Рука сама собой потянулась к конверту.

«Самой обаятельной девушке ювелирной компании «ДРАГМЕТ». С днем рождения! Рад, что у тебя все хорошо». А внизу мелким подчерком подписано: «Руслан Соболев».

— Что за… — сердце отчаянно заколотилось. Он был здесь? Был — и не нашел ее?

— Дарина! Дарина, проснись! — бросилась к спящей подруге Олеся.

— Нет… Не будите меня… — отмахивалась та.

— Проснись! Умоляю! — продолжала трясти ее Леся.

Дарина еле смогла разлепить глаза.

— Что случилось?

— Откуда букет орхидей у нас на столе?

— Не знаю. Спроси у консьержа.

Глухо застонав, Дарина упала обратно в подушки, а Леся бросилась вниз, туда, где еще дежурила круглая и мягкая, как сдобная булочка, Александра Михайловна.

— Александра Михайловна! Александра Михайловна! Скажите, откуда орхидеи у меня в комнате? — взмолилась девушка.

— Орхидеи? Посыльный принес. Мне их жалко стало, вот я в воду и поставила вчера. А потом к тебе отнесла. Вы, девочки, если уходите, то хотя бы на ключ комнату запирайте. А то — заходи, кто хочешь, бери, что хочешь…

— Посыльный… — огорченно повторила Леся. Он прислал посыльного. А мог приехать сам. Но не приехал.

Зазвонил сотовый в кармане халата.

— Сестренка, да ты популярна! — вопил на другом конце провода брат Игорь. — Мы вчера видели тебя в новостях! Ты так изменилась! Папа даже прослезился после просмотра! А сегодня в Аргументах и Фактах появилась фотография, где ты стоишь рядом с Президентом компании! Мы так гордимся тобой!

— Класс. Рада, что вам понравился мой новый образ, — кисло проговорила Олеся.

Он не приехал сам. Он прислал посыльного. А этот набор стандартных фраз в письме — доказательство его равнодушия. Он не собирается работать с ней в будущем. Его устраивает, что Леся рядом с президентом компании. Еще вчера у нее в сердце пылала надежда, что Руслан не останется равнодушным к ней после того, как она мелькнула перед ним в новом образе. Она хотела, чтобы он полюбил ее. Мечтала о его объятиях и поцелуях.

А теперь ее надежды снова рухнули. Ей не переплюнуть Ангелину.

Олеся вернулась в комнату и с горечью посмотрела на орхидеи. Что-то померкло внутри. Вспомнился пляж, песок, розовое шампанское и мерзкие слова, сказанные первым мужчиной.

«Они все одинаковые!»

Девушка резко схватила нежные розовые цветы, жестоко смяла и бросила в мусорное ведро вместе с запиской. Села в потертое кресло, прикрыла рот рукой и всхлипнула.

— Лесь… Ты что? Это же орхидеи… Ты только что убила их… — протирая глаза, села в кровати Дарина.

— Это цветы, отравленные деньгами и властью! В них нет ничего человеческого! — срывающимся голосом проговорила Олеся. — Ничего, поверь мне! И в душе того, кто их передал, тоже ничего нет!

Казахстан. Пыль, ветер, жуткий холод и плоские, как стекло, степи. Руслан задыхался в степях. Дышать полной грудью можно только в горах. А степи — наказание для альпиниста.

Когда он останавливался в Астане, столице Казахстана, ему было комфортно в ее мнимой роскоши. Но стоило доехать до золотых приисков вдали от цивилизации, где работа велась вахтовым методом, и он чувствовал себя намного хуже. Какая-то часть его самого, та часть, которую он сознательно умертвил несколько лет назад, тосковала по горным массивам.

Руслан приказал ей заткнуться. Раз и навсегда. Ничто не сможет воскресить его прошлого. Ничто и никто.

Одно из месторождений золота совсем недавно выкупила ювелирная компания «ДРАГМЕТ». Здесь, в Казахстане, золото спрятано глубоко в руде, поэтому его не видно невооруженным глазом. На глубине под сто метров над добычей трудились карьерные самосвалы и буровые станки, с помощью которых отбирали пробы. Ценную руду везли на фабрику, а пустую породу — в отвалы. За смену водители совершали множество рейсов. В карьере могли работать десятки единиц разной техники одновременно. По дорогам круглосуточно ходили поливальные машины, они боролись с пылью. Жизнь в карьере не прекращалась ни на минуту. И месторождение, и фабрика работали 365 дней в году при любой погоде. В огромных мельницах, внутри которых металлические шары, руда перетиралась в порошок.

Все процессы на фабрике происходили в закрытом режиме, трудясь ради конечного продукта — слитков сплава золота и небольшого количества примесей.

Руслан, скрестив руки на груди, стоял на металлических ступенях в плавильном отделении. Защитная одежда скрывала лицо и руки.

Это его филиал.

Здесь, в закрытом для посторонних глаз месте, не просто добывали драгоценный металл. Здесь отмывались огромные деньги. Простым работягам нищего Казахстана, стоящим у плавильной печи, даже не снилось, какие суммы пропускают сквозь счета в банках Астаны умелые бухгалтера Салима, дабы не платить налоги.

Доходы, которые приносит добыча золота, превышают все мыслимые и немыслимые зарплаты стандартных офисных директоров в России. Если бы Руслан захотел, он бы выложил золотом полы и лестницы в своем новом доме, который купил пару месяцев назад в Астане. Но он не хотел. Все золото, что сейчас текло жидкой горячей рекой в плавильной печи и доходы от него приносили ему лишь легкое удовлетворение и тешили его тщеславие. Ему нравилось, когда счета в банке с каждым месяцем пополнялись на круглые суммы с несколькими нулями. После того, как заработал их собственный карьер, суммы обещали становиться еще больше.

Руслана боялись. Ему это нравилось. В его сломанной душе не оставалось места для сочувствия и жалости. Стоило ему пронзить ледяным взглядом голубых глаз кого-то из подчиненных, и они сразу же сжимались, готовые упасть перед ним на колени, если этого потребуют обстоятельства. Он же лишь упивался своей властью. Здесь, в Казахстане, на закрытой фабрике, Руслан Соболев был почти богом.

Он посмотрел на плавильные печи еще немного и вышел из цеха. К нему тут же бросились двое рабочих, чтобы помочь снять защитный костюм.

— Руслан Заурович, вас спрашивала Ангелина Сергеевна, — предупредительно улыбнувшись, сказал один из них. — И принесли новый выпуск журнала из России.

— Хорошо, спасибо. Я посмотрю, — он освободился от остатков защиты и широкими шагами двинулся в сторону просторного кабинета, который на данном этапе они делили с Ангелиной.

Ему не было никакого дела до того, что она его спрашивала. Как только фабрика заработает в полную силу, и Руслан получит свои пятьдесят процентов акций в обмен на полную безнаказанность Салима в отношении налоговой системы Казахстана, Ангелина покатится с фабрики ко всем чертям. Никакие милые улыбки и заискивания не смогут заставить его поменять решение в отношении нее. Кем бы не являлся ее отец Салиму, Ангелине здесь не место.

— Руслан!

Он остановился. Оборачиваться не хотелось до тошноты.

— Руслан, дорогой! Ты даже не хочешь посмотреть, какую шубку я сегодня себе купила? Это голубая норка!

Он резко развернулся на каблуках и свирепо уставился на надоевшую ему женщину.

— Ты отвлекаешь меня от работы, Ангелина! И какого черта ты делала в бутике, если я послал тебя в Астану забрать почту и документацию?

— Одно другому не помеха. Здесь так тоскливо, — ничуть не смутившись гнева, Ангелина мягко коснулась его руки.

— Если тебе тоскливо, убирайся обратно к Салиму!

— Не смей так разговаривать со мной! — ее тонкие брови сошлись на переносице, но тут же разгладились. — Кстати, когда ты устроишь новоселье? Все наши друзья готовы идти к тебе на вечеринку! А ты даже ни разу не пригласил меня. Может, в субботу я загляну к тебе домой? Прихвачу с собой бутылку хорошего сухого вина, и мы поужинаем вместе? Твоему дому просто необходима очаровательная женщина, способная согревать твою душу долгими зимними вечерами…

— Мой дом не готов встречать гостей! — оборвал ее фантазии Руслан. — Так что потрудись пока просто выполнять свои обязанности, а не мечтать неизвестно о чем! И если тебе нечем здесь заняться, я сегодня сообщу Салиму, что фабрика более не нуждается в услугах ведущего менеджера проекта. А она действительно больше в этом не нуждается, Ангелина.