Вскоре после войны Карборандум познакомился с человеком, увлекавшимся археометаллургией. ИИ переходил от одного кузнеца к другому, каждый из них передавал его лучшему ученику. То есть наиболее свободному от предрассудков и самому умелому.

Последним напарником Карборандума стал Эдмунд, который нравился ИИ больше всех. Тальбот чувствовал железо нутром, дар прирожденного плавильщика не уступал талантам Карборандума. Они провели вместе немало времени (по крайней мере, по человеческим меркам), и Карб заметил, как начинает стареть его человеческий друг. Лучшего из людей Карборандуму будет не хватать. А еще придется привыкать к новому рабочему интерфейсу…

– Ну, зачем приперся в пекло, ты, мясная машина? – спросил ИИ усевшегося на наковальне Тальбота.

– Да понимаешь, старина, есть тут одна закавыка, – сообщил Эдмунд. – Помнишь историю с Дионисом Мак-Кейноком и королем?

– Ну да, помню. Мне про них и люди, и ИИ рассказывали. Не понимаю, почему Ричи не прикончил гаденыша.

– И я не понимаю, – мрачно согласился Тальбот. – Кажется, Мак-Кейнок и меня включил в свой список. Ты по-прежнему держишь связь со знакомыми ИИ?

– Конечно, – заверил Карборандум, – постоянно. Отвечая на твой незаданный вопрос: я уже столкнулся с весьма серьезными ограничениями. Информация о твоем друге Мак-Кейноке засекречена Советом.

– Что?! – Эдмунд вскочил и принялся бродить по кузнице. – Какое дело Совету до гнусного хорька Мак-Кейнока?

– Вот этого я тебе сказать не могу, – ответил ИИ. – Но информацию засекретили не единогласно, это дело рук Чанзы Муленгелы. Кстати, я заметил одну странность. У тебя, кажется, был конфликт с проектом терраформирования на Вулфе – триста пятьдесят девять?

– И что?

– А то, – продолжил Карб, – что Диониса Мак-Кейнока недавно избрали координатором проекта и председателем совета директоров. Интересно, правда?

– Да уж, интересно. – Тальбот смотрел на расплавленное железо, пот градом катился по лицу. – Мак-Кейноку глубоко плевать на терраформирование, я уверен. Так с чего Дионис взялся за такое дело? И как ему удалось проскочить в руководство?

– Незадолго до того, как войти в руководство, Дионис заполучил весьма существенную, хотя и находящуюся в анонимном владении, долю акций, – пояснил Карб. – Запрет на разглашение информации об этих акциях также наложил Муленгела.

– Значит, Чанза хочет назначить Диониса руководителем проекта? – Тальбот покачал головой. – Почему проект на Вулфе – триста пятьдесят девять так важен?

– Не понимаю, – ответил ИИ, – хотя для работ открыли банковский счет на весьма солидное количество энергии. Следующей стадией терраформирования станет отражение энергии с поверхности планеты, для чего потребуется еще больше ресурсов. Но до этой фазы еще триста лет. Мак-Кейнок затеял несколько странных операций, чтобы обналичить энерг-кредиты. Большинство его планов принесет краткосрочный успех и долгосрочные убытки, как ты, наверное, уже догадался. Ты – не первый, чьей внешностью воспользовался Дионис. Так он ничего не добился. Или они ничего не добились, если Чанза тоже в этом замешан. Не принесли проекту никакой прибыли, а может быть, даже и навредили слегка.

– Вот чем люди отличаются от ИИ, – горько улыбнувшись, заметил Тальбот. – Ведь они стараются вовсе не ради проекта. А чтобы прикарманить средства.

– Зачем? – Карб с легкостью согласился с допущением Эдмунда.

– Ну, Мак-Кейноку кредиты помогут стать королем Анархии. Но какая в этом польза для Чанзы?

– А разве они не могут добиваться общей цели? – спросил озадаченный Карборандум.

– Не думаю. Вряд ли то, что Дионис станет королем Анархии, принесет Чанзе хоть какую-то выгоду. Нет, скорее всего, мы имеем дело с конфликтом интересов. Или же один собирается нанести другому удар в спину. Тогда возникает вопрос: кто стоит за Чанзой? Его трудно заподозрить в оригинальности мышления, а чтобы придумать, как нажиться на проекте терраформирования, нужна изобретательность… И потом, все это так рискованно – ведь когда факты раскроются, разразится скандал.

– Это точно, – согласился ИИ. – Помню, как после войны больше всего жалели, что все усилия по терраформированию и экореставрации пошли прахом. Не о гибели миллионов, а о том, что вновь оказалась на грани вымирания горная горилла.

– Вполне по-человечески, – рассеянно заметил Тальбот. Остановился и провел рукой по взмокшим от пота волосам. – Так всегда было. Если ты можешь узнать, что здесь замешан Чанза, то и Совет сможет. Если средства проекта будут расхищаться, по каким бы то ни было причинам, это окажется для Чанзы политическим самоубийством. Так с какой стати ему, черт подери, рисковать местом в Совете?

– Это еще что такое, черт подери? – удивился Пол, оказавшись в рабочей мастерской Селин.

Женщина с нежным воркованием поглаживала похожее на осу насекомое, сидевшее у нее на руке.

Мастерскую загромождали клетки, из которых доносились жужжание, шипение и треск. Из вольеры на Пола печально смотрело ящероподобное существо с оттопыренными большими пальцами. Размером существо было с ладонь человека. Оно зашипело и принялось трясти замок, знаками прося выпустить его на волю.

В других клетках сидели всевозможные беспозвоночные, пауки, насекомые и другие существа, прошедшие через столь сильные Изменения, что для них и названия не находилось. Из соседней комнаты доносились непрестанные завывания и вопли громадной кошки, похожие на предсмертные женские крики.

– Новинка, – ответила Селин, водворяя насекомое в клетку. Длинное, со средний палец женщины, брюшко украшали черно-красные полосы, а крылья – красный с черным рисунок. – Немного напоминает шершня, но переваривает целлюлозу. Если выпустить его там, где есть изделия из целлюлозы, станет быстро размножаться и вскоре уничтожит все запасы материалов. У него и жало есть – конечно же, исключительно для самозащиты.

– Сеть никогда не разрешит выпуск таких созданий, – заметил Пол. – Классифицирует как биологическую угрозу и немедленно уничтожит.

– Сеть не разрешает их выпуск до поры, – еле заметно улыбаясь, ответила женщина.

– И я не разрешу, – решительно заметил Пол. – На карту поставлено будущее человеческой расы, мы не собираемся позволять всяким чудищам безнаказанно шастать вокруг.

– Что одной бабе – чудище, другой – игрушка, – с неподдельной искренностью произнесла Селин. – Показать моих чертенят?

– Как-нибудь в другой раз, – отказался Пол. – Я… расстроен из-за того, как прошло заседание Совета.

– С чего бы это, – лукаво улыбаясь, съязвила Селин.

– Чанзу я готов убить, – продолжал Пол, стараясь совладать с собой, – если бы не его последняя реплика…

– То собрание все равно закончилось бы безрезультатно, – ответила Селин, вытаскивая из клетки гигантское насекомое, напоминающее гибрид паука и кузнечика. Сзади создание имело большие прыгучие ноги, а спереди – паучью голову, перебирающую длинными жвалами. – Иди сюда, маленький, эти злодеи тебя со свету сживут, – и Селин обернулась к гостю и покачала головой. – Остальные члены Совета чересчур консервативны, – присвистывая, произнесла исследовательница. – Им бы только беззаботно прожить очередной бессмысленный день. Биосфера таит в себе такие возможности… а они – не понимают. Хотя даже ты не понимаешь. Люди – просто тупиковая ветвь эволюции.

– Однако прирост населения – прежде всего, – сурово заметил Пол.

– Да-да, конечно же, – поспешно согласилась Селин. – Хотя мне хотелось бы вновь заселить Австралию – из нее выйдет чудесная площадка для генетических экспериментов.

– Там видно будет, – буркнул Пол. – Вот доживем до… следующего собрания.

– Правильно, – улыбнулась Селин и погладила пауко-кузнечика. – Потерпи, маленький. Недолго осталось.

Когда Мирон Рейберн вошел в таверну, Эдмунд оторвался от тарелки жаркого. Снаружи моросил дождь, превративший улицы в потоки грязи.