— Есть, — неохотно призналась Рени и, продиктовав Дайане номер, встала из-за стола, давая понять, что разговор окончен. — Прошу прощения, но сегодня у меня и в самом деле много важных дел, — повторила она.

— Спасибо, что уделили мне время, — машинально поблагодарила Дайана и тоже поднялась.

— Вы сообщите мне, когда Тасмин найдется? — спросила Рени.

— Если найдется, — поправила следовательша. — Да, сообщу.

— Я уверена, что найдется. — Небрежно кивнув на прощанье, Рени промаршировала к выходу.

Дайана Франклин смотрела ей вслед. За те семнадцать лет, что она проработала в полиции Лас-Вегаса, ей довелось повидать многое, но таких, как Рени Фалькон, она еще не встречала. Напористая, наглая, целеустремленная, нисколько не стесняющаяся своей принадлежности к секс-меньшинствам, эта женщина знала, чего хочет, и умела добиваться своего, нисколько не стесняясь в средствах. Это-то последнее обстоятельство и смущало Дайану больше всего. Она была уверена, что миссис Фалькон что-то скрывает.

У Дайаны Франклин был феноменальный нюх на разного рода секреты, и она готова была голову дать на отсечение, что в данном случае речь идет не о мелких нарушениях санитарного или налогового законодательства. Нет, хозяйка «Кавендиша» пыталась скрыть что-то куда более важное.

Например, убийство…

Макс давно готова была сдаться, но каким-то чудом продолжала идти вперед, хотя у нее болела буквально каждая мышца, а бок немилосердно саднило. Кроме того, она замерзла и проголодалась. Ей казалось, они бегут через лес уже несколько часов, когда Туз наконец объявил привал.

Макс как подкошенная рухнула на землю, отдышавшись немного, она села, прислонившись к стволу дерева, и подтянула колени к подбородку, пытаясь унять дрожь.

— Где твой мобильный телефон? — спросил из темноты Туз.

— Псих забрал. А где твой?

— А ты как думаешь?

— Все равно я не могу рассказать матери о том, что случилось, — добавила Макс, немного подумав.

— Это почему? — удивился Туз.

— Она просто взбесится, когда узнает, что я позволила похитить себя какому-то козлу.

— Ты ничего никому не позволяла, — серьезно возразил Туз и, обняв ее за плечи, прижал к себе. — Это просто случилось, и все. Ты ничего не могла поделать. Кстати, — добавил он после небольшой паузы, — я вовсе не подбиваю к тебе клинья. Просто я пытаюсь хоть немного согреть нас обоих.

Но Макс и так не возражала — в его объятиях ей было тепло и уютно.

— А кто твои родители? — спросила она и сама придвинулась поближе к нему.

— У меня нет родителей — они погибли в авиакатастрофе. С тех пор я живу со старшим братом.

— А он кто?

— Пожарный.

— Твой брат — пожарный?

— Разве ты не слышала, что я только что сказал?

— Извини, это у меня привычка такая дурацкая — переспрашивать.

— А какие еще у тебя есть дурацкие привычки? — усмехнулся Туз.

— Заткнись.

— Заткнусь, если ты заткнешься.

Они немного помолчали, потом Макс сказала:

— Знаешь, Туз, я, наверное, не смогу идти дальше. У меня ужасно болит нога.

— А что с ней такое? Мне казалось — у тебя болит только бок, который ты ободрала.

— Он приковывал меня за ногу к кровати. Наручниками. Они были очень тугие и натерли мне лодыжку до крови.

— Господи! Вот уж точно настоящий псих!

— Он не соглашался снять наручники, пока я его не убедила… Слава богу, я сумела это сделать, иначе я бы не смогла добраться до окна и бежать с тобой.

— Мне очень жаль, что такое случилось с тобой, Макс, — сказал Туз.

— Нет, это мне жаль, что из-за меня ты оказался замешан во всем этом, потому что… потому что…

— Что? — спросил Туз, слегка пожимая ей руку.

— Нет, ничего, — ответила Макс думая о том, как тесно она прижимается к этому едва знакомому парню. К высокому, стройному парню с ямочкой на мужественном подбородке. К парню, который ее спас.

Генри редко видел сны. Но когда это все-таки случалось, его сновидения всегда были яркими, отчетливыми, кинематографичными. Сейчас ему снилась Мария. Она нежно гладила Генри по лбу и говорила о том, как сильно его любит. Он ясно видел ее склоненное лицо — юное, безмятежное и прекрасное в своей невинности. Изумрудно-зеленые глаза Марии смотрели, казалось, ему в самую душу, и Генри чувствовал, как они перестают быть двумя отдельными людьми, сливаясь в одно. Потом Мария уселась на него верхом и стала медленно расстегивать его брюки, а он потянулся к ее грудям, желая ласкать, гладить, сжимать…

Внезапно он пережил оргазм, и это его разбудило.

Несколько минут Генри лежал неподвижно, глядя в темноту блуждающим взглядом. Он чувствовал себя полностью удовлетворенным. Несмотря на то что Генри до сих пор оставался девственником, это не означало, что он никогда не испытывал оргазма. До разрядки его несколько раз доводили три развратные девицы, с которыми он общался по Интернету, но сегодня все было иначе.

Сегодня все было по-настоящему.

Приподнявшись на локте, Генри поглядел на часы. Пять утра. За окном только начинало светать, и Мария, конечно, еще спала в своей крошечной комнатке за стеной. Его дорогая Мария…

Вчера она впервые разговаривала с ним совершенно нормально. Точнее, это он говорил, а она слушала и не перебивала. И даже, кажется, соглашалась. В конце концов Генри даже снял наручники с ее ноги, потому что убедился — он может ей доверять. Как и он, Мария наверняка почувствовала, что этот день может стать началом их долгой и счастливой жизни вдвоем, началом рая…

Чувствуя необычайный эмоциональный подъем, Генри выбрался из постели и прошел в туалет. По дороге он ненадолго остановился у дверей спальни и прислушался.

Скоро, очень скоро они будут спать вместе в одной постели.

Нужно только немного подождать.

Генри не хотел торопить события. Пусть Мария привыкнет. Он готов ждать столько, сколько потребуется.

— Дай-ка мне взглянуть на твои руки, — сказала Макс, когда в лесу начало светать.

Туз покорно протянул руки. Они были покрыты грязью и запекшейся кровью, ногти сломаны, суставы распухли.

— Очень болит? — сочувственно спросила она.

— Да нет, ничего, — ответил он. — Жить буду.

— Хочешь взглянуть на мою лодыжку? — предложила Макс.

— Вообще-то у меня на уме были более важные вещи, но если ты настаиваешь… — Он наклонился к ее ноге. — Господи, ну и гад же он!

— Большой Псих. С большой буквы. Я его так называю.

— Хорошо, что мы от него удрали.

— И все благодаря тебе, — сказала Макс и огляделась по сторонам, но увидела только деревья, кусты и высокую траву. — Интересно, далеко ли мы убежали? И вообще, сколько сейчас времени?

— Я не знаю, мои часы остановились.

— А мои он забрал.

Туз немного помолчал, с шумом втягивая ноздрями воздух.

— Слушай, от меня не очень воняет? — спросил он наконец.

— Я как-то не принюхивалась, — смутилась Макс. — И вообще, учитывая обстоятельства…

— Нет, серьезно, от меня сильно пахнет? — Он с озабоченным видом понюхал свою толстовку. — Я два дня сидел под замком, к тому же мне пришлось прокапывать ход через какую-то дрянь.

— Я бы не сказала, что ты благоухаешь, как роза, но и от меня, наверное, тоже пахнет не очень хорошо.

— От тебя пахнет… — Туз снова потянул носом и закончил: —…Приятно.

— Вот и врешь! — воскликнула Макс. «Приятно»!.. Меньше всего ей хотелось, чтобы она была для него просто «приятной».

— А знаешь, о чем я сейчас думаю? — спросил Туз и, поднявшись с земли, энергично потянулся. — О большом сочном гамбургере с жареной картошкой. И хорошо бы еще запить это дело баночкой холодного пива. Этот… Большой Псих… Он тебя кормил?

— Кормил. Фруктами, овсянкой и супом. У него холодильник был просто битком набит едой.

— Это значит — он готовился к похищению, — задумчиво проговорил Туз. — Готовился, планировал…