Этот знак не ускользнул также и от Сусанны, и в душу ее закралось сомнение. Она побледнела от злости.

«А, — подумала она, — вы секретничаете от меня, но я узнаю ваши тайны. Посмотрим!»

В полдень Сусанна вышла из дома и поспешила в Блуа к нотариусу Ролану. Нотариуса не было дома, и она обратилась к его помощнику.

— Я пришла от господина Визе.

— Только что от него приходила девушка, красоточка, надо сказать. Завтра в двенадцать часов нотариус будет у господина Визе.

Этого ответа было достаточно, чтобы подтвердить сомнения Сусанны.

— А, — продолжала она, — я это знаю и пришла по тому же делу!

— Что же вам угодно?

— Вместо двенадцати часов мой хозяин просит господина Ролана пожаловать к нему в два часа пополудни.

— Я передам, все будет исполнено по вашему желанию.

И Сусанна отправилась домой в сильно возбужденном состоянии.

Жан де Визе имел привычку ложиться спать рано.

Едва стемнело, дядя, опираясь на руку Дианы вошел в свою комнату.

— Прощай, — сказал он, целуя девушку в лоб. — Я чувствую, что засну эту ночь спокойно. Завтра я исполню мое заветное желание.

Диана ушла в свою комнату, заперла дверь и, помолясь Богу, легла в постель.

В десять часов вечера Сусанна украдкой вышла из дома и направилась к развалившейся лачужке, стоявшей вдали от деревни.

Она трижды стукнула в окно.

— Кто там? — спросил глухой голос.

— Я! Кто же еще может быть?

— Хорошо, подожди минутку… Зажгу фонарь и отворю тебе…

Обитатель лачужки был высоким, красивым малым с длинными усами по имени Салмы. Это был отставной солдат французской армии, прогнанный из полка за пьянство и дурное поведение. Вернувшись на родину, он поселился в уединении и стал пугалом всей округи. Этот человек понравился Сусанне, тем более, что он стал за ней ухаживать. Она по уши влюбилась в Салмы. Он стал ее любовником, между ними было давно сговорено соединиться браком тотчас же после смерти ее господина.

Салмы отворил дверь, и Сусанна вошла в отвратительную, грязную конуру.

— Я тебя заставил подождать немного, но вина не моя, красавица. Ты была у меня вчера, сегодня я уже не ждал тебя.

Взгляд служанки-госпожи принял дикое выражение.

— Я пришла сегодня к тебе, — сказала она с новостью. — Мне кое о чем надо переговорить с тобой.

— О чем именно, милая?

— Мы разорены: Жан лишает меня наследства. Завтра придет нотариус и напишет новое духовное завещание в пользу его племянницы… Но не все потеряно: они забыли про нас…

Злая женщина пристально взглянула на своего любовника.

— Неужели, Салмы, — спросила она, — ты допустишь, чтобы меня разорили? Отнять то, что принадлежит мне по закону!…

— Да как же помешать им?

Сусанна наклонилась к его уху и тихо прошептала:

— Пускай приезжает завтра нотариус… и завещания все-таки не сделает… Если бы только господин Жан умер нынешней ночью…

Салмы вздрогнул.

— Да, если бы умер… — повторил он. — Но это было бы чересчур великое счастье!… Судьба так милостиво не благоволит к нам…

— Можно понудить судьбу… — сказала служанка глухим голосом.

— Говори уж прямо, без обиняков… чего ты хочешь?

— Ты хорошо знаешь, что я хочу остаться наследницей…

— И ты рассчитываешь в этом на меня?

— Да.

— А если я откажусь?

— Ты не откажешься; я знаю тебя… ведь ты мужчина. Кроме того, это твоя же собственная выгода.

— Но ведь я рискую!

— Вздор! Скажем, что он умер от апоплексического удара, у него уже ведь был один…

— Но на теле останутся следы?

— Никаких… я все обдумала… Мы не пустим в ход нож… Попросту придушим его подушкой, и через три минуты мой хозяин будет готов. Без крика, без шума… Ну, что ты на это скажешь?

— Дело возможное.

— Подождем до полуночи.

На деревенской колокольне пробило полночь. Сусанна и Салмы проскользнули никем не замеченные в жилище де Визе.

Весь дом, казалось, был погружен в глубокий сон. Они остановились для совещания. Сусанна для большей безопасности хотела, чтобы преступление было совершено в полном мраке. Салмы, наоборот, утверждал, что для верности необходим свет. Тогда служанка-госпожа зажгла фонарь и принесла подушку со своей кровати. Затем она привела любовника к двери в комнату, где спал старик.

— Направо, в глубине, стоит кровать, я потихоньку отворю дверь и посвечу тебе. Не бойся же… ступай…

Салмы был в душе бандит, но ему первый раз в жизни приходилось убивать человека. По-видимому, он был смущен. Крупные капли пота показались на его лбу.

После нескольких минут колебаний он отворил дверь и направился к кровати. Господин де Визе спал очень чутко; он проснулся, привстал и спросил:

— Кто там? Это вы, Сусанна?

Салмы кинулся к нему с подушкой, повалил старика и через несколько минут все было кончено: де Визе был задушен.

— Все кончено! — сказал убийца, выходя из комнаты.

— Ты уверен? — спросила Сусанна. — Куда же ты так бежишь?

— Я больше не могу оставаться в этом доме. В ушах моих до сих пор раздаются его стоны…

— Жалкий трус! — зло шепнула Сусанна удалявшемуся убийце.

Она заперла за ним двери и вошла к себе в комнату.

«Теперь я ничего не боюсь! Наследство мое!» — думала позже женщина, ложась в постель.

На другой день Диана встала в обычный час. Служанка-госпожа совершенно спокойно занималась хозяйством.

— Где же дядюшка? — спросила сиротка.

— Вероятно, не вставал еще, — ответила Сусанна. — Пойдемте будить его.

Они постучались в дверь. Ответа не было. Служанка вошла первой, подошла к кровати и вскрикнула:

— Он умер!… Он умер!

Диана, в свою очередь, подбежала к старику.

Члены его уже окоченели.

В течение двух месяцев Диане пришлось во второй раз увидеть смерть близкого ей человека.

Ровно в два часа прибыл нотариус Ролан, но, узнав о смерти де Визе, тотчас же отправился обратно.

На другой день Жан де Визе был похоронен. Сусанна следовала вплоть до кладбища. Возвратившись домой, она сбросила с себя личину и обратилась к Диане:

— Теперь я у себя дома… все, что вы видите здесь, принадлежит мне… Ваш дядюшка завещал мне все. Известно вам это?

Диана невольно опустила глаза и ответила:

— Известно!

— В таком случае, собирайте свои пожитки и отправляйтесь вон из моего дома!

Через пять минут всеми оставленная сирота Диана вышла из дома и направилась по дороге в Блуа. Она решила прибегнуть к последнему средству спасения: она шла в Париж в надежде увидеть регента и передать ему письмо, написанное покойной матушкой.

На улице Сен-Оноре возвышался большой дом, одна половина которого была занята гостиницей, а в другой помещалась таверна. Над домом красовалась большая железная вывеска, изображавшая белую птицу с длинной согнутой шеей; ее поднятые крылья поддерживали крест. Сверху была надпись, сделанная красными буквами, «Белый Лебедь».

Гостиница эта наполнялась приезжими провинциалами и слыла за безопасное убежище. Что же касается таверны, помещавшейся в нижнем этаже гостиницы, то в ее больших залах собирался всевозможный сброд.

Здесь можно было встретить представителей как высших, так и низших классов, важных господ и искателей приключений, мошенников, простаков-буржуа, офицеров, чиновников, актеров, цыган и прочих. Разнородное собрание этих лиц представляло странное смешение: все шумело, кричало, ссорилось; для наведения порядка нередко даже приходилось прибегать к помощи полиции. В одном углу таверны была деревянная лестница, которая вела в гостиницу. Клубы дыма носились облаками по комнате. Лампы светили тускло. Было девять часов вечера. Таверна была полна. Слуги и служанки бегали от стола к столу, стараясь побыстрее исполнить приказания посетителей.