Но сейчас Лаки было не до воспитания. В Вегасе ее ждал отель, и она чувствовала, что ее место там. Кто, кроме нее, позаботится о том, чтобы на последнем этапе не возникло никаких заминок и препятствий? Открытие должно было состояться ровно через две недели, и Лаки хотела и должна была быть в Вегасе.

Ну ничего, она вылетит туда сразу же после того, как отыщет Макс.

Заварив себе чашку чая, Генри вернулся на свою койку у окна и попытался снова заснуть в надежде, что ему приснится продолжение великолепного сна, доставившего ему такое острое и такое реальное наслаждение.

Мария… Мария с ним. Юная и невинная — девушка его мечты!

Да, она была именно девушкой его мечты; эти слова пришли к нему внезапно, и он сразу понял, что сказать иначе просто невозможно. И чем больше он размышлял об этом, тем острее становилось его желание поскорее увидеть ее. В конце концов он не выдержал и снова поднялся с койки. Интересно, гадал Генри, не рассердится ли она, если он разбудит ее слишком рано? В конце концов он решил, что сначала приготовит для нее завтрак — хороший, сытный завтрак, к которому она наверняка привыкла дома. Тосты, яичница с беконом, клубничный джем и кофе. Или сок. Ей это должно понравиться, если только она ест бекон. А вдруг Мария вегетарианка? Тогда ей и яичница не подойдет. Как жаль, что он не спросил ее об этом! Теперь, когда они будут вместе, он должен знать о ней все, чтобы предупредить любое ее желание, любой каприз.

Потом Генри задумался, что скажет его мать, когда он привезет Марию к себе домой. Мысленно он отрепетировал эту сцену, отчетливо представляя недоуменно-снисходительную гримасу, которая непременно появится на лице Пенелопы Уитфилд-Симмонс при первых же его словах.

«Доброе утро, мама».

«Доброе утро, дорогой».

«Познакомься, мама, это Мария — девушка, на которой я собираюсь жениться».

«О, она очень красива, дорогой. И, похоже, умна. Ты уверен, что она не слишком красива и не слишком умна для тебя?»

Черт! Проклятая старуха ухитрилась отравить своими саркастическими замечаниями даже его грезы! Сколько Генри себя помнил, мать всегда перебивала и унижала его, относясь к сыну без малейшего намека на уважение или хотя бы понимание. Она никогда не говорила, что он умен или красив, — ничего такого, что часто слышат от матерей другие дети. Пенелопа даже никогда не обнимала и не целовала его, и сейчас это показалось Генри чудовищной несправедливостью.

Минуту или две он думал о том, как еще обижала его мать, но потом вспомнил, что в данный момент она никак не сможет унизить его или выбить из колеи своими презрительными замечаниями. Чуть ли не впервые в жизни он был свободен и мог делать все, что захочется.

А больше всего на свете ему хотелось увидеть Марию.

И, торопливо одевшись, Генри принялся готовить завтрак для своей девушки.

— А где ключи от твоей машины? — спросил Туз. — У тебя?

— Не задавай дурацких вопросов, — огрызнулась Макс. Она знала, что не должна вымещать на нем свое дурное настроение, но ничего не могла с собой поделать.

Вот уже полчаса они тряслись на заднем сиденье старенького «Шевроле импала», за рулем которого сидел старик-фермер. Рядом с ним на пассажирском сиденье сидел его тринадцатилетний рыжеволосый внук. Старик, похоже, не очень хорошо видел, так как не обратил никакого внимания на грязный топик и разорванные джинсы Макс, голосовавшей у обочины. Он бы и самой Макс, наверное, не заметил, но внук неплохо ее разглядел и потребовал, чтобы дед остановился и подвез красавицу до города. Появление Туза явилось для него не слишком приятным сюрпризом, но было поздно — пассажиры уже устраивались на заднем сиденье.

Макс была измотана до предела. У нее все болело, к тому же она боялась возвращаться домой. Она была уверена — если Лаки узнает, что на самом деле произошло с ее буйной дочерью, она ее в порошок сотрет. Кроме того, Макс так и не попала на день рождения Джино, а в глазах Лаки, очень любившей отца, это было серьезным проступком. Вряд ли она будет в настроении выслушивать объяснения и отговорки, которые, кстати, Макс еще предстояло придумать. Кроме того, она обещала быть на вечеринке, но не сдержала слова. Нет, ожидать от матери хоть какого-то снисхождения определенно не стоило. Отныне ей суждено влачить жалкое существование в четырех стенах, и никаких тебе прогулок с друзьями или дискотек!..

— Что ты злишься? — удивился Туз. — Нет ключей — и не надо. Я смогу завести твою тачку и без ключей.

Тринадцатилетний внук повернул свою рыжую голову и как зачарованный уставился на грудь Макс. Похоже, это зрелище возбуждало его до такой степени, что он едва не облизывался.

— Ты правда умеешь заводить машины без ключа? — спросил он, продолжая таращиться на натягивающие тонкую ткань соски Макс. — Вот клево!

— Конечно, умеет, — сказала Макс. — Он часто грабит банки, а машины угоняет вообще через день. Мастер на все руки, одним словом.

— Клево! — повторил подросток.

Туз сделал глоток воды из пластиковой бутылки, которую дал им старик, потом передал бутылку Макс. Она тоже сделала пару глотков. Теперь, когда они были в безопасности, наступила реакция, и ее затрясло. Что она скажет матери? Только не то, что произошло на самом деле. Правда была слишком унизительной и глупой, к тому же Лаки вряд ли позволит ей забыть о совершенном ею промахе.

В конце концов Макс решила держаться первоначальной версии с попыткой угона. Это было самым безопасным вариантом.

— Слушай, у тебя случайно нет мобильного телефона? — спросил Туз у подростка.

— Нету… — Парнишка с сожалением пожал плечами. — Я бы хотел его иметь, но дед не разрешает. Он говорит — мобильные телефоны медленно поджаривают мозги.

— Кому ты собираешься звонить? — спросила Макс, искоса взглянув на Туза. Несмотря на грязь и многочисленные царапины, выглядел он довольно круто.

— Брату.

— И ты все ему расскажешь?

— Нет, если ты не хочешь.

— Не хочу.

— Значит, этот псих так и останется безнаказанным?

— Какой псих? — встрял парнишка.

— Да там один… — неопределенно ответил Туз.

Старик, навалившись грудью на баранку, сильно раскашлялся. Внук отобрал у Макс бутылку с водой и сунул деду. Тот поднес горлышко к губам и стал жадно пить. Руль он при этом держал одной рукой, и «Шевроле» тут же вынесло на встречную полосу.

— Хотите, я поведу? — предложил Туз, наклонившись вперед. — Мне кажется, вам нужно немного передохнуть.

Старик кивнул. Он явно устал, к тому же давал о себе знать застарелый артрит, от которого его пальцы распухли и скрючились.

— Я не против, сынок, — прохрипел он. — А права у тебя есть?

— Да, сэр, — вежливо ответил Туз.

Старик свернул к обочине и затормозил. Туз вышел, а рыжий внук перебрался через спинку пассажирского сиденья и устроился рядом с Макс. Та отодвинулась. Парнишка слишком напоминал ей Джино-младшего и его прыщавых друзей с их пристальными взглядами и похотливыми улыбочками. Старик тем временем пересел на переднее пассажирское сиденье, а Туз занял место за рулем.

— Далеко еще до Биг-Беар? — спросила Макс.

— С полчаса, — отозвался старик и почти мгновенно отключился.

— Тебе будут звонить из полиции, — сказала Рени в трубку. — Так что имей в виду.

— Какая полиция? — свирепо прорычал Энтони. — Какого черта?!

— Тебе будет звонить детектив Франклин из полиции Лас-Вегаса, — повторила Рени. — Она расследует исчезновение Тасмин Гарленд. Я уже имела с ней дело. Это крутая черная баба, которую трудно обвести вокруг пальца. Если ей вдруг не понравятся твои ответы, она не постесняется послать своего человека, чтобы он допросил тебя на месте, поэтому я советую тебе говорить то же самое, что говорила я.

— Ты с ума сошла, Рени! Зачем ты рассказала обо мне легавым?

— Мне пришлось это сделать, Энтони. Ты сидел с нами за столом больше двух часов, и тебя видела уйма народу, начиная с официантов и заканчивая другими посетителями ресторана. Я просто не могла сказать ей, что тебя там не было.