– Нет, как раз здесь все не так плохо. После того как моя бедная сестра Сесилия умерла от чахотки, Кэролайн почувствовала, что жизнь слишком коротка, чтобы враждовать, и пригласила меня в Холленд-Хаус. Луиза тоже простила меня – она слишком любит свою маленькую тезку, чтобы не возобновить отношения. А что касается Эмили, она едва ли способна всерьез сердиться на сестру, которую вырастила в собственном доме. Только брат Джордж и его жена по-прежнему держатся отчужденно.

– Но в чем причины подобного поведения?

– На самом деле причины не в них самих, а в общественном мнении, Арман. Им порядком досталось из-за меня. Я считаюсь неподходящей компаньонкой, потому вынуждена до конца жизни оставаться в одиночестве.

Лозан, явившийся с намерением соблазнить ее, но при виде ее несчастий решивший повести себя так, как и подобает честному человеку, предложил:

– Поедем во Францию. Там вы будете приняты с радостью.

– Сомневаюсь. Мир тесен, мой позор уже известен всем и каждому. – Сара грустно покачала головой. – Единственное, о чем я умоляю вас, – не питать ненависти к моему невинному ребенку. Она ни в чем не виновна, ее рождение не зависело от нее.

– Почту за честь, если вы позволите мне стать законным опекуном Луизы, – проникновенно произнес герцог.

Сара вспыхнула и вновь стала похожей на прежнюю.

– Надеюсь, еще несколько лет я сама смогу позаботиться о ней.

Он улыбнулся и кивнул.

– Уверен в этом, моя дорогая. Тем не менее вы доставите мне удовольствие, приняв мое предложение.

– Тогда я с радостью приму его – это жест по-настоящему благородного человека.

– Это самое меньшее, что я должен был сделать.

– Что вы имеете в виду? Лозан сжал ей руку.

– Когда я услышал, как тяжко вам приходится, то сразу решил, что в этом есть и моя вина.

– Вы хотите сказать, что наша связь открыла мне путь к нравственному падению? – строго произнесла Сара, но ее глаза смеялись.

– В каком-то смысле – да.

– Забудьте об этом. Я искала любви, и поиски зашли слишком далеко. Когда вы отказались бежать со мной – а теперь я понимаю, что ваш отказ был вызван весомыми причинами, – я повела себя как обиженный ребенок. Вот почему я хочу, чтобы Луиза обладала здравым рассудком в большей мере, чем я. Знаете, месье, я уверена, что, не будь вас, раньше или позже я бы впала в грех с кем-нибудь другим.

– С Карлайлом?

– Вполне вероятно, – ответила Сара и таинственно улыбнулась.

– И теперь у вас есть кто-нибудь на примете? Сара покачала головой.

– Нет, я позабыла, что такое страсть. Это слишком опасный огонь, чтобы играть с ним. Я жила одна с тех пор, как Уильям Гордон покинул меня, и, поверьте мне, находила в этом истинное удовлетворение.

– Едва могу представить, – ответил герцог, подумав о том, что его собственное поведение с годами не становится лучше.

– Тогда я могу дать вам слово. И по этой самой причине будет лучше, если вы проведете ночь в Гудвуд-Хаусе. Как вам известно, мой брат будет рад вас увидеть.

– Но сейчас уже поздно, холодно, и идет снег… – сделал последнюю решительную попытку Лозан;

– Дом находится всего в миле отсюда, Джон проводит вас с фонарем. Арман, если вы хотите сохранить дружеские отношения с той, что некогда так дурно обошлась с вами, сделайте, как я прошу. Я поклялась себе, что не позволю себе ни единого поступка, который мог бы угрожать будущему моей дочери, и что все скандалы будут забыты прежде, чем она подрастет. Иначе Луиза станет такой же изгнанницей, как я.

Герцог поднялся.

– Знаете, вы очень похорошели.

– Почему же?

– Печаль, материнство – кто знает? Надеюсь, миледи, что когда-нибудь вы встретите мужчину, способного пренебречь вашим прошлым и видеть в вас только прекрасное настоящее.

– Да, мне бы тоже этого хотелось, – тихо отозвалась Сара.

– Какой позор, что мы не можем быть вместе! – досадливо воскликнул Лозан, и этот возглас прозвучал вполне естественно. – Увы, моя жена жива, а моя любовница будет возражать.

– Поэтому нам не стоит беспокоить их, – заключила Сара и усмехнулась про себя, видя лукавое выражение на лице Лозана.

Они сидели при свечах и слушали музыку – не разговаривая, не прикасаясь друг к другу, просто пребывая рядом после долгой разлуки. Они. обменялись только обычными вежливыми вопросами: хорошо ли продвигались исследования, как чудесно прошли ее последние концерты, холодные ли зимы в Канаде, интересно ли было жить в шато. Однако все нейтральные темы были быстро исчерпаны, и в комнате повисло молчание.

– Поздно, – наконец произнесла Сидония. – Мне пора ложиться.

– Мне тоже – перелет выбил меня из колеи на несколько дней.

– Время – забавная штука, – невольно произнесла она.

– Несомненно. Послушай, мне нравится, что мы опять стали чужими. Я знаю, что за время моего отъезда утекло столько воды, что в ней можно захлебнуться, но позволь мне сказать одно…

– Что же?

– Что, даже если бы последние десять месяцев мы провели в обществе друг друга, мы не остались бы прежними. В мире ничто не остается в покое, вещи меняются день ото дня. Мы смогли бы с таким же успехом провести этот вечер, испытывая подобные чувства, если бы сильно поссорились. Ты понимаешь, что я хочу сказать?

– То, что, даже оставаясь вместе, мы все равно не до конца познали бы друг друга?

– Что-то в этом роде.

– Что мы в любом случае встречались бы с людьми и их влияние едва уловимо изменило бы нас?

– И это тоже. – Он улыбнулся, и Сидония поняла, что давно забыла зелень его глаз и обаятельный голос. – Итак, выражаясь очень официально, мисс Брукс, вы позволите мне пригласить вас поужинать в самом ближайшем времени?

– Думаю, меня это устроит.

– Это значит «да»?

– Да.

– В таком случае счастлив пожелать вам доброй ночи и приятного сна. До скорой встречи.

– Спокойной ночи, Финнан, – ответила она и повернулась, пряча лицо.

– Кстати, как дела у Сары Леннокс? – спросил он, открывая дверь.

– Вряд ли сейчас ей весело живется.

– Она еще появится?

– Да, в один из последующих дней.

– Своего или твоего времени?

– Нашего общего, – ответила Сидония и быстро поцеловала его в щеку. Она спустилась по лестнице, не переставая радоваться тому, что Финнан О’Нейл наконец-то дома.

Газетная статья была недвусмысленной и совершенно непристойной. Помеченная 15 февраля 1774 года, она гласила: «Смеем заверить наших читателей, что леди Сара Банбери, урожденная Леннокс, в настоящее время проживающая в поместье своего брата, герцога Ричмондского, близ Гудвуда, ожидает ребенка от своего племянника, Чарльза Джеймса Фокса. Леди Сара памятна нам по своему скандальному бегству с лордом Уильямом Гордоном, в результате которого вышеупомянутый джентльмен вынужден был покинуть страну».

Едва прочитав это, ибо в его повседневные обязанности входил просмотр всех газет, король почувствовал удушье, его горло сжалось, как перед приступом кашля или рвоты.

– Это не может быть правдой, – еле слышно застонал он. – Боже, я знаю, что это неправда! – И он схватил колокольчик со стола и зазвонил, призывая своего поверенного и хорошо сознавая, что приближается один из его приступов безумия.

Вскоре перед ним появился незнакомый юноша. Он поклонился, и Георг взглянул на него с некоторым удивлением.

– А где полковник Гилберт?

– Он нездоров, ваше величество. Я – майор Вудфорд. Только недавно был переведен на это место…

– Давно или недавно, – перебил его король, сдерживая яростную дрожь, — у меня есть к вам срочное поручение.

– Назовите его, ваше величество.

– Вы должны передать письмо премьер-министру, лорду Норту, – прямо сейчас, теперь, немедля!

– Разумеется, ваше величество, – ответил Вудфорд, довольный тем, что в первый день на его посту, ему досталось столь любопытное поручение.