— Долгое, долгое время, так долго, что мы даже представить себе не можем, Бог тьмы жил в полном одиночестве.

После этого он встретил богиню солнца, произошло много событий, они поженились, у них было много детей, среди них Богиня воды, Бог огня, Богиня ветра и Бог земли, и создали мир, в котором мы живем, и дальше пошла сама история. Часть, где “куча вещей произошла" показалась мне сокращенной специально для нас, но все прозвучало очень похоже на мыльную оперу.

Хотя мифы такие. Все мифы, которые я знала, были все хаотичны. Сейчас не время для саркастических замечаний.

Даже просто услышать новую историю было уже веселым занятием, но сравнивать ее с другими мифами, которые я уже знала, только сделала ее еще более интересной. Лютц, похоже, не был заинтересован, и он, похоже, не знал, на сколько она может быть веселой. Он беспокойно качался взад и вперед, завистливо смотря на меня.

— Ты выглядишь так, будто тебе весело, — сказал он.

— Да, безумно, — ответила я.

— Чего же в этом интересного?

— Начало, конец и все остальное, что между ними!

Я ответила ему с огромной улыбкой. Он посмотрел на меня изумленно, потом вздохнул, покачав головой.

— …Хорошо. Это хорошо.

— Да!

После мифа о создании, нам рассказали история о смене времен года. Я уже слышала основы от мистера Бенно. — Весна — это сезон воды, где тающий снег вызывает ростки. Лето сезон огня, где жар солнца заставляет листья раскрыться. Осень — сезон ветра, где охлаждающий воздух заставляет плоды созреть. Зима — это время года земли, когда спит вся жизнь. — Сам миф, однако, заключался в другом.

— Богиня земли была первородным ребенком Богини солнца и Бога тьмы. В это время Бог жизни взглянул на нее и тотчас же влюбился и попросил у ее отца, Бога тьмы, ее руки. Бог тьмы думал, что их брак принесет много детей, и был доволен этим предложением, поэтому он удовлетворил просьбу Бога жизни о женитьбе.

Так начался миф о сезонах. Лютц, однако, уже зазевал, ему все это показалось очень утомительным, поэтому, думаю, что лучше объясню все это в форме дайджеста.

Проще говоря, Бог жизни оказался более чем немного сумасшедшим. Он запер Богиню земли в тюрьме из снега и льда и насиловал ее, пока она не забеременела, а потом даже завидовал нерожденным детям. Зима — время разграбления и ничегонеделания.

Богиня солнца забеспокоилась, что не видела Богиню земли с тех пор, как та вышла замуж, и растопила весь лед. Сумасшедший Бог был уже изрядно измотанный после того, как насовокуплялся вдоволь, сколько хотел, поэтому богиня воды смыла весь снег и лед, освободив своего друга и сестру. Весна — это то время, когда они работали вместе, чтобы помочь семенам, то есть детям Богини земли, прорасти.

Затем Бог огня одолжил свою силу, сделав лето тем временем, когда начинающая жизнь стала зрелой. Однако после этого сумасшедший Бог восстановил свои силы и начал искать богиню земли. Осень — это тот сезон, когда Богиня ветров вложила всю свою силу, чтобы Сумасшедший Бог не смог приблизиться к ее сестре, помогая при этом обеспечить завершение сбора урожая.

Затем, когда братья и сестры были, наконец-то, исчерпаны, настала очередь Сумасшедшего Бога. В очередной раз он запер и стал насиловать Богиню земли. Ее братья и сестры захотели убить Сумасшедшего Бога еще больше, но если они это сделают, то новая жизнь никогда не родится, поэтому они не могут сделать этого. Так вот, попав в эту непримиримую дилемму, братья и сестры вынуждены переждать зиму, собираясь с силами.

Кажется, это все время повторяется, образуя бесконечную петлю сезонов. Этот миф так же был полон возможностей для саркастических замечаний, как и все остальные.

Кстати, поскольку все собравшиеся здесь дети родились летом, наше божество-хранитель — ревностный, горячий Бог солнца, и у нас есть Божественная милость, связанная с руководством и воспитанием детей. На этом главный жрец завершил свое выступление о богах и закрыл книгу.

— За сим я научу вас, как поклоняться богам. Если вы вознесете свои молитвы и благодарность богам, то они непременно окажут вам большую Божественную милость.

У него было очень серьезное выражение лица, пока он произносил это, медленно выходя из-за алтаря. Пока он это делал, священники в серых одеяниях быстро развернули ковры перед священниками в синих мантиях.

Главный священник стоял в центре комнаты, а за ним — очередь из десяти священников в синих мантиях.

— А теперь, прежде чем попробовать самим, внимательно посмотрите…Мы молимся богам!

Как только он произнес это, главный жрец широко раскрыл руки, высоко подняв левое колено и посмотрел на небеса.

— Пфф!

Я быстро хлопнула рукой по губам, подавляя свой внезапный порыв. Совершенно было нехорошо самопроизвольно расхохотаться посреди Священного храма. Я полностью осознавала это. Тем не менее, независимо от того, сколько раз я буду пытаться напомнить себе об этом, я была наполнена гигантским желанием рассмеяться вслух. Мой желудок сжался.

Это же поза Glico! Они встали в их позу! Да еще и с каменным лицом! Почему именно Gliiо?! Вам не нужно же так поднимать ногу, верно?! Ты же старик, ты не должен так стоять на одной ноге! Это же опасно! (п/п: Glico — это пищевая компания, известная на международном уровне своими кондитерскими изделиями, такими как Pocky и Pretz. С 1935 года она держивает огромный рекламный щит на тротуаре в Дотонбори, Осака, с изображением человека, триумфально пересекающего финишную черту гонки. Это одна из главных главная достопримечательностей для туристов. https://www.glico.com/global/feature/glicosign01/)

Я не могла смеяться здесь — это было бы слишком грубо. Этот человек держал себя в идеально сбалансированной четкой позе. Должно быть, я зациклилась на шутке. Я была уверена, что независимо от того, что еще выкинет этот человек, я смогу выдержать.

Главный жрец медленно поставил ногу на землю и опустил руки, я смотрела, как он делает Тай-Чи. Если бы он на этом закончил, то я была бы в состоянии все сдержать под контролем, но была ли у этого старика еще какая-нибудь поза, которая расколола бы меня?

— Мы благодарим богов!

С элегантными движениями, как текущая вода, главный священник перешел от позы Glico к догезе, садясь на руки и колени и прижимая лоб к полу. Видеть это было слишком невыносимо. Странный шум вырвался у меня изо рта.

— Бэхехех!

— Мэйн, что случилось? Ты хорошо себя чувствуешь?

— Я в… в порядке!…Я все еще в порядке. Я могу это сделать. В конце-то концов, именно так люди здесь поклоняются богам.

Я зажала рот, уткнувшись лицом в колени. Лютц смотрел на меня с беспокойством. Даже если я попыталась бы ему рассказать, что же я нашла такого в этом поклонении забавного, даже если бы я попыталась объяснить шутку, он бы все равно ничего не понял. Не знающий ничего о позе Glico, не поймет этого смеха.

Такова их религия. Такова их религия. Они делают это всерьез, смеяться грубо.

Я помню, как открыла дверь в класс и вошла к мусульманскому однокласснику, молящемуся Аллаху, и мне постепенно удалось успокоить свой спазм в животе. Для постороннего человека молитва религии может выглядеть странно. Я смеялась только потому, что не ожидала позы Glico из ниоткуда, вот и все. Смеяться — плохо.

Я сделала несколько длинных, медленных вдохов, затем, когда я стала уверена, что смогу сдержать свое лицо под контролем, подняла голову. Когда я сделаю это, главный священник призвал всех нас встать.

— Теперь, пожалуйста, встаньте. Давайте сделаем это вместе.

Вместе! Вместе, говорит он! Пожалуйста, проявите милосердие!

Все вокруг меня встали. Я тоже так сделала, но почувствовала, как уголки моего рта стали извиваться, и мой живот задергался — это предвестники огромного смеха. Независимо от того, сколько я твердила себе снова и снова, что смеяться плохо, что смеяться плохо, желание смеяться только усиливалось.

— Мы молимся богам!

Главный священник выделил эти слова, вставая в позу Glico. Это нормально. Это второй раз, когда я вижу это, так что это вовсе не шокирует. Я успешно выдержала эту грохочущую волну смеха. Это была победа для моих мышц живота.