Я должен быть строг с ней. Я не могу позволить ей выходить с другими детьми, если она будет игнорировать правила поведения, а также нарушать обещания, данные родителям. Это слишком опасно.

Я встал и направился в сторону спальни, чтобы поговорить с Майн самому, но Тули ухватилась за мою руку, видимо, отчаянно пытается остановить меня. Но мне обязательно надо поговорить с младшей.

— Папа! Передумай, прошу тебя! — взмолилась она, глядя на меня снизу вверх.

— Я принял решение. Я не позволю ей пойти туда снова! Если она не держит своих обещаний, я ничего не могу поделать с этим, — строго произнес я и вошел в спальню.

Майн смотрела прямо на меня, хотя я не уверен в том, что она все слышала. Ее лицо покраснело от лихорадки, а глаза слезились, но она все-таки открыла рот, собираясь заговорить, хотя это выглядело довольно болезненно.

— Пап… ну еще разочек… я еще не закончила… делать их.

Это не то, что я ожидал услышать. Вместо слов извинения… она почти требует, даже не задумывается над последствиями!

На мгновения я потерял самообладание:

— О чем ты думаешь?! Да никогда!

Майн вздохнула, а затем посмотрела в сторону Тули:

— Тули… Мне придется делать их дома, так что…

— П… поняла! Я возьму их домой с собой в следующий раз! — согласно кивнула та.

Подожди, Тули. Майн, какого черта ты собираешься делать в моем доме?! Кроме того, ты что, игнорируешь меня?!

— Ты говоришь о том, что чуть было не убило Майн? Только через мой труп! — глаза Майн тут же превратились в щелки, а голос стал невероятно холодным. Атмосфера в комнате была почти невыносимой.

— Пап, ты сейчас серьёзно?.. — она сказала это спокойным голосом, однако у меня по спине точно пробежались мурашки. Я сделал шаг назад, шокированный резким изменением в настроении собственной дочери.

— Аб… абсолютно серьезно!

— Понятно… — Майн выглядит так, словно она внезапно потеряла ко мне всякий интерес.

— Ну, тогда… я просто сделаю то, что Фэй сделал с моими «табличками» … хе-хе, — жестокая улыбка застыла на ее лице вместе с мерцающими, и явно недобрыми глазами. Я чувствую, что просто физически не могу находиться в такой атмосфере.

— Майн? Дочка? — обеспокоенно позвал я.

Она начала жутко хихикать. Тули совершенно побледнела, словно увидела чудовище.

— Папа! Просто скажи, она сможет вернуться в лес!

Я еще раз обратился к Майн:

— Майн, о чем ты думаешь?

— Хм-м-м? Ну, я подумывала о том, как сделать так, чтобы Фэй никогда больше не мог ходить в лес… Но как? Нанести психологическую травму? «Звонок»? «Человеческая многоножка»? Нет, все не то…

Ее слова абсолютно бессмысленны. Скорее всего, она в бреду из-за жара. Может, это мое воображение? Возможно, ее голос звучит немного жутко из-за лихорадки.

Моя маленькая дочурка не может быть такой страшной.

— При чем тут Фэй?

— Он… виновен, — выдает Майн, медленно поднимая на меня взгляд.

— Ах, ладно, если ты раскаиваешься, то…

— Я заставлю их плакать. …Ну, я спать, — вновь перебив меня, она будто не желала продолжать разговор.

— Майн, подожди! К чему ты это?

Если она действительно поняла мою позицию, то откуда, черт возьми, «я заставлю их плакать» взялось?! Кого она хочет заставить плакать? Я не понимаю ее вообще! Ты почти довела меня до слез, Майн!

— Ты шумный. Выйди, — равнодушно велела она.

— Я твой отец! Не зли меня еще больше! — это что еще за отношение?!

Тули буквально силой выпихнула меня обратно на кухню.

— Тули, что это было?

— Я думаю, что это была Злая Майн. Ее глаза буквально испускали злобу. Когда Фэй сломал «глиняные таблички», она так разозлилась, что произошло то же самое. Все дети были очень напуганы.

А-а-а-а, если даже я немного испугался после такого, то каково же было ребятам? Наверное, им было жутко.

— Она повеселела только когда ей стали помогать восстанавливать их.

Тогда я не виню ее. Сейчас я просто хочу оставить ее в покое.

— Когда мы почти дошли до ворот, я попросила ее идти самой. Лютц, конечно же, помог. Он сказал, что если мы сумеем все доделать завтра, то она наверняка остановится. Сегодня все обещали помочь ей закончить их в следующий раз, а она сказала, что обязательно вернется сюда вместе с нами, — устало рассказывала дочь.

Теперь я понимаю, что имела в виду Тули. Ей удалось успокоить Майн, только пообещав, что они закончат в следующий раз. Конечно же, она не хотела, чтобы я пришел и сказал Майн, что она больше никогда не сможет вернуться туда.

— Папа, ты можешь отпустить ее еще раз? Я думаю, что Фэй и другие действительно боятся того, что может произойти, если она снова рассердится. Разве она не говорила, что она собирается сделать с ним?

— Я до сих пор не понимаю, что такое «глиняные таблички». Что это?!

— Фэй и его друзья наступили на них и раздавили их. А она сказала, что собирается убедиться в том, чтобы они никогда больше не смогли пойти в лес. Она сказала, что заставит их плакать! Что она собирается делать? Что Фэй собирается делать?!

Кровь отхлынула от моего лица, пока Тули говорила. Все эти заявления только заставляют бояться еще больше. Мне интересно, нет, мне необходимо знать, что собирается делать Майн. Моя дочь решила стать преступником?

— Тули, что мы можем сделать, чтобы остановить ее?

— Я не знаю. Попробуй спросить Лютца. Он единственный, кто смог ее успокоить, когда мы были в лесу, — предложила она.

На следующий день, я выловил Лютца в потоке выходящих детей и спросил, что же Майн могла иметь в виду. Тули ведь, скорее всего, просто преувеличила, не так ли?

Однако Лютц подтвердил мои худшие опасения с веселой улыбкой на лице:

— А-а, она просто взбесилась на Фэя и других, всего-то навсего. В таком состоянии никто бы не смог остановить ее, — наткнувшись на мой непонимающий взгляд, мальчишка пояснил: — Она цепляется за любую возможность. Она из тех девушек, кто всегда приводит свои планы в исполнение. Она очень упертая. Майн специально потратила три месяца на то, чтобы укрепить свое тело. Вот насколько для нее были важны эти «таблички».

— Эй, Лютц. А как бы ты поступил на моем месте?

— Хм-м-м, я думаю, что я нашел бы целую кучу глины и свалил бы ее перед ней. Она, кажется, абсолютно на этом зациклена.

Теперь я знаю, что делать. Для того, чтобы уберечь этот город от моей дочери, а ее — от кривой дорожки преступной жизни, я, нехотя, отпущу ее обратно в лес.

Когда я сказал ей об этом, она выглядела очень недовольной.

— Я придумала столько крутых планов. Было бы пустой тратой просто отпустить их, верно? — надув щеки с досады, спросила она.

— Выбрось это из головы прямо сейчас! — строго воскликнул я.

Майн зло глянула на меня и отвернулась. Кажется, она вынашивала планы, чтобы буквально раздавить Фэя. Но надеюсь, я смог остановить ее. Фэю и остальным не придется столкнуться с разрушающим гневом моей дочери.

Я очень, очень благодарен Лютцу за то, что он сказал мне, как успокоить ее.

Из груди вырвался вздох облегчения, но тут же в голове промелькнула мысль: не началось ли это все с того, что она нарушила свое обещание?

Когда я была охвачена лихорадкой, я думала о том, как похоронить Фэя и его дружков в ледяных тисках страха. Я была так близко! Я была так близко к созданию первичного подобия книги! И если не смогу пойти в лес, если не получится вернуть глину, то я никогда не смогу составить из этих табличек книгу.

У меня созрел план — классический для японских ужасов. Четкого представления о том, чего действительно боятся жители этого мира, у меня нет, но если волосы будут свисать вниз, закрывая лицо, как у Садако, а платье будет все в пятнах… Оставалось только наткнуться на них, нашептывая темные проклятия… или, может быть, жалобы по поводу пропавших глиняных табличек… Как насчет этого? Вот это ведь страшно, верно?