Я вцепилась пальцами в руку Аса. Его слова жгли, он был прав, целиком прав… но как я могла вести себя по-другому? Как? Закусив губу, затряслась от плача…

— Тим, Тими… Я по-прежнему люблю тебя, не могу не любить. А ещё сейчас я понял, что даже обидеться на тебя не могу — ведь ты сомневалась не во мне! Ты сомневалась в себе! Ты ведь по-прежнему считаешь, что ничего не стоишь, что рядом с какой-нибудь Брианн цена тебе — медный грош. Но, поверь, это не так! Ты — как самый редкий, чистой воды радужный алмаз. Да, мне повезло, я поймал тебя первым! Или ты меня поймала, выудила в речке — думай, как больше нравится. Не веришь? Вот упрямая! Тим, ты ж даже Шону приглянулась…

Я фыркнула, глупость какая…

— Опять не веришь? Когда он меня разбудил, влез в голову, но и сам был приоткрыт. Вот я и покопался. Просто он во сто крат благороднее меня — к недолеткам не пристаёт. А я — пристаю. И приставать буду!

Ну что он меня смешит? Это нарочно?

Ас хмыкнул. И заговорил снова серьёзно:

— Тим, посмотри мне в глаза. Вот пока ты чувствуешь себя виноватой, я возьму с тебя слово. Клянись своей магией, что в следующий раз, когда ты увидишь, как я целую Брианн, несу на руках к кровати Мииру, лобызаюсь в тёмном углу с нашим Лихом синеглазым, или когда тебе принесут записку, где моим почерком написано, что «я так хочу быть герцогом, что согласен жениться даже на этой дохлой кильке», ты немедленно пойдёшь ко мне и расскажешь о случившемся! Клянись!

— Клянусь, — отозвалась я эхом.

— А теперь — нет, не отводи глаз! — скажи, ты меня любишь?

Смущённо кивнула.

— А замуж сегодня после обеда пойдёшь?

Я замотала головой.

— Ну во-от… — разочарованно протянул Ас. — Опять не уговорил…

Но, кажется, он был доволен и так.

Шон застал нас на диване вдвоём. Ас улёгся вдоль и затянул меня на грудь, шепча разные глупости и целуя мокрые глаза… Я не сопротивлялась, обняла его обеими руками и уткнулась носом в шею, вдыхая такой родной запах весеннего леса.

— Так, поставил всех на уши посреди ночи, — Шон плюхнулся нам прямо на ноги. Поёрзал, устраиваясь поудобнее. — Начал с Бри. Та не со зла. И не думала, что её кто-то увидит. Тем более — ты! — ткнул в мою спину пальцем. — Ей до сих пор нравится Ас. Вот она и придумала делать фантом и с ним разговаривать. И тут — закончила работу в секретариате, отошла за угол — и сотворила… ей просто в голову не пришло, что она кому-то на глаза попасться может.

Ох! Сразу вспомнились мои осенние пляски поутру вокруг морока Шона. Хорошо, Ас об этом не знает!

«Уже знаю…» — сообщил снизу Ас.

«И я знаю», — хихикнул сверху Шон.

Ну и пусть их! Так что с Брианн-то?

— То! Вправил ей мозги, чтоб не заигрывалась. Люди — не куклы. И объяснил, к чему её игры чуть не привели. Она девочка умная и добрая, второй раз такого не учудит. Но Бель с Ти всё равно рассказал — пусть тоже поговорят и последят.

Бель? Ти? До меня не сразу дошла оговорка Шона, явно назвавшего домашними именами Астер и Тиану. Как интересно…

— Шон! — Ас попытался приподняться и, высвободив длань, протянул её учителю: — Спасибо тебе! За всё.

— А, фигня, — отмахнулся Шон. — Хочешь руку пожать? Ну давай… Вообще, скрипачам и магам пожимание рук возводить в обычай не рекомендуется — надо беречь пальцы. Хотя нам, магам, проще — мы всегда в щите!

Вот кто о чём, а Шон о магии…

Я же чувствовала себя растерянной — будто неслась куда-то сломя голову, изо всех сил… и вдруг потеряла цель, забыла, куда и зачем бегу.

— Ну ладно, я спать пошёл, — зевнул Шон. — Сейчас вас по комнатам закину…

— Лучше обоих ко мне, — Ас не спрашивал, просто констатировал. Встав с дивана, подхватил меня на руки.

Шон по-птичьи склонил голову, глядя на нас…

Дома Ас затолкал меня в кровать к стенке, укутал по шею одеялом, улёгся рядом сам. Подумал — закинул на меня колено и обнял. Чудной! Он же в одних портках, а тут холоднее, чем на Луне! Вытянув из-под себя край одеяла, попыталась его укрыть…

В результате возни мы оказались нос к носу, настолько близко, насколько можно. А меня буквально заклинило между Асом и стеной. Но мне нравилось, впервые за последние дни мне было хорошо.

Босая ступня Аса коснулась моей. Пальцы стали поглаживать, потирать подъём. Приятно как. Подумав, повернула ногу так, чтобы он почесал подошву. Ас понял. Привычно хмыкнул, а потом, обняв, прижал теснее к груди.

— Тими… Половинка ты моя. Точнее, даже не так: не половинка — сердцевинка.

Какая же я дура! Как я могла…

Я рассказала Бри обо всём. О том, что Ас приглянулся кронпринцессе Брианн. И как я опростоволосилась, а Аскани был ни в чём не виноват… Бри сочувственно охала, ахала и нервно грызла мятный пряник, который она заначила в шкафу, — вдруг мне для поднятия духа пригодится?

Потом, пока шли на линейку, обсуждая волнительную тему, какие удивительные мороки и какие редкие дуры на свете бывают, вспомнила о сестре, которая тоже за меня переживала. Сосредоточилась:

«Тин! Это был морок! Ас меня любит!»

«Хорошо!»

На линейке меня пихнул в бок Киран и громко зашептал в ухо:

— Тим, не знаю, что у вас стряслось, но если я нужен — только скажи!

Стоящий с другой стороны Ас перегнулся через меня и тоже шёпотом сообщил:

— А то как же, обязательно скажем!

Наконец, в столовой ко мне попробовал подсесть Кай…

Удивительно. Кажется, любые события похожи на камень, упавший в пруд. Камень уже канул и лёг на дно, а круги всё разбегаются и разбегаются…

А ещё я думала о Шоне. О том, что тот снова меня спас. Ведь он был не обязан утешать хлюпавшую носом во сне девчонку — сам же выматывается куда сильнее! — заблокировал бы до утра амулет и спал дальше. Но прилетел. И сразу сообразил, что в увиденном мной есть неправильность. И распутал клубок недоразумений, возникший из-за того, что я не могла выдавить ни слова, а Ас просто ничего не понимал! Иначе дело могло закончиться намного хуже… Или Ас перевёлся бы в Марен-Кар, решив, что больше мне не нужен, или я бы сбежала к троллю горбатому от Аса. И хорошо, если мы бы встретились лет через пять-десять… Сколько несчастий случается оттого, что люди не могут вовремя поговорить и выслушать друг друга!

Но была одна закавыка. То, что сказал мне Ас о Шоне. Будто я тому нравлюсь. Наверное, он имел в виду симпатию? Когда с тобой занимаются, но без конца щёлкают по носу и называют членистоножкой? А с поправкой на Асову ревность — ведь он умудрился как-то даже нашего несравненного математика заподозрить в том, что тот ко мне неровно дышит, — вообще получается фигня. Вот стал бы Шон, если бы был ко мне неравнодушен, мирить меня с Асом? Ох, ответ очевиден: стал. Потому что он и честный, и добрый. И по-другому не смог бы. Ещё он мне друг, учитель, родная душа и родные мозги. И одобряет мои пироги. Но в остальном я для него — таракашка-косиножка в личиночной стадии. Похихикать вместе — всегда, а вот целоваться мне светит скорее с Мраком, который в перьях…

Но, если серьёзно, поцеловать кого-то теперь, когда поняла сама, как может быть больно от мысли о том, что ты не нужен или над тобой просто пошутили, я не смогла бы.

Во вторник в Ларране мы с Шоном были в лаборатории одни. Я поинтересовалась, а где Ри?

— Вместе с семьей в Лариндейле. Старшие вернутся уже завтра — дела ждать не могут, а младшие погостят у дедушки подольше, — пожал плечами Шон. — У эльфов праздник весны — никак не запомню название — дюже длинное. — Воздел руку в патетическом жесте и заговорил по-эльфийски: — Прекрасны златые сады Лариндейля, весенней порой пробудившись от спячки…