– Его даже два десятка пигмеев, взявшись за руки, не смогли обхватить, – рассказывала Келли. – Я пробовала сделать это вместе с ними. На этом священном дереве построили свои ульи пчелы. Бамбути приходят сюда собирать мед.
Келли указала на примитивную лестницу: в мягкой древесной коре торчали колышки, по которым пигмеи поднимались до нижних веток. А сверху свисали лианы, связанные узлом, с укрепленными между ними узенькими деревянными планками. По этим «ступеням» бамбути добирались чуть ли не до самой верхушки, теряясь в густой кроне, на высоту примерно метров в тридцать над землей.
– Это могучее дерево служит бамбути чем-то вроде храма, – пояснила Келли. – Там, наверху, они возносят свои молитвы лесному божеству и оставляют ему свои дары.
Сепу взбирался по лестнице первым. Он был легче остальных, а многие колышки и деревянные перекладины прогнили. Сепу тут же вырезал новые и с помощью мачете вбивал их в кору. После этого по его сигналу на дерево полезла вся команда.
Келли двинулась вслед за Сепу, за ней – Омеру, которому она помогала взбираться по лианам; замыкал цепочку Дэниел с тяжелой видеокамерой на плечах.
Подъем был медленным и тяжелым. Омеру совсем выбился из сил, и все они помогали ему, пока не добрались наконец до одной из верхних галерей.
Она напоминала площадку, образованную на верхушке дерева-великана из переплетавшихся между собой ветвей, листьев и ползучих растений. Но еще больше это напоминало чудесный висячий сад, ибо из всего этого переплетения произрастали новые растения и изумительной красоты цветы с огромными распустившимися бутонами. Перед глазами Дэниела пролетали восхитительные бабочки с крыльями размером в его ладонь и жужжали какие-то насекомые, отсвечивающие, как изумруды. Кое-где цвели даже белоснежные лилии и восхитительные дикие гардении. Дэниел на миг ощутил себя в райских кущах, более того, когда вдруг перед ним мелькнула, захлопав радужными крылышками, дивная, как в сказке, птичка, он решил, что у него что-то со зрением или ему снится чудесный сон.
Едва дав передохнуть, Сепу потащил их дальше. На такой высоте ствол дерева сузился почти вдвое и все равно оставался таким же могучим, как стволы соседних деревьев у основания. Маленький отряд взбирался все выше и выше, и свет становился все ярче и ярче. Казалось, будто они поднимаются из глубин океана на поверхность. Внезапно они вынырнули из зеленого полумрака, сверху хлынул на них ослепительный солнечный свет, и все четверо невольно восхищенно ахнули.
Они достигли самой верхушки священного гигантского дерева. Под ними, насколько мог видеть глаз, расстилался огромный зеленый океан. Сплошная зеленая гладь до горизонта – на восток, на запад и на юг. Но, повернувшись на, север, они просто онемели от изумления и ужаса.
На севере леса не было. От самой подошвы холма и до самого подножия снежных гор у горизонта леса не было. Вместо него расстилалась голая красная пустыня, нещадно палимая тропическим солнцем.
Все четверо на миг застыли, не в состоянии вымолвить ни слова. Они растерянно оглядывались вокруг, пытаясь охватить взором масштабы этого мертвого пространства.
Казалось, что земля истерзана когтями какого-то страшного чудовища. Весь верхний слой почвы был смыт ливневыми дождями, и земля стонала от глубоких оврагов. Тонкий слой краснозема, унесенный потоками воды, забил реки в лесу, превратив их в кроваво-красные потоки. Перед глазами разворачивалась картина некой фантастической мертвой планеты, испещренной кратерами.
– Боже милостивый! – только и смог вымолвить Омеру. – Это творение рук дьявола. Сколько же земли осквернено? И кто измерит масштабы этой страшной катастрофы?
– Боюсь, что подсчитать это практически невозможно, – чуть охрипшим голосом проговорила Келли. – Уничтожено, наверное, несколько сотен тысяч гектаров леса. Точно не знаю. Но знаю, что разработки ведутся меньше года. Представьте, что произойдет, если они будут продолжаться теми же темпами… – Келли замолчала, к горлу подкатил комок. Затем она показала пальцем на далекие желтые точки ПКППР, выстроившиеся внизу у самого леса: – Если эти монстры…
Дэниел с трудом перевел взгляд на урчавшие внизу машины. С этой высоты они казались совсем игрушечными и безобидными, похожими на комбайны, убиравшие урожай с бескрайнего поля. ПКППР двигались так медленно, что чудилось, будто они вообще застыли на месте.
– Сколько их там? – вымолвил наконец Дэниел. – …Восемь, девять, десять… – считал он. – Когда эти гигантские машины идут таким строем, они могут вырыть траншею в четыреста метров шириной!
– Невозможно поверить, что всего десять машин, какими бы огромными они ни были, смогли уничтожить такое количество тропического леса, – дрожащим голосом пробормотал Омеру. – Они похожи на чудовищную ненасытную саранчу, безжалостно пожирающую все на своем пути.
Впереди шеренги ПКППР двигались бульдозеры, выкорчевывавшие деревья и освобождавшие дорогу идущим за ними монстрам.
Прямо на глазах наблюдавших какое-то огромное дерево вдруг вздрогнуло и пошатнулось. Стальное лезвие бульдозера врезалось в ствол у самого его основания, разрубая могучие корни. Даже на такой высоте было слышно, как заскрипел и застонал беззащитный исполин. Эти звуки напоминали предсмертные крики раненого животного. Через мгновение дерево, не устояв, рухнуло на землю, и гул от его падения печальным эхом разнесся над оскверненным лесом.
Дэниел отвернулся. Взгляд его упал на Сепу, присевшего на ветку рядом. Сепу беззвучно плакал, слезы обильно текли по изрезанным морщинами темным щекам старика и капали ему на грудь. Никогда в своей жизни Сепу не испытывал такого сокрушительного, жуткого горя. А слезы все лились и лились, ослепляя несчастного бамбути.
Дэниел опустил голову, не в состоянии больше выносить этот кошмар, рывком снял с плеча камеру и начал снимать.
Он снимал, как со стонами падали одно за другим могучие деревья.
Снимал вымершую голую землю, на которой не осталось ни одного живого существа: ни птиц, ни зверей, ни травы, ни деревьев.
Он снимал металлических монстров, безжалостно вгрызавшихся в землю и выплевывавших ее в кузова самосвалов, выстроившихся длинной цепью, словно муравьи, занятые переноской нескончаемых грузов.
Снимал он и то, как огромные гусеничные тракторы тут же подбирали выкорчеванные деревья и распиливали их на бревна. Целые фонтаны сырых желтоватых опилок взлетали в воздух, когда в стволы с визгом впивались серебристые зубья гигантских механических пил.
Он снимал и передвижные краны, которые переносили бревна на поджидавшие рядом лесовозы.
Стиснув зубы, Дэниел снимал целую армаду обнаженных рабов из племени угали, копошившихся в красной грязи и мостивших дорогу для проходивших мимо них тяжеловозов.
Он снимал уже больше часа, надеясь, что напряженная работа заставит его несколько забыться. Но чем дольше он снимал, тем сильнее в нем вздымалась мощная волна гнева и тем острее он воспринимал чувства женщины, сидевшей подле.
Дэниел понимал Келли без слов: он нутром ощущал ее ярость. И испытывал примерно то же. Последние события и все увиденное еще сильнее сблизило их; впрочем, и раньше они понимали друг друга чуть ли не с полуслова. Теперь же, думал Дэниел, их связывало нечто большее, что заставляло его относиться к Келли с глубочайшим уважением и… нежностью.
Они пробыли на вершине дерева-великана до самой ночи, а потом еще целый час сидели в темноте, словно какая-то неведомая сила не отпускала их, вынуждая вновь и вновь всматриваться в огни металлических хищников, убивавших вокруг все живое, и вслушиваться в их ужасающий рев, от которого кровь стыла в жилах. Этот рев не прекращался ни днем ни ночью, а ненасытные хищники все пожирали и пожирали лес и грызли землю, отравляя все своим ядом и сея смерть.
И только когда разразился ливень, засверкали молнии и зазвучали оглушительные раскаты грома, все четверо осторожно спустились вниз. Примерно через час они добрались до стоянки, где их поджидала встревоженная Памба и носильщики.
