Она знала, что ей не надо было позволять целовать себя, но звук его голоса, мелодичность испанской речи, его неподражаемый аргентинский акцент, запах лошадей, туман, который отрезал их от всего мира... Она потеряла ощущение времени и ответила на его поцелуй. София понимала, что это неправильно, поэтому тут же отстранилась, заметив, что туман рассеивается.

— Посмотри, небо уже проясняется, — с надеждой в голосе произнесла она.

— Я хотел бы остаться здесь, — мягко проговорил он.

— Я промокла насквозь, мне холодно, и у меня очень болит нога. Прошу тебя, отвези меня домой, Гонсало, — попросила она.

— Хорошо, — вздохнул он. — Я даже не заметил, как стало холодно.

Софии хотелось поскорее увидеть Давида. Наверное, он очень волновался.

Гонсало отнес ее к тому месту, где их ждали привязанные лошади. Дорога назад отняла много времени, потому что на этот раз они ехали очень осторожно. София снова было потерялась, но решила положиться на чутье Сафари. Когда лошадь сама вывела их к дому, Софии оставалось только удивиться тому, что ей раньше не пришло это в голову.

— Так, пора отправляться на их поиски, — решительно произнес Давид отходя от окна.

Было уже темно, а парочка до сих пор не вернулась.

— Что-то случилось. Им нужна помощь, — добавил он раздраженно.

— Я проедусь вдоль дороги на «лендровере», — предложил Тони.

Эдди перехватил взгляд матери, но никто не посмел перечить Давиду. За обедом была очень напряженная атмосфера. Давид уже не скрывал того, в какое дурное расположение духа его привела история с Софией и Гонсало. Он все время выглядывал в окно, не в состоянии сосредоточиться на разговоре. Давид как будто надеялся, что они появятся из ниоткуда, как в кино. Тони и Эдди ничего не замечали, обсуждая игру в крикет, и Заза лишний раз убедилась в том, что мужчины — бесчувственные создания.

Давид выбежал через холл, схватив на ходу пальто и ботинки, как вдруг в открытых дверях появился Гонсало с Софией на руках, дрожащей и промокшей.

— Какого черта? Где вы были? — выкрикнул Давид, не в силах скрыть волнения.

— Это долгая история, мы вам потом расскажем. Давайте отнесем Софию наверх, — ответил Гонсало, проигнорировав предложение Давида отнести ее самому.

— Я вывернула ногу, — объяснила София, когда они проходили мимо него.

— Бог ты мой, что случилось? — переполошилась Заза.

Парочка выглядела так, словно они целый день валялись в грязи.

— Где твоя комната? — спросил Гонсало, направляясь к лестнице.

— Все время прямо. — София искала взглядом Давида, но он отстал от них.

Когда они дошли до комнаты Софии, Гонсало бережно опустил девушку на кровать.

— Я помогу тебе снять мокрые вещи и наберу воду в ванну, — сказал он.

— Не волнуйся, я справлюсь, — настойчиво вымолвила она.

— Доктор Сегундо знает, что делать, — пошутил он.

— Прошу тебя, Гонсало, со мной все в порядке.

— Спасибо, Гонсало, — раздался за спиной молодого человека твердый голос. — Почему бы тебе не переодеться? Ты у нас сегодня повел себя, как настоящий герой, но даже героям нужен отдых!

— Давид! — с облегчением воскликнула София.

Гонсало пожал плечами, улыбнувшись ей и показывая, что подчиняется приказу хозяина дома с большой неохотой.

— Какого черта вы так задержались? — сердито бросил Давид, направляясь в ванную, чтобы пустить горячую воду. Услышав шум воды, София внезапно ощутила себя безмерно уставшей.

— Мы потерялись в тумане, но спрятались среди развалин замка...

— Как вы туда попали?

— Давид, я в этом не виновата.

— А лошади? Разве вы не видели, что собирается туман? Или ты была слишком увлечена беседой со своим новым другом?

— Не я предложила эту прогулку. Мне не хотелось ехать. Ты мог бы остановить меня, если бы захотел.

— Немедленно раздевайся, иначе тебе не миновать простуды. Я уже набрал полную ванну, — сказал он, направляясь к двери.

София поняла, что Давид ревнует, и грустно улыбнулась.

— Я не смогу самостоятельно добраться до ванной, — слабым голосом пожаловалась она.

Давид обернулся, и она не без радости увидела, что он разгневан. Ей хотелось поцеловать его, чтобы посмотреть, как изменится его лицо.

— Я позову Зазу, — натянуто проговорил он.

— Я не хочу Зазу. Я не хочу Гонсало. Я хочу только тебя, — медленно вымолвила она, глядя прямо в голубые глаза Давида.

— Вас не было так долго! Я места не мог найти себе от беспокойства! — взорвался он. — Что мне было думать?

— Я полагала, что ты уважаешь меня. Неужели ты считаешь меня способной прыгнуть из объятий одного мужчины в объятия другого? Разве ты не доверяешь мне?

— Прости.

— Это все потому, что он аргентинец?

— Потому что он красивый и молодой. Я ведь на двадцать лет старше тебя, София.

Она услышала в его голосе страдание, и это очень тронуло ее.

— И что же?

— Я старый.

— Я люблю тебя. И любила бы, сколько бы лет тебе ни было. Мне все равно, — сказала она, освобождаясь от одежды.

— Разреши мне помочь тебе, — направляясь к ней, вымолвил он.

Он встал на колени перед кроватью, взял лицо Софии в ладони и начал целовать его. Его губы были такими мягкими и теплыми, что ей хотелось прижаться к нему и заснуть в его объятиях, свернувшись калачиком, но он отстранился.

— Ты промокла до нитки, — засмеялся он, глядя на мокрое пятно, которое оставил на его рубашке свитер Софии.

Он потянул свитер вместе с футболкой, одним быстрым движением освободив ее от промокшей одежды. София задрожала. Ее волосы тугими влажными завитками рассыпались по спине и плечам. Давид целовал ее в губы, но она продолжала дрожать. Тогда он потянулся к ее джинсам и расстегнул их, осторожно стягивая вниз, чтобы не потревожить больную ногу. Ее одежда была забрызгана грязью.

— Милая моя, тебе надо принять ванну, — сказал он.

— Как, в нижнем белье?

Она рассмеялась и расстегнула крючки на бюстгальтере. Ее грудь оказалась удивительно полной для такого хрупкого тела. София вся покрылась гусиной кожей, а ее кроваво-красные соски призывно торчали от холода. Она сняла плавки и протянула Давиду руки. Он поднял ее с кровати и отнес в ванную.

— Ты такая красивая, — проговорил он, целуя ее в висок.

— И холодная.

Она прижалась щекой к его лицу.

— О, пена, — выдохнула она, когда он опустил ее в ванну, наполненную до самых краев.

Давид присел рядом, наблюдая, как к Софии возвращается жизнь. Ее губы снова стали нежно-розовыми, а щеки покрылись сияющим румянцем. София расслабилась и полностью погрузилась в горячую воду. Ее распухшая нога снова дала о себе знать, но София не обращала на это особого внимания. Она словно родилась заново. Завернувшись в большое белое полотенце, она позволила Давиду отнести себя на кровать. Он повернулся к выходу, но она удержала его.

— Я хочу, чтобы ты любил меня, Давид, — сказала она, крепче обнимая его за шею.

— А как же гости? — спросил он, проведя рукой по ее мокрым волосам.

— Они не будут очень скучать. И потом, пострадавшая сторона сегодня я.

— Вот именно. Секс вреден в таком состоянии, — пошутил он.

— Я занимаюсь сексом не ногой, — захихикала она, дыша ему в плечо.

Давид тоже рассмеялся и поцеловал ее снова. Он начал ласкать ее, касаться ее, наслаждаться ею. София с радостью обнаружила, что, когда она закрывает глаза, то видит Давида, и только его.

— Я знала, что за моей спиной что-то происходит, — еще с того самого уик-энда, когда ты пригласил Гонсало, — сказала Заза спустя месяц. — Я видела это в твоем взгляде, Давид. Ты плохой актер.

Она хрипло рассмеялась. Он позвонил ей в то утро, чтобы пригласить на обед, так как дела позвали его на несколько дней в город.

— Я не могу заставить себя расстаться с Софией даже на час, — признался он Зазе.

Они сидели за маленьким столом в уютном ресторане.