Я задохнулась от негодования. Да как эта дылда чернявая смеет? Лив спас лорда Йарби, кинувшись под ноги и воткнув кинжал в икру замахнувшемуся на Росса со спины топором викингу. Но сам откатиться не успел и получил удар, предназначенный директору, — секира распахала живот рыжего малыша наискосок. Если бы не помощь Шона и целительское искусство Императора Арденариэля, Лив бы умер, как умерла Агата. А эта сволочь его ещё попрекает!

Зло уставилась на Ярути:

— Лив спас лорда Йарби и чуть не погиб. А что хорошего сделал ты, что глядишь на него сверху вниз?

— Да знаю я… сдуру вырвалось. Он у меня меч выбил, вот я и разозлился… Понял, что ляпнул, пожалел — да поздно было, Бредли уже налетел. И так по шее надавал!

В голосе звучало явное раскаяние, карие глаза смотрели виновато.

— Ты у Лива прощения попросил?

— А надо?

— Думаю, у него и надо. — Говоря, я смотрела на ауру Ярути. Не врёт. — Ступай к Ливу, возьми слова назад. Если захочет подраться — он это любит — иди и дерись. И не вздумай поддаваться. А потом попроси не Аскани, а Лива подойти к лейтенанту Борину. Тогда сработает.

Ярути озадаченно уставился на меня:

— А ты голова-а… Ну, тогда я потопал…

«Молодец! Всё верно рассудила. Я б сам лучше не придумал», — пришло издалека.

Я довольно улыбнулась моим килькам. Надо б им ещё языки присобачить — чтобы дразниться могли!

В конце недели мы отпраздновали день рождения Бриты — я изготовила для подруги красивый мельхиоровый столовый набор — ложки и вилки с розами на ручках, а ещё вспомнила, что той очень нравились мои шёлковые блузки — и заранее, благо, деньги у меня теперь появились, попросила Тин купить пару нужного размера: голубую, в тон глаз, и алую, в которой блондинка Брита превращалась в красавицу ярче цветка мака под солнцем. Старалась я не зря — мой подарок оказался лучшим, потому что алая блузка невероятно понравилась Заку.

Последние три ночи сны мне снились странные — я играла в шахматы. Непонятно с кем. Просто была доска, фигуры, и кто-то двигал их с другой стороны. Кто — не понять. Спросила через амулет Шона, тот сказал, что он ни при чём — у него сейчас в глазах белым-бело от северных просторов. Весь день машет крыльями, да ещё кормят одной рыбой. Тоска и треска.

Шоновы Мраки тоже не знали, в чём дело.

И Аскани.

На всякий случай — в качестве последней надежды — задала вопрос Дэреку тер Лину. Математик пожал плечами.

Ну и ладно. Шахматы — это не кошмары какие и не прополка несуществующих грядок до рассвета… Высыпалась я нормально, голова не болела. Пусть себе снятся.

Затянувшаяся партия, в которой я героически — разменяв двух единорогов и одну башню — сражалась неведомо против кого, снилась до субботы, когда ночью для очередного сеанса мракотерапии прибыл Шон.

Рассказал, что летают уже не напрасно — на крайнем юго-восточном островке нашли деревеньку, которой раньше не было. Там же обнаружилась новенькая пристань с пришвартованным вполне обычного вида шлюпом. А вот состав жителей был нестандартным — дюжина северян, десяток имперцев и столько же гномов. Все — подчинённые. При них несколько женщин для обслуги и алтарь, одна штука.

Может, не так всего и много — но находка доказала главное — затеяли рейд не зря. И теперь, пока все острова частой гребёнкой не прочешут, эльфы с драконами не успокоятся.

Я кивала, тыкалась носом в Шонов рукав, а потом заползла учителю под мышку — мне было и жаль его, и одновременно я им гордилась. Ну и просто хорошо быть рядом…

Шон, кажется, тоже соскучился, потому что погладил меня по макушке.

А потом я нырнула в голову Мрака. И варилась там, пока сама не почувствовала, что ум зашёл за разум, а глазки съехались к переносице…

Так и уснула у Шона под мышкой.

Но самое странное произошло во сне. Привиделось, как кто-то очень недовольным тоном произнёс: «Троллев дракон! Такую хорошую партию запахал… жди теперь три дня, пока она в себя придёт!»

А в ответ раздался женский смех.

Вторую половину дня во вторник мы с Асом провели в Ларране. Ас сидел в секретариате, корпел над бумагами. Шон реял где-то над Восточным архипелагом, так что мне предстояло провести пять часов в компании принцессы Ринон.

Сначала я чувствовала себя неуютно. Коротко поздоровалась и, взяв книгу по ядам, присела к углу стола, решив начать с чтения о северных лесах, токсичные растения которых были знакомы мне не понаслышке. Пойму, как что здесь описано, перейду к неизвестным местам…

Я даже не заметила, как Ри выбралась из своей ниши и примостилась рядом:

— Скажи, а ты этот вороний глаз сама видела?

— Конечно. Он не редкость, — пожала я плечами.

— А листья у него какого размера? По картинке не понять.

— Вот такого, — показала я на ладони…

Через несколько минут мы уже болтали, листая книгу, как пара подружек. Попутно я узнала, что Ри поручили присматривать за мной, но она думает, что всё наоборот — это я её нейтрализую.

А потом Ри стукнула в голову мысль, где можно поглядеть на часть незнакомых мне растений живьём. Оказалось, что в замке есть замечательное место — расположенная с южной стороны старинной части здания терраса. Звалась она Садом Королевы. Попасть туда можно было двумя путями: или прилететь снаружи — в Саду была большая мощёная площадка, сделанная специально для драконов, — или поднявшись с первого этажа по узкой каменной лестнице в пару сотен ступеней. Крыльев мы с Ри пока не отрастили, поэтому пришлось пойти вторым путём.

Попутно я узнала, что Ринон — это не имя, а прозвище, которое Ри получила из-за своих волос. И правда, смотрелось необычно. Две толстые косы, которые заплетала Ри, были цвета гречишного мёда, а вот по верху головы шла светлая серебристо-белая полоса, распадавшаяся на прямой пробор. Сияющие пряди напоминали маховые журавлиные перья.

— Я так и родилась двухцветной, — засмеялась Ри, — папы только глазами захлопали. А когда мне было два года, дедушка сказал, что у меня на голове — серебряные крылышки — по-эльфийски «арийанон». Мне понравилось, только выговорить правильно я это не могла. Вот и стала Ринон.

Ага, дедушка — это Владыка Мириндиэля, отец Императора Арденариэля — Алсинейль эрд Лоо?аллен. Но Ри, безусловно, была мне симпатична — умная, сообразительная, смешливая, не заносчивая, очень трудолюбивая и любопытная. Если выйдет подружиться — будет здорово.

А ещё я поняла, что у Ри есть какой-то пунктик, закавыка, связанная с драконами. Прятать чувства она пока не умела, и горестные вздохи, пока принцесса показывала мне посадочную площадку для крылатых гостей в Саду, не расслышать было просто невозможно. Но спрашивать, в чём дело, показалось неловким. До непосредственности и открытости Бриты, которая сумела бы растормошить даже медведя в спячке, мне ещё пилить и пилить…

Всё остальное в Саду — уже начинающие расцветать никогда прежде не виданные мной гордые алые тюльпаны, нежно пахнущие кудрявые гиацинты, невероятные розовые сливы и пушистые ветки жёлтой мимозы — просто заставило восхищённо открыть рот, забыв все заветы приучавшего меня к изысканным манерам Аса. Так, с разинутой варежкой, я и бродила по кривым дорожкам вслед за Ри… Принюхивалась, тыкалась носом в каждый незнакомый куст, попадавшийся нам на пути, рассматривала листву, прикасалась пальцами к глянцевым или войлочным листьям.

Общее состояние иначе, чем потрясённым, было не назвать. На простом каменном уступе развести такую красоту!

Добила меня примыкавшая к северной стене Сада колоннада из золотистого мрамора. Тарганского медового — так назвала его Ри. День был пасмурным — но мрамор сам будто испускал свет, и казалось, что тут играет бликами солнце. Камень мне так понравился, что я решила: сколько бы это ни стоило, задуманную часовню в замке Сайгирн отделаю именно таким! Ну очень хочется!