И тут из-за поворота выехало пять автомобилей Studebaker Light Six оливкового цвета с выведенной на их бортах по трафарету белой надписью: «РККА». Они быстро подкатили. И из второй вышел Фрунзе, который быстрым шагом направился к этой тихо болтавшей четверке.

– Вы то мне и нужны, – с ходу заявил он.

– Михаил Васильевич, а вы разве не станете наблюдать за выдвижением и оперативным развертыванием войск? – осторожно спросил Каменев.

– Зачем? Дня через два выеду на позиции. Осмотрю их с комиссией. Констатирую катастрофу. А так… – махнул он рукой, – зачем на это время тратить?

– Вы так уверены, в том, что Климент Ефремович не справится?

– Ситуация настолько плачевна, что тут бы даже сам Суворов опростоволосился. Знаете, вся эта история в известной степени напоминает одну смешную историю. Как-то на упражнениях по сборке-разборке оружия солдатик спросил у командира: «А почему винтовку можно разобрать и собрать, а человека нельзя?» Тот подумал немного и произнес: «Вот представь, что после отбоя ты себя разобрал и лег спать. А тут – раз и боевая тревога. Ты вскочил. Стал поспешно собирать тело, но впопыхах прикрутил вместо головы – жопу. И что же получается? Головной убор не налезает. Гимнастерка не застегивается. А потом все кричат «ура!» идя в атаку, а ты что?»

Слушатели посмеялись.

Такой истории они еще не слышали, что и не удивительно, ибо родилась она сильно позже. Фрунзе же продолжил.

– Вот так и наша армия. Ее собрали второпях. Что куда прикрутили, там оно и находится. Из-за чего она являет собой не тщательно выверенную военную машину, а по сути один сплошной партизанский отряд без внятного порядка и устроения. Балаган. Да, в едином порыве в наступление она может пойти. Особенно если людей разогреть. Но вот так – подняться и четко отработать – увы. Поэтому я думаю, что даже если Климент Ефремович был бы гением, он все равно не смог бы выполнить поставленную перед ним боевую задачу. Во всяком случае в разумные сроки и надлежащим образом.

– Склонен с вами согласиться, – кивнул Свечин.

– Да чего тут соглашаться? Достаточно глянуть, как они в поход собираются, чтобы понять, чем все закончится. – хохотнул Слащев.

– А мы вам зачем нужны? – осторожно поинтересовался Триандафилов.

– Пока мест Климент Ефремович отдувается за всех этих возражателей здравому смыслу, я предлагаю нам поработать. Пара дней у нас имеется.

– А что делать нужно? – нахмурился Каменев, у которого имелись свои планы на эти пару дней.

– После того, как этот цирк закончится нужно будет разворачивать войска постоянной готовности. Для чего понадобятся как минимум их штаты. Новые штаты.

– А чем вас старые не устраивают? Например, царских времен? – осведомился Свечин.

– Как показала Русско-Японская, Империалистическая и Гражданская войны они слишком громоздкие и неповоротливые. Да и их организация во многом отражает реалии скорее Наполеоновских войн, чем современных дней. Например, деление дивизии на две бригады по два полновесных полка. Вроде много. Но в РЯВ японцы нас из-за этого опережали в оперативном развертывании.

– А как вы хотите?

– Мысли есть. Но затем вас и зову. Подумать. Обсудить. Много вопросов. Например, мы в Гражданскую оперировали дивизиями, в которых иной раз и по две-три тысячи штыков насчитывалось. Это давало маневр. Но разве это дивизия? Полк.

– Так и есть, – кивнул Каменев.

– Из-за чего, мыслю, если приемы Гражданской переносить на полноценные формирования, то вляпаемся мы по полной программе. Ведь такому огрызку и одной дороги для продвижения много. А полноценной дивизии требуется уже две параллельные дороги, чтобы сильно не растягивалась. И ведь дело не только дивизий касается. Нужно продумать все на уровне начиная со звена-отделения-взвода. Опыт Империалистической попытаться учесть. Прикинуть как такие подразделения станут наступления вести да оборону держать. А то в полный рост на пулеметы водить станут… Сами понимаете – пустая затея. Людей только в могилу сводить даром.

– А что вы думаете о танках? – спросил Триандафилов.

– Я о них много думаю, – улыбнулся Фрунзе. – И о бронеавтомобилях, и о грузовиках, и о мотоциклах, и о велосипедах, и о самолетах и так далее. Радио! О! Это вообще основа основ. Без радиосвязи нынче нельзя.

– Велосипеды? – несколько удивился Слащев.

– На Западном фронте применялись легкие велосипедные батальоны для маневра. И если так подумать, то затея эта очень богатая.

– Так чем конница хуже? – задумчиво почесал затылок Яков.

– Тем, что велосипед ежедневно не жрет прорву фуража и многими литрами воду. Раз. И по дорогам, даже грунтовкам он дает в среднем большую скорость, чем лошадь. Не сильно напрягаясь велосипедисты могут проходить от сорока до шестидесяти километров обычным маршем. Форсированным маршем по хорошим дорогам свыше ста километров могут выдавать спокойно.

– По дорогам, – заметил Слащев.

– А кто в наши дни вне дорог двигается? Даже маленькие отряды предпочитают тропинками идти.

– А атака?

– Бросят велосипеды и пойдут в атаку. Ничего с ними не случится за час-два или даже несколько дней под открытым небом. В этом их прелесть.

– Ты хочешь всю кавалерию перевести, заменив на велосипедистов? – несколько настороженно поинтересовался Свечин.

– Зачем? Одно второму не третье. У кавалерии свои сильные стороны, у велосипедистов – свои. У мотоциклистов – свои. А еще есть такая штука как моторизованная пехота. Вот за ней настоящее будущее, потому что это пехота, переброску которой к полю боя осуществляют на грузовиках или даже на бронированных транспортерах. Как вы понимаете, такие подразделения в сутки даже по плохим дорогам могут около двухсот-трехсот километров проходить. Или больше. Вот это маневр!

Разговорились.

И так потихоньку направились к машинам. С кортежем Фрунзе прибыл два автомобиля – его запасные. Куда эта компания и загрузилась. Плюс прихватили Шапошникова Бориса Михайловича, который тоже был в Москве в силу пресловутого заседания Политбюро. Хотя и командовал Ленинградским военным округом.

Получалась весьма занятная команда.

Свечин – один из ключевых военных теоретиков в области стратегии и даже отчасти геополитических вопросов. Хоть его и расстреляли в 1938 году, но именно на его наработках строилась вся концепция обороны Союза в годы Великой Отечественной войны. Триандафилов – не менее значимый теоретик, но уже в области оперативного искусства. Слащев прекрасный тактик. Шапошников же с Каменевым хорошие службисты с куда более взвешенным и спокойными суждениями.

Так что получалась весьма интересная компания. Для серьезного мозгового штурма. Михаил Васильевич в прошлой жизни пару лет служил в армии и даже воевал немного. Но по профилю своей деятельно хоть и носил долгие годы погоны, однако совсем не в том ведомстве. Поэтому очень рассчитывал на эту компанию. Чтобы они сумели как-то пообтесать его идеи и уложить их в парадигму нынешних реалий. Ну и собственно военного дела.

1926 год, апреля 15, Московский военный округ

Маневры проходили ужасающе.

И это – мягко говоря…

Общая задумка была проста. Первый эшелон перебросить на полторы сотни километров на запад по железной дороге. Второй – отправить своим ходом, чтобы он развернулся в районе ста километров от столицы. Да, западные границы Московского военного округа находились в районе четырехсот километрах. Но Михаил Васильевич не стал ставить настолько нереальные задачи. Впрочем, даже на таком ограниченном маневре случилась настоящая катастрофа.

Все сроки вышли.

И нарком по военным и морским делам выехал с высокой комиссией проверять состояние дел. Остановив всякое движение войск. Где-то телеграфными приказами, где-то сбросив их в капсулах с самолетов.

Первый эшелон сумел совершить оперативное развертывание всего сорока процентов сил. Причем по главному – Смоленскому направлению – всего на двадцать семь процентов. Причины банальные. Бардак и неорганизованность. Только тут еще к традиционным армейским неурядицам добавилась высокая аварийность на железных дорогах Союза тех лет. Да под соусом из спешки и пустой суеты. Как итог – полный и всеобъемлющий провал.