаниями до тех пор, пока у него не осталось слез.

В июле того года Хуан Доминго Перон, президент Аргентины, умер в своем кабинете всего через восемь месяцев после возвращения из ссылки. Любимый одними и ненавидимый другими, он оказался связан многими узами со страной, потому что его имя было на слуху тридцать лет. Тело Перона не было забальзамировано, а похороны прошли без лишней помпы, как он сам завещал. Вторая жена Перона Исабель сменила его на президентском посту, и страна начала угасать. Исабель полагалась на своего коварного советника, в прошлом полицейского и астролога Жозе Лопеза Регу, который получил прозвище Колдун. Он утверждал, будто может воскрешать мертвых и разговаривать с архангелами. Он писал для Исабель речи, заявляя, что слышит их от самого Перона. Но страна была уже доведена до отчаяния, и никто не в силах был остановить неизбежное, ни Исабель, ни Жозе Лопез. Началась партизанская война, которую пытались подавить головорезы Колдуна. Пако предсказал скорое свержение президента.

— Она танцовщица в ночном клубе, и там ей и место. Этой женщине нечего делать в политике, — ворчал он.

И он оказался прав. В марте 1976 года военные отстранили Исабель от власти и посадили под домашний арест. Генерал Виледа развязал войну, борясь со всеми непокорными. Людей, которых подозревали в несогласии с политикой государства, хватали, пытали и убивали. Началась эпоха Большого Террора.

Женева, 1974 год

София сидела на скамейке лицом к голубому озеру. Ее взгляд был устремлен куда-то вдаль, где виднелись горы. Глаза Софии покраснели от слез. Было довольно холодно, хотя небо поражало волшебной синевой. Она сидела, закутавшись в замшевое пальто своей кузины. На ней была шерстяная шапочка, но она все равно дрожала от холода. Доминик не уставала напоминать, что София должна есть. Что скажет Санти, если она вернется в Аргентину увядшей и исхудавшей? Но Софии не хотелось есть. Она поест, как только получит письмо, говорила она.