Только сейчас они оба почувствовали, как сильно проголодались за этот нескончаемый день. Новогодние салаты аппетитно зазывали попробовать их, а мясо по-французски манило горячим ароматом.

Руслан разлил в хрустальные бокалы красное сухое вино.

— Приятного аппетита, — приподнял бокал он. — За мою маленькую гостью, которая преодолела свой страх и решилась приехать ко мне в гости.

— Спасибо, — она тоже взяла свой бокал. В этой праздничной атмосфере больше не хотелось бояться.

Поленья в камине тихо потрескивали. Полумрак навевал гармонию. Ту самую гармонию, которой так не хватало в последние дни Олесе. И разноцветные огни на елке, плавно переключаясь, будто убаюкивали. Мягкие объятия Руслана, запах его кожи и едва ощутимой приторно-сладкой туалетной воды будоражили расслабленное вином воображение, и вызывали едва осознаваемое желание принадлежать ему.

— Лесь, — его губы нежно коснулись ее шеи. — Почему ты так боишься сближаться? Тебя кто-то обидел в прошлом?

Она тут же сжалась, словно стальная пружина. Отстранилась. Плечи выпрямились, на лбу резко проступила тонкая складка. Гармония разрушилась, и вместе с ней такой желанный покой обратился в прах.

— Твое молчание только подтверждает мои догадки. Но мы не сможем двинуться дальше, если не будем доверять друг другу.

Он отставил в сторону свой хрустальный бокал, и его руки легли ей на плечи.

— У тебя уже были мужчины? — горячее дыхание обожгло шею.

Она крепко зажмурилась. Как же неприятно это вспоминать. Тот позор, падение, которое она допустила однажды по собственной оплошности. Но Руслан ждал ответа. Он прав — они не смогут пойти дальше, если не будут честны друг с другом.

— Да. Однажды. — Не выдержала, закрыла лицо руками.

— И что произошло? — его руки продолжали лежать на ее хрупких плечах.

— Я никогда в жизни никому об этом не рассказывала. — Покачала головой она.

— Но мне же ты можешь рассказать?

Олеся резко сбросила его руки со своих плеч и отодвинулась.

— Прости, я не люблю об этом вспоминать. Это слишком неприятно.

— Он напоил тебя шампанским и воспользовался твоим телом?

Она вздрогнула. Слова Руслана, будто звонкая пощечина, вмиг отрезвили окутанный вином разум.

— Да, — руки дрожали. Уже ничего не изменить. Руслан теперь знает. Пусть же знает обо всем до конца. — А потом он отряхнулся и попросил меня никому не говорить о том, что произошло. Иначе ему будет неловко перед Игорем, моим старшим братом, за допущенную оплошность в отношении его младшей сестры. Они с Игорем были лучшими друзьями.

— То есть, он напоил тебя шампанским, лишил невинности и попросил об этом никому не говорить? Лучший друг твоего брата?

— Да. На тот момент мне еще даже не исполнилось восемнадцати.

— И продолжал приходить к вам домой, как ни в чем не бывало?

Она молча кивнула.

Все тело била дрожь. Казалось, не было этих лет в университете. Как будто она снова там, сидит на песке, а Миша, удовлетворив свое похотливое желание, брезгливо ухмыляется возле машины.

Руслан задумчиво потер подбородок. Внешнее спокойствие было обманчиво — в голубых глазах плескалась ярость. Если бы такое допустил кто-то из его друзей по- отношению к Иде… Руслан даже представить себе не мог, что бы он сделал с таким другом. Кости бы переломал однозначно. Видимо, брат Олеси тот еще болван, если даже не заметил, что с сестрой творится что-то неладное. Сразу стало ясно, почему она так дорожит работой, и переживает за диплом. Ей просто не хочется возвращаться в то место, где с ней так жестоко поступили.

— Лесь… Иди ко мне, — он взял почти пустой бокал у нее из рук и поставил его на журнальный столик. Осторожно развернул ее к себе. Красивое лицо было мокрым от слез.

— Ты — самое приятное, что могло произойти в моей жизни, — он взял со столика красивую салфетку с новогодними узорами и принялся вытирать слезы. — Ия больше никому не позволю тебя обидеть. Никогда.

Крепко прижал ее к своей груди. Они долго сидели, почти не шевелясь.

Вдыхая аромат его кожи, чувствуя тепло его тела, она понемногу успокаивалась. Как же ей было нужно, чтобы кто-то сказал эти слова. Такой желанный покой медленно возвращался. Неровным и едва заметным пламенем в сердце разгоралось доверие.

… Шуршащие в темноте спальни шелковые простыни завораживали. Нежная девичья грудь приподнималась, лишь учащенное дыхание выдавало волнение. Сильные руки Руслана мягко опустили Лесю на постель. Губы скользили по телу, наслаждаясь прикосновениями к нежной коже.

Он целовал ее губы, шею и плечи, со страстью впиваясь, желая обладать ею так сильно, как никем другим. Леся, ощущая, как его руки умело освобождают ее от белья, подалась ему навстречу. Все тело охватило горячим пламенем. По коже побежали мурашки. Щелкнула застежка на черном лифчике, и Руслан потянул его вниз, обнажив округлую белоснежную грудь. С его губ сорвался едва слышный стон, и он, склонившись над ней, поочередно приник губами к тугим соскам. Острые ощущения, словно тонкие иголки, пронзили все ее существо, заставив сжимать ладонями простынь. Она тихо всхлипнула и подалась ему навстречу. Ему хотелось овладеть ею, сделать своей. И она уступила. Обняла его за шею, и прогнулась вперед, приглашая.

Он прижал ее к себе крепче, жадно поцеловал, и она, тут же ощутив саднящее ощущение внутри, громко вскрикнула.

Их тела сплелись, он вторгался все глубже, и она уже не чувствовала саднящей боли, заполонившей ее с самого начала. Его горячие, влажные поцелуи покрывали шею, плечи, и она тонула, растворялась в омуте его страсти, чувствуя безмерное счастье от того, что отныне принадлежит ему одному.

…Лесю разбудил легкий шорох и аромат крепкого зернового кофе. Она приоткрыла глаза. Яркое солнце залило светом спальню, заставив прищуриться. Руслан стоял у окна, рассматривал снег и чему-то улыбался. Слегка влажные темные волосы и тисненный золотыми узорами черный махровый халат говорили о том, что он только что выбрался из душа. Она не удержалась, и тоже улыбнулась.

— Привет. Я все проспала? — девушка села в постели. У прикроватной тумбы стоял серебряный поднос, на котором дымился кофе. Свежеиспеченные булочки, посыпанные корицей, кружили голову ароматом.

Она потянулась было за сводящей с ума чашкой кофе, но тут же осознала, что на ней нет одежды и, залившись румянцем, вместо того, чтобы взять кофе, натянула на себя одеяло.

— Нет, ты ничего не проспала, — все еще улыбаясь, повернулся в ее сторону Руслан.

Заметив ее смущение, он отошел от окна и распахнул шкаф. Выдернув оттуда длинный шелковый пеньюар золотистого цвета, протянул гостье.

— Держи. Только не задерживайся в ванной, кофе стынет.

Леся соскользнула с кровати и накинула на себя предложенный Русланом пеньюар. По вспыхнувшему вслед ее обнаженной фигуре взгляду она догадалась, что стынет не только кофе. Тело предательски заныло, желая вернуться в постель и в его сладкие объятия.

Пересилив себя, достала из ящичка в прикроватной тумбе косметичку и быстро исчезла за дверью ванной комнаты.

Когда она, посвежевшая и румяная после горячего душа, вернулась в спальню, Руслан все еще пил кофе у окна, продолжая созерцать красоту, созданную природой из снега и низкой температуры.

— Ты очаровательна в этой золотистой штучке, — выдохнул он и поставил чашку на поднос.

Леся улыбнулась, взяла свой кофе и тоже подошла к окну.

— Как много снега, — восторженно пробормотала она.

— Жаль только, очень холодно. Долго не погуляешь.

— Сегодня снова минус тридцать два?

— Теплее. К обеду обещают минус двадцать четыре. — Его руки уже притянули ее к себе сзади и скользили по талии.

Она отпила глоток терпкого кофе и, прикрыв глаза от наслаждения, прижалась к нему спиной. Тут же ощутила жар его сильного тела, и по коже страстным огнем полыхнуло желание.

Его правая рука скользнула под шелковую ткань и, не встретив препятствия в виде тонкой полоски трусиков, уверенно легла на живот.