Настоятель Фаринхолд, словно больше не замечая меня, отвернулся к столу.
И что я должна теперь делать? Как с ним заговорить, когда он всем видом показывает, что я для него — пустое место?
Я уже не надеялась на новые заказы, но заплатить-то он мне должен? Потому что деньги наследника герцогства — это деньги наследника, их я пока не заслужила. Но эти — мои! Скорее бы пришёл Ас, он подскажет, что делать.
«Тим, уже бегу! Что у тебя за беда?»
«Кажется, ему не нравится…»
«Сейчас буду».
Но первым успел не Аскани. Дверь распахнулась, и в комнату широким шагом вошёл другой мужчина в рясе. Пожилой, массивный, а ряса коричневая, шерстяная. Взглянул на Ансония:
— Отец-настоятель?
— Томай, забирай подсвечники. У меня тут ещё одно дело, закончу и поедем. Осторожнее, не поцарапай!
Тот, кого настоятель назвал Томаем, раскатал на краю стола большой кусок мешковины и стал заворачивать в него мою работу. Я смотрела, как исчезают, прикрытые грубой тканью, дубовые листья Бога-отца и лавр бога битвы Сиранга, весёлые рыбки-кисатвы Лариши… было грустно, словно отнимали часть меня самой. Впрочем, всё, как и ожидалось, не поместилось.
— Упакую в ящик, приду за оставшимися, — пробасил Томай.
Когда дверь захлопнулась, я набралась решимости:
— Отец-настоятель Ансоний, могу я получить условленную за работу плату — двенадцать золотых?
Он обернулся и уставился на меня в упор сверху вниз. На лице нарисовалась брезгливая гримаса:
— Какая плата? Отрок, ты собираешься требовать с Храма деньги за честь поработать во славу богов? Я вижу твою непочтительность, тебе надо не золота отсыпать, а плетей у позорного столба, пока ты не пошёл по кривой дорожке!
Что? Как это? Мне же обещали, Росс сам говорил, а он никогда не лжёт!!! И я собиралась ехать на эти деньги в Академию! Почувствовала, как глаза наливаются слезами. Но он… как он может? Я же честно работала… и много! И так старалась!
Закусила губу:
— Я работала больше трёх месяцев и хочу получить плату за мой труд. Мне обещали.
— Бессовестный отрок! Как там тебя, Тим? Не боишься сребролюбием навлечь на себя гнев богов?
«Тим! Я рядом! Да что у вас там творится?»
— Боги не наказывают за честность, — я пристально уставилась прямо в чёрные глаза. — Они не терпят обмана! А человек стоит столько, сколько стоит его слово!
— Ах ты… Ну ладно, вот тебе! — На пол у ног настоятеля тусклым кружком упал один золотой. — А вашему директору я пожалуюсь сам. И сам позабочусь, чтобы Храм отверг тебя за корысть и непочтительность! На коленях приползёшь! — он не говорил, выплёвывал слова.
«Тим!!! Я поймал его мысли! Он списал в отчётах на эту работу двадцать пять золотых, жалуясь на алчность юных магов».
Как? Да как же это? Разве так можно? Лариша, милая, молю, помоги мне, накажи его!!! Он лжёт и при этом обвиняет меня!
Показалось, что за окном кто-то легко рассмеялся.
А презрительно глядящего на меня настоятеля Фаринхолда вдруг перекосило так, что тот был вынужден сделать шаг в сторону, чтобы сохранить равновесие. На полу, там, где он только что стоял, остался лежать отвалившийся каблук с торчащими из него гвоздями. Но этим дело не ограничилось — отступив, священник зацепился подолом за ручку кресла, раздался треск рвущейся ткани… в рясе на уровне бедра появилась здоровенная прореха со свисающим наискось лохматым лоскутом. Ансоний дёрнулся — и зря. Второй каблук последовал за первым и, мало этого, откуда-то отлетела пуговица.
Я, вытаращив глаза, смотрела на происходящее.
Отец-настоятель поймал мой взгляд, лицо исказилось:
— Ах ты ж дрянь такая! Тварь непотребная! — и занёс руку для удара как раз в тот момент, когда дверь распахнулась, и в проёме появились Ас и запыхавшийся Росс.
— Что тут происходит? Почему вы поднимаете руку на моего ученика?!
Голос директора был таков, что настоятель отшатнулся.
Угу, если этого гада не накажет Лариша, то прибьёт Росс собственноручно. Или Аскани — вон, из глаз молнии летят!
— Ваш адепт напал на меня! — Слова сопровождались треском ткани под мышкой поднятой руки — внезапно пополз шов рукава.
Лорд Йарби вопросительно заглянул мне в глаза. Ну да, священник же верит в то, что говорит. Он не знает, что это — не я. И Росс видит это по его ауре.
«Росс, он обозвал меня по-всякому, сначала вовсе не хотел платить, а когда я упёрлась, кинул один золотой на пол, как собаке кость, и пригрозил отлучить от Храма. А Ас услышал, что он списал за работу двадцать пять империалов, да ещё пожаловался в Храм на жадность юных магов. Выходит, он меня и обокрал, и оболгал! Я не знала, что делать, и взмолилась Ларише, чтоб та наказала его, и сразу после этого…»
Закончить рассказ я не успела, в дверь ввалился Томай в грязной рваной рясе:
— Отец-настоятель, у кареты отвалилось колесо, — сглотнул. — Точнее, все четыре. Чеки вдруг взяли — и выскочили. А потом у лошадей лопнула сбруя. Гнедко куда-то убежал. А я, я, пока шёл сюда, поскользнулся и упал три раза…
От одежд настоятеля отлетела ещё одна пуговица. А потом тот нервно схватился за подол — через прореху на бедре стало видно, что Фаринхолдовы штаны, сложившись гармошкой, поползли вниз — похоже, лопнули завязки.
Спасибо тебе, Лариша!
— Могу сказать, в чем дело, — голос Росса был ледяным. — Ложью, воровством, корыстью вы отвратили от себя богов. Странно, что это я — маг, говорю вам — храмовнику, но боги существуют и иногда даже смотрят на нас. И теперь — не знаю, надолго ли — но во всех делах, важных или нет, вас, настоятель, будут преследовать неудачи. Боги защищают малых сих, а также тех, кто в них, богов, верит и верно им служит…
«Ас, этот напыщенный гад наверняка же не только меня обидел и обобрал! Пусть лорд Сид и Храм проведут расследование среди арендаторов, фермеров, соседей, ремесленников — ну, ты знаешь лучше меня, что надо!»
«Знаю. Зато я не умею призывать богов», — Ас с интересом проводил взглядом очередную катящуюся по полу пуговицу от настоятельских одежд.
— Я бы посоветовал вам расплатиться, как обещано, и попросить прощения за ложь и попытку присвоить чужое, пока вы голым не остались, — теперь в голосе директора звучала смешинка. — Да, оставлять вас тут ночевать я не собираюсь, разве что на полу в музее, в компании каменных горгулий, так что рекомендую уладить конфликт побыстрее. Иначе пойдёте пешком, и не факт, что при таком везении куда-то дойдёте.
Если б отец-настоятель мог нас убить, убил бы, не задумываясь. Аура была чёрной, грязной, злой. Тёмные глаза из-под кустистых белых бровей смотрели люто. Но на губы наползла кривая, как калечная гадюка, телегой перееханная, улыбочка. Фаринхолд повернулся ко мне и заговорил менторским тоном:
— Храму приятно иметь дело с тем, кого любят боги. Тим, прости за недопонимание, вот твои двенадцать монет. А в знак примирения можешь поцеловать мой перстень…
Его что, ничем не прошибёшь? Опять гнёт своё?
— Положите деньги на стол, — прервал Росс тираду.
— Как скажете. Но, пока я здесь, у меня есть ещё один вопрос. Правда ли, что в вашем заведении обучается юная наследница герцогства Сайгирн?
Что-о? И что ему ещё от меня надо? И вот гад, школу «заведением» обозвал. Будто тут у нас трактир какой-то.
— Правда. — Глаза Росса блеснули. Я уловила ментальный смешок.
— Меня послал сюда за её подписью, — Ансоний, которого я уже даже в мыслях не могла назвать «священником» или «настоятелем», сглотнул, — достойный лорд Сид тер Фаррештрбрах, сказав, что виза юной леди необходима. Бумаги готовы. Дело пустячное, касается продления на двадцать лет договора об аренде земель, на которых возглавляемый мной монастырь давно ведёт хозяйство…
— Значит, вам нужна высокородная леди Тимиредис тер Ансаби? — лорд Росс незаметно мне подмигнул. — Да, она действительно учится в «Серебряном нарвале». Более того, вот тут вам удивительно повезло — даже искать не придётся — вот она! — директор широким жестом указал на меня.
