Дэниел не знал, как и благодарить Омеру.

– Если вам не удастся вернуться к руководству своей страной, сэр, то я всегда обеспечу вас работой, – не очень удачно пошутил он.

– Ну, это не самая лучшая мысль, – хмыкнула Келли. – Боюсь, как бы тебе не пришлось служить у Виктора.

– Ладно, – согласился Дэниел. – Однако смех смехом, но я готов, между прочим, и поработать. Что прикажете снимать?

– Выходим завтра на рассвете, – заявила Келли.

– Я с вами, – тут же отозвался Омеру.

– Не думаю, что это очень мудро с твоей стороны, Виктор, – покачала головой Келли. – Твоя жизнь принадлежит не тебе одному.

– После трудов праведных я, наверное, заслужил кратковременный отдых, – улыбнулся Омеру, поглядывая на Дэниела. – А вдруг видеокамера опять поломается? Ну же, доктор Армстронг, замолвите за меня словечко.

– Ах вы наглецы – притворно возмутилась Келли. – Вы просто садитесь мне на шею. Придется звать на помощь Памбу.

– Нет, нет! – воскликнул Дэниел. – А вот этого делать не надо.

Но, в сущности, он разделял мнение Келли. Омеру уже перевалило за семьдесят, а до Уэнгу путь был долгим и очень трудным. И только он вознамерился напомнить об этом Виктору, как тот жестом велел ему замолчать.

– Я не шучу, – грустно улыбнулся Омеру. – В конце концов, Убомо – моя страна, и не могу же я все время полагаться на сообщения из вторых рук. Я должен видеть воочию, что творит с моим народом и моей страной Таффари.

Ни Келли, ни Дэниел не осмелились возразить президенту, и рано утром, едва рассвело, все трое покинули Гондалу.

Носильщиков, восемь человек, нанял Сепу, а Памба взяла на себя роль надсмотрщика. Она прекрасно знала, что, как и все мужчины бамбути, эти люди запросто могли бросить свой груз на полпути и отправиться ловить рыбу или искать мед в пчелиных сотах. Допустить такое она не могла, а мужчины племени бамбути боялись острого языка Памбы как огня.

На третий день пути они вышли на берег реки, вода которой была кроваво-красного цвета. Опустив поклажу на землю, бамбути сгрудились на берегу. И шутки, и смех разом стихли. Молчала даже Памба, как-то странно присмирев.

Спустившись к самой воде, по колено в вонючей красной грязи болота, на поверхности которого виднелись останки мертвых животных, полусгнившие ветки деревьев и коряги, Дэниел зачерпнул пригоршню этой слизи. Понюхав отвратительное месиво, он отшвырнул грязь подальше и поспешил очистить руки травой.

– Что это, Келли? – спросил он. – Что могло послужить причиной столь страшной катастрофы?

– Реагенты, – ответила Келли. – Те самые реагенты, которые, как тебе поклялся Таффари, он не станет применять ни в коем случае. – Она просто пылала гневом.

Дэниел взглянул на Келли.

В хлопчатобумажной, простого покроя рубашке, в шортах, с цветастой повязкой на голове, эта невысокая, хрупкая женщина вызывала у него восхищение.

– Мы с Виктором регулярно проверяли стоки воды после очередной операции по добыче полезных ископаемых. Сначала шла просто густая грязь, что само по себе прискорбно. А в последнее время состав грязевых потоков резко изменился, потому что эти мерзавцы стали применять реагент. Видишь ли, молекулы платины связаны в соединения с сульфидами. А сульфиды снижают процесс получения платины примерно на сорок процентов. И эти преступники с помощью реагента очищают платину от сульфидов.

– И что это за реагент? – поинтересовался Дэниел.

– Мышьяк, – с трудом выдавила Келли, расхаживая из стороны в сторону. – Они применяют двухпроцентный раствор белого мышьяка, чтобы разрушить сульфидную оболочку.

– Но это просто безумие, – с недоверием посмотрел на нее Дэниел.

– Это ты так думаешь, – пожала плечами девушка. – Не-ет, эти нелюди в здравом уме. И они уничтожают лес и все живое вокруг, вконец очумев от жадности.

Дэниел выбрался на берег, чувствуя, как ему передаются ярость и гнев Келли.

– Мерзавцы, – в бешенстве прошептал Дэниел.

Келли, догадываясь, что он наконец, что называется, прозрел, взяла его за руку. То не был ласковый жест сочувствующей женщины. Она пожала ему ладонь крепко, по-мужски.

– Ты еще не видел всего. Это только начало, а настоящий кошмар начинается за Уэнгой. – Келли потянула его за руку. – Пошли! Пошли, и ты сам убедишься, – решительным тоном сказала она. – Могу поклясться, эта жуткая картина не оставит тебя равнодушным.

Маленький отряд двинулся дальше, но примерно часов через пять носилыцики-бамбути внезапно остановились, скинув поклажу на землю, и о чем-то ожесточенно заспорили.

– В чем дело? – заволновался Омеру. – Почему они остановились?

– А в том, – пояснила Келли, – что мы достигли границ священной земли племени бамбути. Охотиться в этих местах нельзя, да и просто шататься без дела считается плохим знаком. До настоящего момента только один Сепу видел, что произошло в Уэнгу. Остальные бамбути отказываются идти дальше, опасаясь гнева лесного божества – Отца-и-Матери леса. Они чувствуют дух страшного святотатства и очень напуганы.

– И как убедить их продолжить путь? – спросил в растерянности Дэниел.

Келли покачала головой.

– Не будем вмешиваться в это. Это дело самих бамбути. Возможно, Памбе удастся уговорить их.

Старая женщина старалась, как могла. Она всячески увещевала мужчин, иногда ее голос срывался на крик, и она ругала их, обвиняя в трусости. А некоторых бамбути Памба уговаривала ласково, обхватив их за плечи и нашептывая какие-то ободряющие слова на ухо. Потом вдруг она начала петь хвалебную песнь лесу, пританцовывая и подпрыгивая в такт собственному пению. После чего начертала ароматными маслами какие-то знаки на груди мужчин, словно благословляя их и отпуская им грехи, и снова начала танцевать, притопывая и подпрыгивая.

При этом, обнажая гладкие, тугие ягодицы, ее набедренная повязка задиралась.

В конце ритуала один из носильщиков вдруг подхватил с земли свою поклажу и двинулся по тропе дальше. Остальные бамбути, нервно посмеиваясь, последовали за ним, и маленькая колонна углубилась в лес.

На следующее утро до них донесся рев мощных механизмов, и, по мере того как они подходили ближе, рев становился просто оглушительным. Реки, которые приходилось пересекать отряду, стали теперь вовсе не реками, а сплошным вонючим болотом, в котором они увязали по пояс, шлепая по бурой ядовитой жиже. В лесу не слышалось ни единого звука – только страшный рев машин. Не пели птицы, не носились обезьяны. Приумолкли и бамбути. Они старались держаться поближе друг к другу, то и дело в тревоге оглядываясь вокруг.

Ближе к полудню Сепу остановил отряд и о чем-то зашептался с Келли. Он показывал пальцем на восток, Келли только кивала в ответ, а затем знаком подозвала к себе Омеру и Дэниела.

– Сепу говорит, что мы уже близко. В лесу все слышится не так, как на открытом пространстве, и звуки весьма обманчивы. Машины работают всего в нескольких километрах отсюда, но ближе подходить нельзя – рискуем наткнуться на вооруженных охранников.

– Что он в таком случае предлагает? – спросил Омеру.

– Сепу говорит, что с восточной стороны тянется цепь невысоких холмов. Оттуда можно прекрасно рассмотреть горные выработки и лесоразработки. Памба с носильщиками останутся тут. На холмы пойдут четверо: Сепу, я, Дэниел и Виктор, – сообщила Келли.

Дэниел достал видеокамеру, и они с Омеру проверили ее.

– Пошли, – коротко бросила Келли. – Пока светло и нет дождя.

Они взбирались на вершину ближайшего холма, осторожно ступая вслед за Сепу, но и там их плотно обступали огромные деревья. На двадцать метров вокруг ничего, кроме сплошной зелени. Рев механизмов где-то внизу теперь доносился очень отчетливо, но ни самих машин, ни карьера они не видели.

– Ну, и что дальше? – поинтересовался Дэниел. – Отсюда ни черта не видно.

– Сепу обеспечит нам отличную смотровую площадку, – пообещала Келли.

Буквально через минуту они подошли к гигантскому дереву, выделяющемуся даже среди окружавших его могучих стволов.