– Не совсем, – ответил Энгус, показывая на свою кольчугу. – Джинн, отключить поле индивидуальной защиты. А теперь, Эдмунд, попробуй меня прикончить.

– Ну уж нет, – отказался Эдмунд, оглядывая кузницу, – у меня еще и меч не готов.

– Возьми мою секиру, – предложил Энгус, – смелей, мне ничего не грозит.

– Секира же разрубит доспехи, идиот!

– Не-е-а… Сам попробуй!

– Кольчуга вроде бы стальная, – колебался Тальбот, нерешительно берясь за оружие.

– Можно и так сказать, – согласился Пятерка. – Бей!

– Вот черт, – выругался Эдмунд, отводя оружие назад. – Ну ладно, сам напросился.

Кузнец размахнулся, целясь так, чтобы удар прошелся по дворфу вскользь. Даже в кольчуге, сделанной с применением сплава, удар, в самом лучшем случае, сломает Энгусу ребро. Боль будет по меньшей мере дьявольская. Но любое увечье нанниты быстро залечат.

Топор ударился о кольчугу и отскочил, точно налетел на стальную стену. Эдмунд отшвырнул оружие, скривившись из-за болезненной отдачи.

– Черт!

Энгус ухмылялся, хотя удар опрокинул его на спину.

– Когда два слоя этого материала соприкасаются друг с другом при внешнем воздействии, как правило, при трении, между атомами углерода образуются временные ковалентные связи. Я же сказал, что разработал активные доспехи. Когда по ним бьют – становятся панцирем. Алмазным.

– А вот это уже интересней, – заметил Эдмунд, пробуя пальцем кольчугу, вновь ставшую гибкой. Самым существенным недостатком панцирей была громоздкость. Носивший доспехи оказывался заключен внутри формы, зачастую – неудобной.

– А если ходить, сгибать руки и все такое – тогда как?

– Энергии не хватит. Конечно, кольчуга становится не такой гибкой, как обычная, – но ненамного.

– Интересно, – заметил Тальбот, – как ты ее разработал?

– Секретная программа. Но тебе, по дружбе, скажу… – ухмыляясь, многозначительно намекнул Пятерка.

– Значит, ты решил забавляться новой игрушкой, а про мою просьбу забыл? – уточнил Мирон.

– Не-а, я буду делать оба дела одновременно. Принесешь образцы и описание устройства – помогу.

– Значит, решено, – сказал Энгус. – А теперь давайте выпьем как следует в честь открытия первой жилы.

– Много такого материала? – поинтересовался Мирон.

– В первой залежи – не очень, но будет еще, – заверил дворф. – И остальные найдутся. Но как же они глубоко! Мы опустились на такую глубину, что древние насосы не справляются.

– Древность там, древность здесь, – подал голос Эдмунд. – Энгус, угости меня выпивкой, а главное – подари немного твоего материала, чтобы было чем заняться, и я открою тебе нечто неслыханное.

– Договорились.

– Договорились, – вздохнула Даная, завершая связь. Задание выпало не из приятных: клиент хотел стать кем-то вроде ската. Но причины оказались довольно вескими: человек был глубоководным ныряльщиком и хотел без помех исследовать морские глубины, да и серьезных проблем вроде тех, с которыми пришлось столкнуться, взявшись за лечение Герцера, не предвиделось.

Боковым зрением женщина заметила, как Азур встал и встряхнулся, после чего направился в комнату Рейчел, что, возможно, указывало на возвращение дочери. Даная задумалась: кажется, вот уже два дня, как она не виделась с Рейчел.

– Рейчел! – позвала Даная, и автоматические устройства перенесли звук голоса в комнату дочери.

– Что, мама?

Даная приосанилась и обдумала ответ.

– Пожалуйста, подойди на минуту.

– Хорошо, мама, – ответила Рейчел и вздохнула. Исполнительная система передачи тотчас же донесла вздох до ушей Данаи.

Как только девушка зашла в комнату, у Данаи захолонуло сердце. Врачевательница и так переживала, что до сих пор не представилось достойных случаев попробовать силы, а тут еще…

– Рейчел, мы же, кажется, договорились: никакой гомопластики!

Изменения были невелики, но весьма заметны на взгляд профессионала. Надбровные дуги Рейчел выгнулись, скулы заострились, а нос слегка утончился. К тому же уменьшились груди, а зад стал еще меньше, чем перед вечеринкой у Маргарет.

– Со мной ты не договаривалась, а все решила сама! – с жаром заявила Рейчел.

– Я – твоя мать и имею право решать, – ледяным тоном ответила Даная. – Где ты сделала себе сомопластику?

– Я не обязана отвечать. – Девушка скрестила руки на груди. – Я… я не обязана.

– Ты могла сделать себе пластику и вне Сети, – заметила Даная, склонив голову. – Там встречается немало второсортной безвкусицы. – Горбани не скрывала профессионального презрения. – Но я заложила в Сеть личный запрет. Так как же тебе удалось?

– Я. Не. Обязана. Отвечать, – отчеканила Рейчел. – И это – не второсортная безвкусица!

– Как бы там ни было, изменения разработаны бездарно – холодно возразила Даная. – Поверь мне как профессионалу, дочка. Надбровные дуги посажены крайне неровно, скулы выступают за нос, а все вместе делает тебя похожей на короткоклювую птицу. В общем, неудачно.

– Ты же не позволила мне сделать удачную пластику, мама! – с яростью выпалила девушка и обессиленно прислонилась спиной к стене, покачивая головой. – Хотя… да, ты права: вид ужасный.

– Не ужасный, – резко ответила Даная, – но и не самый модный. Не то чтобы мне нравилась современная мода, она очень нездоровая, да и тебе не слишком идет. Согласись, дорогая: пока ты не сделаешь себе сомопластику и лицо, чтобы выглядеть в точности как твоя подружка Маргарет и все остальные подростки, которые будто вылупились из одного инкубатора, тебе не стать модной. Ты слишком… – Даная запнулась, подбирая верное слово.

– Жирная, – подсказала Рейчел.

– Не жирная, а женственная, – поправила Даная. – Теперь жирных нет. Жирная – это когда у тебя свисают большие складки… – Врачевательница взглянула на живот и руки девушки и пожала плечами. – Ты и сама видела картинки. Милая, ты прекрасна. Ты и сама отлично знаешь, что в те времена превзошла бы любую красавицу, – со вздохом добавила Горбани.

– Конечно, мама, но теперь парням не нравятся женщины, способные пережить легкий голод.

– Ну, ты не очень похожа на героиню полотен Рубенса, – ответила Даная. – Хочешь переделать? Или оставить как есть, пока не сделаешь настоящую сомопластику? У меня есть очень способные знакомые.

– Когда? – с удивлением спросила Рейчел.

– Когда тебе исполнится восемнадцать, – ответила Даная. – А пока ты под домашним арестом. Если ты не можешь сдержать даже такого простого обещания, то я сомневаюсь, что ты сдержишь слово вообще.

– Но, мама!

– Нечего мне мамкать! – отрезала Даная. – Ты пока еще не способна принимать взрослые решения, доказательство – что ты сделала сомопластику втайне от меня, и плохо к тому же.

– Но я… я… – Рейчел безуспешно подыскивала верные слова, после чего развернулась и быстрым шагом вышла из комнаты.

– Джинн, я говорила о домашнем аресте вполне серьезно. Напомни мне отменить его через неделю.

– Хорошо, мэм, – ответила программа.

Даная вздохнула и потерла виски.

– Ну что за день такой…

Приготовленный Дионисом подарок оказался девушкой. Вернее, андроидом, – так решил Герцер. Андроид находился в заросшей лесом лощине вместе с полудюжиной приспешников Мак-Кейнока. Девушка была невысокой, хрупкой на вид, с короткими черными волосами и эльфийским лицом. И ей было страшно.

– Это андроид? – на всякий случай уточнил Герцер.

Как правило, искусственные создания излучали незамысловатые улыбки. Но девушка казалась обезумевшей от ужаса. Геррик отправил в Сеть мысленный запрос и убедился, что перед ним – настоящий андроид. А не перепуганная несовершеннолетняя девочка, даже не подросток.

– О да, – подтвердил Дионис, сардонически ухмыляясь. – Но не простой. Ее запрограммировали на страх секса. Так гораздо… интересней.

– Но разве таких андроидов не запретили? – От удивления у Герцера перехватило дыхание. Лицо и руки бросило в жар.