– Надо ли вам знать, что содержится в этом письме? – спросил король, подсаживаясь к письменному столу.

Майор уже собирался ответить, что он не претендует на такую честь, что это не имеет отношения к его службе, когда, к своему ужасу, увидел, что король не только покрылся обильным потом, но и задрожал так, что еле мог удержать перо в руках. Он был в таком состоянии, в таком нервном припадке, о котором майора уже не раз предупреждали, и тот просто ответил:

– Если вашему величеству будет угодно сообщить мне об этом.

– Слушайте, я пишу: «Более я не в состоянии снисходительно относиться к выпадам Фокса относительно американских колоний, вопреки мнению лучших людей его родной страны. Он ведет себя как неотесанный мужлан, как крикун и наглец, он столь же презренный, сколько и гнусный человек. Мы изъявляем желание немедленно освободить его от должности, занимаемой при казначействе». Итак, что вы думаете об этом?

– Первой мыслью Вудфорда было то, что король лишился рассудка, если взялся обсуждать столь деликатный вопрос с новым служащим, неизвестным юношей, и его изумление выразилось в неуверенной фразе:

– Я не знаю, что сказать, ваше величество. Но что сделал мистер Фокс?

– Задался целью мучить меня все эти годы, и теперь – вот… – король сунул экземпляр «Морнинг Пост» в руки майора.

– Что это, ваше величество?

– Клевета, гнусная ложь, еще одно обвинение против той, на которую всегда грешили…

Вудфорд с ужасом увидел слезы в глазах его величества и тут же в его голове молнией вспыхнули наставления высших чинов: при первых признаках возбуждения короля немедленно постараться успокоить его и послать за королевским медиком.

– Кто она такая? – спросил майор, уже собираясь выйти.

– Самая прекрасная женщина в мире, – ответил король и отвернулся к окну, очевидно, вспоминая иное, лучшее время, когда подавленность и болезнь еще не начали мучить его.

– Знаешь, его величество плакал, – прошептал Вудфорд своей жене, когда его обязанности на сегодняшний день были закончены и он смог ненадолго вернуться домой.

– Узнав, что Сара Банбери ждет ребенка от своего племянника?

– Да.

– Говорят, когда-то он любил ее.

– И, до сих пор любит. Во всяком случае, его гнев пал на Фокса. Я видел копию письма к лорду Норту, и знаешь, о чем там говорится?

– Расскажи.

– Его величество обдумал новый состав казначейства, и в списке я не увидел твоего имени.

– Какое остроумие! – воскликнула жена Вудфорда и весело рассмеялась.

Горькая чаша Сары переполнилась скорбью. Через четыре месяца после лживой статьи в «Морнинг Пост», почти сразу за которой последовала отставка Чарльза Джеймса из казначейства, любимый опекун Сары, Генри Фокс, лорд Холленд, умер. Но это было еще не все: Кэролайн, которая на протяжении всей жизни обожала своего мужа, последовала за ним в могилу через двадцать три дня после приступа мучительной болезни, по-видимому, рака.

Поскольку лживые и клеветнические слухи о ней не утихали, Сара отправилась в Каслтаун, в Ирландию, к своей сестре Луизе Конолли, не в силах больше сносить унижения и оставаться вне общества на ферме Хелнейкер. Поэтому на похороны Кэролайн ей пришлось поспешно возвращаться на пакетботе вместе со своей сестрой и ее мужем. По пути с пристани к Холленд-Хаусу Сара живо вспоминала свое первое путешествие туда много лет назад, когда она вернулась из Дублина, чтобы поселиться с четой Фоксов.

А теперь их обоих не было в живых, спутников девичества Сары, не у кого искать утешения или обращаться за советом. С тяжелым сердцем, совершенно забыв о ссоре с Холлендами, Сара вернулась в Холленд-Хаус.

Здесь был, разумеется, и Чарльз Джеймс, одетый в траур и в соответствующем настроении. Как только они остались одни, он отвел Сару в сторону:

– Король дал мне отставку – ты знаешь?

– Да. Полагаю, из-за той клеветы.

– Вряд ли. Его величество ненавидит меня за поддержку американских колонистов, однако я считаю совпадение слишком подозрительным.

– Значит, ты не думаешь, что он читал это, да? – спросила Сара внезапно осипшим голосом.

– Бог весть! На это нет никакой надежды.

– После всей той грязи, которую распространяют обо мне, я уверена, люди готовы принять на веру почти любую ложь.

– Знаешь, я решил разузнать, кто был автором этого пасквиля, и вызвать его на дуэль.

– Как бы я желала сделать то же самое! – печально вздохнула Сара.

Чарльз Джеймс взял ее за руку: – Я знаю, тебе сейчас чертовски тяжело. Если бы я только мог сделать нечто большее, чем просто изо всех сил отрицать эту клевету!

– В конце концов, я сама во всем виновата. Ты ведь знаешь: назови собаку плохим именем, и она будет такой. – Ее голос вздрогнул. – Я отбываю свое заключение уже четыре года. Как ты думаешь, сколько еще оно будет продолжаться? Когда это все кончится?

– Умный политик расстроенно опустил глаза.

– Когда развод будет завершен и люди наконец потеряют интерес к тебе. Но до тех пор тебе, думаю, придется удовлетвориться терпеливым ожиданием.

– Молю Бога, чтобы он просветлил мне душу.

Племянник Сары рассмеялся.

– Ты можешь быть в этом уверена. Говорят, что без страданий нет побед.

– Какое печальное выражение, – ответила она, но ее внезапно наполнила минутная радость.

– Что случилось? – спросил Сте, подходя к ним

– Ничего особенного, – ответила Сара, с тревогой оглядывая своего старшего племянника, ибо бедняга выглядел действительно ужасно.

Стефан Фокс, новый лорд Холленд, уже достиг двадцати девяти лет, почти как и сама Сара, но выглядел по крайней мере вдвое старше. Чудовищно располневший и еще более глухой, чем прежде, он производил впечатление почти старика. В семье уже давно было известно, что по завещанию Кэролайн наследство Сте, составляющее пятьдесят тысяч фунтов, было уничтожено, его же долгами. Ходили слухи, что леди Холленд точно так же поступила и с Чарльзом Джеймсом, долг которою намного превышал его наследство. Но даже столь великодушный шаг не смог избавить старшего племянника Сары от его отчаянной нужды в средствах, чем объяснялся его вечно пристыженный вид.

– Как ты, дорогая? – спросил он, тяжело дыша и отдуваясь, чего и следовало ожидать от такой тучной особы.

– Боюсь, мое здоровье в порядке, но настроение намного хуже.

– Как у всех нас, – подтвердил Сте.

Сара оглядела гостей в трауре, заполонивших Золотой зал.

– Леди Сьюзен так и не появилась.

– Да, к несчастью, и она, и мистер О’Брайен слишком бедны. Они прислали письмо, в котором выразили глубочайшее соболезнование.

– Как бы мне хотелось увидеть ее, – тоскливо проговорила Сара. – С тех пор как она вернулась из Америки, мы встречались всего дважды, хотя поддерживали постоянную переписку.

Эта переписка была одной из немногих радостей в одинокой и тягостной жизни Сары. В 1770 году Сьюзен вместе со своим привлекательным мужем ирландцем вернулась в Англию из Нью-Йорка и поселилась в Уинтерслоу, близ Солсбери, рядом со Сте и его женой Мэри, которые жили в Уинтерслоу-Хаусе. Самое худшее, что увеселительный павильон, который привлекал постоянный поток гостей и в котором Сте построил небольшой театр для спектаклей, остающихся неизменно любимым развлечением семьи, сгорел дотла в январе, подкрепляя горькую уверенность Сары в том, что 1774 год стал годом несчастий для всей семьи Фоксов. Как будто в доказательство этого появилась ужасная клевета, потом отставка Чарльза и две трагические смерти. С предчувствием того, что беды еще не закончены, она повернулась к Сте.

– Ты уже видел новый дом леди Сьюзен?

– Еще нет, но вскоре надеюсь повидать.

После пожара чета О’Брайенов перебралась в Стинсфорд, близ Дорчестера – старый поместный дом, принадлежащий леди Илчестер, матери Сьюзен.

– Напиши мне о том, как пройдет твой визит. А теперь прошу меня простить, я хотела бы пройтись прежде, чем должна буду уехать.

Возвращение в огромный дом, странно пустой и тихий после недавней смерти своих хозяина и хозяйки, вызывало ощущение, что время повернуло обратно. Осторожно, чтобы не нарушить мрачную тишину, Сара обошла дом. В Малиновой гостиной и столовой она вспомнила, как еще беспечным смешливым ребенком веселилась здесь, не подозревая о том, как страшен мир. Затем по коридору от гостиной, отданной молодежи дома, она вышла к спальням, сейчас совершенно опустевшим и молчаливым. Наконец, осмотрев все и воскресив сладкие воспоминания, Сара спустилась по главной лестнице на первый этаж.