Еще раз прислушался к себе.
Ощущение угрозы не исчезло.
Щелкнув замком, он открыл дверь и несколько раз потопал, имитируя шаги. Пару секунд подождал. Прислушиваясь. Закрыл дверь, оставаясь внутри. И щелкнул замком, закрывая его.
И снова замер, уставившись в глазок.
Секунда.
Вторая.
И с этажа выше быстро вышли двое с пистолетами наготове. В форме командиров РККА: один комвзвода, второй комбат. Их в лицо он не знал.
Увидев пустоту на лестничной клетке, они раздраженно зашипели и бросились бегом вниз.
Фрунзе выждал немного.
Открыл дверь максимально тихо.
И не закрывая ее, чтобы лишний раз не хлопать и не щелкать, прошел на носочках по лестничной клетке к ее противоположной стороне. Осмотрел пролет, ведущий вверх.
Никого.
Снизу раздались сдавленные маты и быстро приближающиеся шаги. Кто-то в четыре ноги бежал по каменным ступенькам. И он сам, чтобы не оказаться на виду, спешно, но также, на носочках, чтобы не шуметь, поднялся на пролет. И чуть отошел в сторону.
– Открыта! – сдавлено произнес один из незнакомых мужчин.
– Забыл видно что-то.
– Туда! Скорее! Эти нас заметили!
И словно в подтверждение их слов снизу раздались какие-то мужские голоса. А потом хлопнула дверь подъезда.
Шаг.
Еще.
Еще.
Вот она заветная дверь.
Первый толкнул ее, держа пистолет наизготовку. Второй развернулся лицом к лестнице и приготовился отстреливаться от бойцов охраны наркома.
– Вот он! – крикнул кто-то из охраны.
И в ответ прозвучали первые выстрелы.
В этот самый момент, понимая, что прикрывающий, отвлечен на охрану, Михаил Васильевич перехватил пистолет правильной хваткой и быстрым, плавным движением вынырнул, появляясь в зоне видимости.
Бам-Бам! Отработал он из своего Colt 1911, словно в тире. И «второй номер», обеспечивающий прикрытие, свалился на лестничную клетку. Две пули 45-калибра в грудную клетку не оставили ему шансов. Так, чуть подергался и затих.
– Весело стучали храбрые сердца… Отряд не заметил потери бойца… – промурлыкал он себе под нос. Видимо недостаточно тихо. Потому что «первый номер» выскочив из двери сразу глянул в его сторону.
Бам-Бам! Вновь отработал «двойкой» из своего пистолета нарком, метя в грудную клетку. Но не срослось. Этот кадр ведь привык стрелять с одной руки. Поэтому вскидывая пистолет стал разворачиваться боком. Так что пули его лишь царапнули по груди, сбивая прицел.
Бум! Выстрелил его Браунинг.
И правое плечо Фрунзе словно чиркнуло чем-то. Вскользь.
Но он уже скорректировал прицел и повторил «двойку», в этот раз уже не промахнувшись.
Нажал на кнопку выбрасывания магазина. Там оставался всего один патрон. Вставил запасной. И медленно пошел вперед.
– Михаил Васильевич, вы? – донеслось снизу.
– Я. – ответил нарком, но расслабился только когда его ребята действительно появились. – Потери?
– Один ранен. В плечо. Уже оказываем помощь.
Оба нападающих оказались убиты наповал. При них были документы, но настоящие ли – вопрос. Он быстро прошел в свою квартиру. Набрал Феликсу, который был уже на месте. Хотя, скорее всего, там и ночевал из-за расследования. Доложился. И в ожидании бригады ОГПУ сфотографировал лица убитых и их документы. На всякий случай.
Потом, обработал рану на руке. Перевязал ее. Надел новый френч.
Старый, еще оригинальный Фрунзе, носил гимнастерку. Любил ее. Обновленный же перешел на френчи американского образца, которые, наравне с британскими были популярны в РККА с 1919 года. У английского ему не нравился воротник с отворотами под галстук. Точнее не так. Он ему нравился. И сам Хьюго Босс для своей знаменитой формы именно его выбрал. Но Михаилу Васильевичу еще в прошлой жизни осточертели галстуки. Да и на привычную ему позднюю советскую полевую форму он был больше похож.
Дождался сотрудников ОГПУ. Переговорил с ними. И отправился туда, куда собирался с получасовой задержкой. А именно на очередную инспекцию частей постоянной готовности.
Их он стал разворачивать в тот же де, как получил отмашку. Еще 21 марта, комплектуя модульно из тех подразделений и командиров, которыми руководил во время Гражданской войны. И которых приводил к победе.
Таковых было много. Ведь он не ограничивался действующим составом, активно привлекая и тех, кто демобилизованным числился. Так что получилось даже выбирать, оценивая не только вопросы преданности, но и таланты, образование да опыт. Даже по нижним чинам просматривал дела, отбирая по двум признакам. Прежде всего – не входящих в разного рода революционные активы и нигде не засветившиеся во всяких бунтах, комитетах и так далее. Или на их поддержке. То есть, старался взять простых людей с житейским взглядом на жизнь. Во вторую очередь, стремился отобрать старослужащих, желательно захвативших хотя бы год в Первую Мировую.
В командный состав он также идейных не пускал. Это было очень важно. Более того, постарался насытить эти части, насколько позволяли обстоятельства, бывшими офицерами и унтерами, которые хоть и перешли на сторону Советской власти, но карьеры при ней не сделали. Разве что таких одиозных персон вроде Слащева не приглашал. Он наркоманил, употребляя опиаты и кокаин, что выглядело крайне печально.
К 21 июня у него уже были развернут корпус в три пехотные дивизии, плюс средства обеспечения и усиления. По новым штатам.
Всему личному составу уже удалось выдать новое обмундирование, включая сапоги. Ради чего пришлось особенно постараться. Причем гимнастерки Фрунзе снял не только с себя, но и с личного состава этих подразделений, заменив на френчи. Кроме того, оснастил бойцов Y-образными портупеями, каски Адриана ну и так далее. Выскребая все, что можно буквально отовсюду. Все самое лучшее.
С вооружением дела обстояли точно также.
Исправных пулеметов МТ-25 остро не хватало, да и быстро «выгрести» их из других частей не получалось. Поэтому он шел только в первое отделение пехотного взвода. Остальные два закрывались пулеметами Шоша. Фрунзе хотел поначалу им пулеметы Льюиса выдать, но их даже сотни не удалось набрать. А закупить быстро не получалось.
Также в штате присутствовали пулеметные взвода и роты для усиления соответственно батальона и полка. Им выделили классику – Максима на станке Соколова. Так что, все четыре пехотные дивизии удалось полностью «упаковать» пулеметами. Каждая из них имела 81 пулеметов МТ-25, 162 пулеметов Шоша и 72 станковых пулеметов Максима[54].
Нарком «наложил лапу» почти на все самозарядные винтовки Федорова, а он их именно так переквалифицировал. И сосредоточил в одной из дивизий, что позволило перевооружить в ней всех рядовых стрелков. В остальных же дивизиях выдавал кавалерийские карабины образца 1907/1910 года. Да, они были без штыка. Но бонусы, которые они давали из-за существенно уменьшенной длинны превышали все их недостатки.
Параллельно заказал Сестрорецкому оружейному заводу разработать комплект для модернизации карабина в частях. Он должен был включать в себя короткий, складной, игольчатый штык с креплением к ложу хомутом да упором и новый курок с более удобным предохранителем[55]. Все остальное оставалось старым. Разве что ложе чуть дорабатывалось, но уже в армейских мастерских по мере поступления и монтажа комплектов. И к июню эти комплекты уже не только поступали, но и ставились. По документам чуть за две тысячи «стволов» переделали.
Также Фрунзе начал формировать отдельные роты автоматчиков, вооружая их пистолетами-пулеметами Thompson. Хотелось бы, конечно, чем-то под 9x19 Para. Но немцы нужный объем своих MP-18 поставить не могли в сжатые сроки, так как не имели возможности их производить выше сильно ограниченных квот. Поэтому пришлось закупать то, что есть. И к июню уже получилось при каждом пехотном полку создать по роте таких вот «автоматчиков».
