– Именно друзья. – Герцер вздохнул и посмотрел на дверь, в которую вышла девушка. – Друзья. – Он пожал плечами и улыбнулся. – С другой стороны, она прекрасный друг, и она угадала, чего именно мне сейчас хочется больше всего. Я иду в ванную.

– Ужин будет готов через полчаса, – заметил Эдмунд. – Так что… поторопись.

– Я слишком устал для чего-либо, кроме ванны, – с достоинством ответил Герцер.

– Ну, конечно, – усмехнулся Эдмунд. – Будто бы мне не было семнадцати лет. К тому же не забывай, я знал Баст еще до того, как ты на свет появился.

Герцер почувствовал, что побежден, пожал плечами, собрал вещи, принесенные Рейчел, и отправился в ванную.

По негласному соглашению, за столом говорили обо всем на свете, кроме предстоящей битвы. Обсуждали новое здание лесопилки, в которое вложил свои деньги Герцер, разрастающиеся кузницы и литейные мастерские. В горе Массан все еще остались залежи железа, хотя в прошлом их активно разрабатывали. Теперь многие подумывали о возобновлении разработок, но Эдмунд еще не решил, стоит ли овчинка выделки.

– У Энгуса есть запасы обогащенной стали, ему нужно всего лишь переработать ее. К тому же в его горе имеются и другие руды. Наши руды трудно формовать, требуются высокие температуры и формовка – все гораздо сложнее, чем с рудами с запада. Нам нужно только придумать, каким образом вывозить руду от Энгуса.

– Рядом с ним ведь есть какие-то реки, так? – вспомнил карту Герцер.

– Да, но течет река к северу, причем земли, по которым она протекает, в лучшем случае нейтральные, а кое-где заняты сторонниками Пола. Но к реке Пома ведет старинная дорога, а по Поме можно попасть в Шенан. Думаю, что мы смогли бы привести в порядок дорогу, а потом наладить водный путь.

– В месте слияния рек нет никакого поселения, – задумался Герцер. – По-моему, мы могли бы начать строительство.

– Посмотрим, – ответил Эдмунд, и в этот момент кухарка принесла десерт. – Чудесно, чудесно.

– Спасибо за прекрасный ужин. – Герцер кивнул кухарке, которая была раза в три старше его, но выглядела не старше двадцати. – Что это было за мясо? Такое вкусное.

– Эму, – подмигнула ему кухарка. – Его трудно готовить, мясо жесткое, но я знаю рецепт особого соуса, и если мясо долго тушить в этом соусе, получается объедение.

– А это что? – снова спросил Герцер, указав на маленькие пирожные золотисто-коричневого цвета. Сверху каждое было украшено маленькой звездочкой.

– Манная крупа, – ответила кухарка. – Это грубо смолотая пшеница. Я варю ее с медом, маслом и кедровыми орешками.

– Замечательно. – Баст набила полный рот. – Я рада, что и у тебя, Даная, прекрасный аппетит.

– Я просто не могу не есть. – Даная взяла одно пирожное и слизнула с руки капельку меда. – Но иногда в желудке творится настоящая буря. Честное слово, мне, бывает, кажется, что в мой желудок попали, все волосы этого малыша. Не знаю почему.

– Спасибо, – поблагодарил кухарку Эдмунд за травяной чай. Когда она вышла, он вздохнул, налил себе чашку и сказал: – Да, настоящий чай он никогда не заменит. Клянусь, я снаряжу корабль в Индию на поиски чайной плантации. А если не найду, разобью ее сам.

– Боюсь, что ты слишком нужен нам здесь, дорогой, – усмехнулась Даная. – Может, кто-нибудь другой займется чаем.

– Кстати, о дальних экспедициях, – вдруг сказала Рейчел. – Каковы ваши планы?

Эдмунд замолчал, отпил чаю, потом тряхнул головой и сказал:

– Я никогда не обсуждаю свои планы, Рейчел. Даже с друзьями.

– Почему? – спросил Герцер.

Эдмунд снова замолчал и пожал плечами.

– Ты даже не представляешь, как важно продумать все до последней мелочи. И я не хочу давать врагу ни малейшей возможности узнать мои планы. Вспомни, как кролик раскрыл нам все их планы. Со временем ты все узнаешь.

– Ты думаешь, что в Вороньей Мельнице тоже могут быть шпионы? – спросила Рейчел.

– Пока что нет, – ответил Эдмунд. – Но даже если бы и были, Дионису не удалось бы ими воспользоваться. Но в холмах живут дровосеки и бродяги. Дионис может схватить их и… расспросить. Я знаю, что вы не будете болтать о том, что я скажу вам. Но если не говорить всем, то лучше не говорить никому – чтобы никто не завидовал. Вот почему я молчу.

После того как гости выпили вино, Эдмунд встал из-за стола и огляделся.

– За армию Соединенных Свободных Штатов. – Он поднял вверх рюмку бренди. – И да не сойдут они с пути праведного.

– Вот это да, – как в тумане ответил Герцер.

Он очень устал, а вино окончательно вскружило ему голову.

– Думаю, что всем надо хорошенько выспаться, – продолжал Эдмунд. – Завтра придется рано вставать.

– Герцер, ты будешь спать в комнате Рейчел, – решила Даная. – Она поспит в моей, а я вместе с Эдмундом.

– Отлично, – кивнула Баст. – Рада это слышать. Пойдем, Герцер, я тебя уложу.

– По-моему, это лишнее, – усмехнулся Герцер.

– Вот за это я тебя только уложу!

– Почему меня никто не спросил? – возмутилась Рейчел.

– Потому что у меня односпальная кровать, – улыбнулась Даная. – Герцеру даже одному в ней было бы тесно, а я очень сомневаюсь, что он будет спать один!

– Конечно нет, если только к моему слову кто-нибудь прислушивается, – улыбнулась Баст. – Пойдем, золотой мой, проверим, как ты устал.

Эдмунд налил себе немного бренди и помахал Данае бутылкой.

– С меня хватит, – ответила она, потом передумала и протянула ему свою рюмку. – Герцер становится чем-то похож на Ганни.

– Он очень похож на молодого Майлза, – согласился Эдмунд. – И отсутствием самоуверенности тоже.

– Трудно поверить, что Ганни не хватало самоуверенности.

– Ганни это личность.

– Да, я вообще-то заметила.

– Заметила, но не поняла. Есть человек по имени Майлз Резерфорд. И есть личность по имени Ганни. Но Майлз так долго работал над становлением этой личности, что, подобно хорошему характерному актеру, и в жизни стал похож на своего героя. Не знаю, может, Ганни считает, что в нем заново родился сержант артиллерии ВМС времен Второй мировой войны. И это на самом деле так и есть. Он живет каждый день своей жизни, как, по его представлению, должен жить тот самый сержант. И делает это на протяжении последних ста пятидесяти лет. А перед этим был римским центурионом и делал то же самое. Переметнулся он потому, что считал, что морские пехотинцы взяли многое от центурионов, и не просто взяли, а доработали и усовершенствовали. Он как-то поговаривал об Изменении, хотел начать есть сталь и ходить в туалет гвоздями. Понятия не имею зачем! Ганни столько всего знает, намного больше моего!

– Да, пришлось бы потрудиться над таким Изменением, – задумалась Даная.

– Представляю.

– Стальные зубы… – продолжала она.

– Нет, алмазные или что-то в этом роде, – улыбнулся Эдмунд.

– Да, не просто… Надо было бы придумать кишечные нанниты, которые… Ну да ладно! – усмехнулась она.

– Герцер многому мог бы научиться у Ганни, – глядя вдаль, предположил Эдмунд. – Ганни… бывал в таких передрягах, в которых не довелось бывать никому из нас; и вот ведь, жив. С другой стороны, если бы Герцер встретил Ганни раньше… до того происшествия в лесу, он сейчас был бы мертв, хотя в остальном все было бы по-прежнему.

– Меня изнасиловали, Эдмунд. Не бойся называть вещи своими именами.

– Нет, ты можешь, я все еще не могу. В каком-то смысле ты сильнее меня. Ты смогла уйти… уйти от нас, когда видела, что это необходимо. Я бы никогда не смог этого сделать.

– Я же вернулась, – сказала Даная, беря его за руку. – Когда поняла, что пора. Эдмунд, уже поздно. Пора в постель.

– Ты уверена? – Он пристально посмотрел на нее при свете факела. – В последний раз ведь не получилось.

– Никогда еще не была более уверена.

– Ну вот, мы снова вместе. – Герцер погладил Баст по щеке.

– Но в первый раз в этой постели, – усмехнулась Баст. – Я, по крайней мере, не помню.