Какие?

Федорову газоотводные системы не нравились принципиально.

Дегтярев стоял именно за них.

Токарев метался.

По остальным членам совещания также единства не было. А определиться требовалось. И все, к чему удалось прийти после трех часов напряженных дебатов – это два варианта.

С одной стороны, была этакая вариация на тему СКС-45. Только в варианте «газовой ловушки», то есть, с внешней чашей поршня. Так как при таком подходе можно было добиться выдающейся стойкости к любым загрязнениям, перегревам и так далее. Пусть и с существенно более резкой отдачей и некоторыми проблемами «выхлопа» газов. Если их «спускать» под ствол, то при выстреле они поднимают пыль на сухой земле. А вверх – затрудняют прицеливание маревом горячего воздуха. Зато машинка могла получиться просто не убиваемая. И излишнюю резкость отдачи можно было компенсировать дульным-тормозом компенсатором.

С другой стороны, привлекал короткий ход ствола. Как решение хоть и несколько менее надежное, но с очень высокими эксплуатационными качествами по кучности боя сериями.

Так вот – выбрали двух фаворитов. А дальше все – тупик. Встали на распутье прямо как стадо Буридановых ослов.

По системам запирания дела обстояли еще хуже. Тут вообще – кто в лес, кто по дрова. Разве что удалось почти сразу отсеять любые вариант вращений затвора из-за технологических сложностей изготовления криволинейных выемок с нужной точностью. Да и в плане надежности такие варианты не лучший выбор.

В общем – ближе к полуночи Фрунзе психанул.

Он встал.

Достал монетку. И «провел соревнования» по «Олимпийской системе». Через что, разрешив эту дилемму «Буриданова осла», в которую они, очевидно уперлись.

– Ну что Владимир Григорьевич, – улыбнулся нарком. – Вот мы и определились с вашим новым карабином. Если сможете сделать его с возможностью автоматического огня – отлично. Нет – и не важно. Самозарядного огня более чем достаточно. По крайней мере – пока. Главное – это сделать все качественно.

– Определились… – почесал затылок Федоров, явно обескураженный таким вот форматом работы. Мозговой штурм. Жесткий и упорный. В рамках которого можно было предлагать любую чушь. Но главное – в итоге достигнуть общего консенсуса и выработать однозначное решение. Без возни. Без волокиты. Без долгих раскачиваний. Теперь же и вообще – вот такой цирк с монеткой. Но результат достигнут. И никто вроде как не возражает.

– А теперь наш гадкий утенок.

– Что простите?

– Пулемет Шоша. Было принято решение – его немного доработать. И запустить в серию под германский патрон. Сейчас уже полночь. Все устали. Поэтому я предлагаю этот вопрос перенести на завтра. Для того, чтобы было, о чем подумать, я выскажусь первым. Что нужно – кровь из носу? Нормальный магазин ему сделать. Хоть от того же BAR на 20 патронов. Оригинальный магазин и патрон Лебеля – добрая половина его бед. Второе. Выстрел с заднего шептала. Это никуда не годится. Он и так не сильно точный, а при таком решении и первый выстрел – в молоко. Нужно перевести его на переднее шептало. Что еще? Переделать приклад, чтобы линия отдачи совпадала с линией упора. Это немного поднимет точность на очередях – меньше подпрыгивать станет. Если поставить трубчатый Т-образный приклад, то можно будет в него убрать пружину…

Фрунзе еще высказал несколько мыслей. И отпустил сильно утомленных оружейников. Сам же лег спать тут же – в наркомате. Дома было пусто… одиноко…

А здесь – его жизнь.

Новая жизнь.

Страшная, причудливая, но полная величайших возможностей. Не только личных. В кой-то веке ему представилась попытка изменить самый тяжелый, спорный и горький период Отечественной истории. И, если получится, то спасти хотя бы несколько миллионов людей от чудовищной бойни Второй Мировой войны. Хотя бы немного уменьшить тот ужас, который испытала в этой войне его Родина. Для чего требовалось не просто хорошо делать свою работы. Нет. Требовалось выжить, победив в этой политической схватке не на жизнь, а на смерть…

1926 год, июль 10, Париж

Гучков сидел в небольшом парижском кафе и читал газету. Так-то он жил в Праге, но по делам эмигрантской общины регулярно наведывался в разные города Европы.

– Каково! – воскликнул он и сердцах кинул газету на стол, чуть не опрокинув чашку с кофе.

– Александр Иванович, – с какой-то едкой ноткой сарказма произнес собеседник. – Неужто случилось какое-то чудо?

– Вы слышали последние новости оттуда, – мотнул он головой в восточном направлении.

– Гришку второго[62] убили. Пишут, что отравили. – пожал плечами собеседник. – Революция сама себя пожирает.

– Не то, – отмахнулся Гучков.

– А что же? Там еще какая-то возня идет. Этот селюк, как его, Фрунзе, пытается добиться выдачи старых кораблей. Словно собачка на задних лапках танцует, лишь их заполучить. Говорят, Сенат это даже забавляет.

– Опять не то.

– А о чем же я должен был слышать?

– Революция трансформируется. Сильно. Быстро. О чем это говорит?

– Эти разбойники пытаются спасти положение.

– Нет друг мой. Нет. Это говорит о том, что в воздухе запахло «Термидором[63]»! О да! Неужели это случится?!

– Я бы на вашем месте не обнадеживался раньше времени.

– Вздор! Только надеждой и живу! Сам посуди – Коминтерн отказался от мировой революции!

– Что?!

– То!!! Я же говорю!

– И кто теперь на Коминтерне?

– Да какая разница? Он теперь декоративная организация.

– И все же?

– Литвинов. Его убрали с должности заместителя Чичерина. Удовлетворили старую просьбу. Он покорно оттуда ушел. Видно нашли чем зацепить. Не хочет отсвечивать.

– Невероятно… просто невероятно… – произнес собеседник и нервно сломал спичку, пытаясь прикурить. Потом вторую. И лишь с третьей попытке справился.

– Дальше больше! Дзержинский начал чистки в рядах ОГПУ и НКВД. Страшные чистки. Обвинив в красном терроре Свердлова и его подельников-наследников. Дескать, они работали на иностранную разведку и пытались всячески сорвать, сломать революцию. С первых ее дней. Каково? Во выворачивают!

– Неужели «англичанка гадит»?

– Старый конь борозды не испортит.

– И что Лондон?

– Понятия не имею. Да и никто прямо не обвинен. Просто сказано, что какая-то иностранная разведка. Ведется расследование.

– Ох…

– Вот и я о том же! И покушение на Ленина на них возложили, дабы получить повод для красного террора, чтобы очернить Советскую Россию в глазах простых обывателей. И убийство царской семьи, им навесили, дескать, пытались дискредитировать революции в глазах мирового сообщества. Дескать он, Николашка, от всего отрекся и жил тихой, частной жизнью, не представляя никакой угрозы для революции. Юровский арестован. К месту погребения выехала комиссия для эксгумации тел и перезахоронения. Ты представляешь, что творится?!

– Да… дела… – покачал головой шокированный собеседник.

– Дзержинский покинул пост ВСНХ, сосредоточившись на ОГПУ и НКВД. Его место там занял Бухарин – главный апологет НЭПа в Союзе. Да и этот, как ты сказал, селюк Фрунзе настаивает на принятии СССР наследия Империи.

– Это не шутка?

– Сам почитай! Вот – утренняя газета. Советский Союз собирает международную конференцию для урегулирования всех вопросов, связанных с наследием и обязанностями Российской Империи. А ты говоришь селюк…

Краткая биография главного героя до начала событий в романе. Биография полностью выдумана. Любые совпадения – случайны.

Родился в 1959 году.

В 1965–1975 учился в школе, посещая с 1970 по 1975 годы секцию бокса.

В 1975–1981 учился в МГТУ им. Баумана по специальности «технология машиностроения». Отучился на военной кафедре, получив звание лейтенанта запаса. Начало учебы в МГУТ вынудило его оставить секцию бокса и пойти в свободное от учебы время подрабатывать.