– Его слабым местом является дифференциал, – добавил Ципулин. – Все на него жалуются. И с ним основные беды.

– А он стоит в заднем мосту. Всякие манипуляции с ним – отдельная песня. Ни заменить, ни проверить, ни обслужить если потребуется нормально не получается…

В итоге решили привлечь студентов МГТУ и под руководством Ципулина заняться переработкой конструкции автомобиля. В первую очередь его наиболее проблемных узлов.

Микулин уже занимался двигателем. И здесь Фрунзе не собирался ничего менять. Требовалось в первую очередь что-то придумать с коробкой скоростей и задним мостом. Все остальное, в целом, оставалось в пределах допустимого и позволяло отложить на следующий этап модернизации. На Холодилина же «вешалась» задача продумать реорганизацию производства для перехода на конвейер. В самые сжатые сроки.

Техническое задание и приказы Фрунзе принес с собой. Так что Дзержинскому оставалось их только подписать как главе ВСНХ. То есть, как ведомственному начальнику предприятия.

Что хотел получить нарком?

У АМО была четырехступенчатая КПП со скользящими шестернями.

Достаточно простая по устройство. Однако, для того, чтобы на ней включить скорость требовалось сдвинуть шестерню вдоль вала и «воткнуть» ее в зацепление с вращающейся шестерней другого вала. В этот-то момент и шло разрушение зубьев – их выкрашивание. Да и усилие для включения скорости требовались приличные во время движения.

Рабочая схема. Простая. И в целом технологически не сложная.

Однако к 1926 году такие коробки были «прошлым веком». Да, они еще много где использовались, но уже началось триумфальное шествие нового типа КПП. В них зубья шестерен находились в постоянном зацеплении. Сами шестеренки же свободно проворачивались на валу, а «включались» муфтами, что блокировали их, связывая с валом.

Ничего принципиально более сложного. По сути – только простенькие муфты, которые теперь нужно было перемещать, вместо самих шестеренок. И коробку скоростей FIAT 15 Ter можно было доработать минимальными усилиями. Даже не внося серьезных изменений корпус. Именно по этой причине Фрунзе, глянув на конструкцию, распорядился сделать «все тоже самое, только с муфтами».

Другой вопрос, что четырех скоростей для грузовика под такой слабосильный мотор было катастрофически мало. Тем более, что хороших дорог в стране Советом имелось не богато. И Михаил Васильевич прикидывал, что было бы недурно и прицепы использовать. Поэтому он распорядился Ципулину, на базе КПП от Ford T, каковых в Союзе хватало, сделать демультипликатор. Понижающий. Из одной включаемой ступени. В отдельном корпусе. Который монтировать модулем к КПП грузовика – в промежутке между ней и карданным валом.

Да, далеко не самый лучший вариант. Зато модульный. И требующий минимальных затрат для внедрения. А главное, резко повышающий проходимость грузовика…

С задним мостом Фрунзе решил поступить намного кардинальнее. Слишком уж он был «наркоманской» конструкции. Итальянцы…

Так что, в техническом задании он настоял на создание моста типа «банжо». Вертикального. Таких в советском автопроме хватало, да и по всему миру. В первую очередь их сила в удобстве ремонта, особенно если их сделать правильно. Только конструкцию он взял не классическую, а от старых «Шевроле» 50-х, в которых в центральную литую часть такого моста кожухи полуосей вставляются запрессовкой.

Что еще?

Нормальный кардан с адекватным креплением, позволяющим его снимать, не сдвигая вдоль своей оси. И еще блокировку дифференциала. Куда уж без этого? За тросик потянул. Он и включился. Доработка нехитрая, но крайне полезная, вкупе с демультипликатором резко повышающая проходимость грузовика. Еще колеса заднего моста нужно было чуть расставить, чтобы покрышки так быстро не портились, хотя бы на дюйм, как уже давно просили водители. И решить вопрос со сцеплением:

– Сцепление. Мокрое с 41 диском. Кошмар! Почему вы такое используете?

– Мы разработали вариант с сухим, 6-дисковое, но еще не успели внедрить, – спешно ответил Холодилин, стремясь обогнать Ципулина.

– Трение сталь по стали?

– Да, именно так. Очень перспективное решение.

– Перспективное?! – вытаращился Фрунзе. – Вам не знакомо феродо?

– Знакомо. – ответил Холодилин. – Так где нам его взять?

– А в чем проблема сделать?

– Как сделать?

– Феродо – это просто бакелит с наполнителем из волокон асбеста и медной стружки. Не больше, не меньше. Поставить на заводе камеру для сушки. И лепить. Бакелитовые смолы, к счастью, в наши дни не дефицит и найти их можно достаточно свободно. В Союзе много что из них делается. Тем более, что требуется их совсем немного. Асбестовое волокно и медную стружку, полагаю, найти также не сложно.

– Но…

– Что, но? Разберитесь. Даю вам месяц.

Директор напрягся. Побледнел. Но пообещал все сделать.

На этом высокая комиссия завод и покинула.

– Могло быть хуже, – тихо произнес Ципулин, глядя в спину уходящим к автомобилям Фрунзе и Дзержинскому. Он ожидал другой инспекции. СОВСЕМ другой. И теперь совсем иначе смотрел на наркома, вспоминая заметки в газетах об изобретениях. Тогда он только посмеялся. Сейчас же – задумался. Ему было приятно общаться с ним. Понятно. Технично как-то. Словно с коллегой.

– Тоже верно, – вытерев шею платочком, согласился с ним Холодилин. – Могли и с должности снять.

Ципулин скосился на него, словно на дурака, но ничего комментировать не стал.

Фрунзе же с чувством выполненного долга отправился домой.

Отдыхать.

И надо же было так случиться, что возле подъезда его ждал Булгаков.

– Что-то случилось, Михаил Афанасьевич?

– Я сделал. Что вы просили. Вот. – сказал он и робко протянул тугую папку, набитую машинописными листами.

– Белая гвардия?

– Да. Точнее теперь «Путь человека».

– Прекрасно. Чаю?

– Благодарю. Не откажусь.

Они прошли в квартиру к Фрунзе и до позднего вечера беседовали о том, что Булгаков сделал. И о делах. В том числе финансовых, ибо они складывались у Михаила Афанасьевича не очень. Так что наркому пришлось его даже немного спонсировать, из личных средств…

1926 год, июнь 6, Подмосковье

Михаил Васильевич сидел на террасе дачи, которую пробил себе «для поправления здоровья и восстановления после операции». Врачи это подтвердили. И партия пошла навстречу.

Этой дачей стала бывшая усадьба Неклюдово к северу от Москвы. Та самая, которую примерно в этой же время в оригинальной истории выделили Ворошилову.

Туда-то Фрунзе детей и отвез позавчера. На лето.

Вместе с мамой, то есть, их бабушкой. Чтобы они немного отдохнули на природе. Подальше от городской толчеи, в которой могло всегда что-то произойти. Вплоть до похищения. А он опасался ударов не только по себе, но и по близким.

Так что сейчас и сейчас они сидели за столом. И тихо беседовали после ужина.

– Ты уже присмотрел себе кого-то? – спросила мать.

– Мам.

– А что мам? Ты себя в зеркале давно видел? Без Софьюшки ты совсем от рук отбился. Вон, кажется даже ликом стал менять.

– Ты еще скажи, что уже нашла мне кого. – фыркнул Фрунзе.

– Вот еще! Большенький! Не тяни. Ты весь в делах. А дети должны быть под присмотром. Пусть и мачехи. Понимаешь? Им нельзя как сорняк расти. А я старая. Сколько мне осталось?

Фрунзе грустно улыбнулся.

Ему и самому было тяжело без женщины.

Не столько в плане секса, сколько из-за женского тепла, которое начинаешь ценить с годами. Но он был достаточно психологически зрелым для того, чтобы понимать – политический момент крайне этому не благоприятен. Пока было рано… пока требовалось перетерпеть…

Пользоваться услугами проституток он опасался. Можно быть подхватить какую-то гадость, плюс урон репутации, если всплывет. Да и один леший знает на кого они работают – такого рода дам слишком часто использовали – выведать что-то, отравить или как-то еще воздействовать. Да и толку от таких «услуг» в его возрасте немного. Просто секс – это просто секс. А большего они не дадут. А если и дадут, то какие же это проститутки?