Резкие звуки музыки нарушили тишину леса, и Келли тут же уменьшила громкость. Но в динамике теперь слышались отдаленные выстрелы и рев орущей толпы.

Келли ничего не оставалось, как терпеливо ждать, подавляя в себе все нараставшую внутреннюю тревогу. Повлиять на ход восстания она все равно никак не могла.

Внезапно музыка оборвалась, и, кроме треска, из динамика не доносилось ни звука. А потом послышался мужской голос: «Граждане Убомо! Радиостанция теперь контролируется силами Освободительной армии. Сейчас перед вами выступит президент Убомо Виктор Омеру. Он обратится к вам с личным посланием».

Мужчина умолк, и по радио зазвучал национальный гимн Убомо, запрещенный с приходом к власти Эфраима Таффари. Гимн оборвался, и наконец в динамике послышался знакомый и столь дорогой Келли голос Виктора Омеру.

«Мои дорогие соотечественники! Вам пришлось многое перенести под игом жестокого тирана, и к вам обращаюсь я, Виктор Омеру. Мне известно, что большинство из вас считают меня мертвым. Но я жив, и вы слышите голос живого человека. Я снова, как и прежде, обращаюсь к вам. – Омеру говорил на суахили. Сделав небольшую паузу, он продолжал: – Я обращаюсь к вам со словами надежды и радости, ибо кровавый тиран Эфраим Таффари мертв. Отряды преданных делу свободы патриотов вернули народу свободу, воздав по заслугам тем, кто мучил его так долго. Дорогие мои соотечественники, солнце новой жизни снова восходит над Убомо…» В проникновенном голосе Омеру звучало столько искренности, что Келли готова была поверить в то, что Таффари действительно мертв и революция победила.

Внезапно за ее спиной послышались выстрелы. Келли обернулась и увидела стоявшего в нескольких шагах от нее мужчину. Азиат, скорее всего, китаец. В тонкой голубой рубашке, влажной от пота, в грязи и пятнах крови. Длинные прямые черные волосы спадали на лоб, закрывая часть лица. На левой щеке виднелся свежий порез, из которого струилась кровь.

В руке китаец держал пистолет и смотрел, как затравленный зверь. Глаза китайца потемнели так, что в их омуте полностью потерялись зрачки, из-за чего появлялось неприятное ощущение. Рот мужчины был перекошен от страха и злости; рука, сжимавшая пистолет, заметно дрожала.

Никогда не видевшая его прежде, Келли сразу догадалась, кто перед ней. Дэниел не раз рассказывал ей об этом мерзавце. Кроме того, его фотографии изредка мелькали на первой странице местной «Геральд». Этот директор ФРУ убил друга Дэниела, Джонни Нзоу.

– Нинг… – в ужасе прошептала Келли, вскакивая на ноги.

Но не успела она сделать и шага, как мужчина крепко схватил ее за запястье.

Келли чуть не взвизгнула от боли: казалось, ее рука попала в железные тиски.

– Белая женщина… – пробормотал Нинг по-английски. – Заложница…

Внезапно из зарослей выскочил Сепу, пытаясь защитить Келли. Чжэн, размахнувшись, с силой ударил его пистолетом по голове, раскроив кожу на черепе чуть выше уха. Сепу рухнул на землю.

Не отпуская Келли, Чжэн прицелился и готов был уже нажать на спуск, когда Келли в ужасе завопила: – Не-ет!

Свободной рукой она изо всех сил толкнула Чжэна в грудь, и выпущенная из пистолета пуля пролетела в каких-нибудь десяти сантиметрах от виска Сепу.

Придя в себя от выстрела, пигмей стремительно вскочил на ноги и исчез в зарослях. Чжэн выстрелил ему вдогонку, но бамбути уже и след простыл.

Вцепившись в руку Келли, как клещами, китаец потащил ее за собой.

– Вы делаете мне больно! – вскрикнула Келли.

– Да! – рявкнул Нинг. – Я делаю тебе больно, и я убью тебя на месте, если вздумаешь снова сопротивляться. Шагай быстрее! – приказал он. – Вот так! Не отставай!

– Куда мы идем? – спросила Келли. Она старалась говорить как можно спокойнее, несмотря на жгучую боль в руке и лопатке. – В лесу мы просто заблудимся.

– С твоей помощью я выберусь отсюда, – прошипел Чжэн Гон. – А пока молчи! Шагай и молчи!

Китаец тащил Келли за собой, и она не смела ему перечить. Со всей остротой она вдруг осознала, что в таком состоянии этот человек способен на все. Она снова вспомнила то, что рассказывал ей об этом маньяке Дэниел, о тех девушках и детях, над которыми надругался китаец и чьи трупы находили потом на берегах рек и озер. И значит, самое лучшее, что могла сейчас делать Келли, это не сопротивляться и выполнять его приказы.

Пройдя более полукилометра сквозь густые заросли, они неожиданно выбрались на берег какой-то речки. Уэнгу, догадалась Келли. Река, давшая название всему этому району леса.

И в Уэнгу вода была красной от густой глины, забившей неширокое русло. Темная жижа отвратительно воняла, и даже Чжэн Гон понял, что переправляться через такую «реку» опасно для жизни.

Рванув Келли за руку, он заставил ее опуститься на колени и стоял, возвышаясь над ней, тяжело дыша и оглядываясь по сторонам.

– Пожалуйста… – прошептала Келли.

– Молчи! – заорал китаец. – Я велел тебе молчать! Он с такой силой скрутил ей запястье, что Келли невольно всхлипнула.

А китаец неожиданно спросил: – Это река Уэнгу? Куда она течет? На юг, в направлении главной трассы?

И Келли вдруг поняла, о чем думал Чжэн Гон. Разумеется, он отлично помнит карту всего этого района. Ведь это его концессия. Конечно же, знает он и о том, что Уэнгу уходила на юг, пересекая основную магистраль. А мост через реку охранялся солдатами гита.

– Это Уэнгу? – переспросил Нинг, выкручивая Келли руку.

От нестерпимой боли Келли чуть не выпалила правду, однако в самый последний момент, сдерживая слезы, пробормотала: – Я не знаю. Этот лес я совсем не знаю.

– Ты лжешь, – в ярости прошипел Чжэн Гон. Однако уверенности в его голосе не было. – Кто ты? Ты мне не сказала.

– Простая медсестра из Всемирной организации здравоохранения. Я ничего не знаю о лесе.

– Ладно! – Он толкнул ее вперед. – Пошли!

Повернув в другую сторону, они двинулись по берегу реки на юг. Чжэн Гон сделал правильный выбор.

На протяжении всего пути Келли намеренно спотыкалась и падала, оставляя как можно больше следов для Сепу. Она знала, что Сепу кинется отыскивать ее, а вместе с ним должен прийти и Дэниел.

Келли старалась незаметно обламывать веточки на деревьях, а затем ей даже удалось оторвать пуговицу на юбке и бросить ее в траву. Сепу, конечно, заметит ее. Келли спотыкалась и падала все чаще, пытаясь, насколько возможно, затянуть время, чтобы Дэниел и Сепу скорее догнали их.

Она начала громко всхлипывать, и, когда Чжэн Гон замахнулся пистолетом, Келли громко вскрикнула: – Нет, пожалуйста! Пожалуйста, не бейте меня!

Она знала, что крики далеко разнесутся по лесу и Сепу с его острым слухом, возможно, по ним определит их местонахождение.

Сепу подобрал пуговицу и показал ее Дэниелу.

– Видишь, Куокоа, Кара-Ки оставила мне знак, – прошептал Сепу. – Она умная, как обезьяна колобус, и смелая, как лесной буйвол.

– Идем, идем, Сепу, – поторапливал его Дэниел. – Потом поговорим, старик.

Они шли по следу, словно опытные ищейки. Сепу замечал каждую поломанную веточку, каждый глубокий след на влажном песке.

– Мы уже близко, – через некоторое время произнес он, дотрагиваясь до локтя Дэниела. – Очень, очень близко…

– Смотри, как бы нам не налететь на него. Он может устроить засаду…

В этот момент где-то впереди послышался крик Келли: – Нет, пожалуйста! Пожалуйста, не бейте меня!

И на какое-то мгновение Дэниел потерял над собой контроль. Он ринулся вперед, ломая кусты, но Сепу крепко ухватил его за руку, прошептав: – Нет! Нет! Кара-Ки не больно. Она просто подает нам знак. Не несись вперед, как глупый wazungu. Думай хорошенько.

Дэниел с трудом взял себя в руки, хотя все в нем кипело от бессильной злобы.

– Ладно, – тихо сказал он. – Этот мерзавец не знает, что я здесь, а тебя он видел. Поэтому я сделаю круг, и обойду их снизу по течению реки. А ты гони их на меня, как если бы гнал антилопу на охоте. Понял, Сепу?

– Я понял. Прокричи, как кричит серый попугай, когда ты будешь на месте.