Вышло только ранить, но есть надежда.

После его смерти, конечно, войска Хинаи вряд ли свернут лагерь, отдавая север, но всяко придут в смятение.

Вдыхать сыроватый свежий ветерок было одно удовольствие, но, больше часа уже бродя по лоскуту земли возле шатра, молодой рухэйи начал мерзнуть, и носом зашмыгал. Скорее бы уж…

Простучали копыта, приехал Вэй-Ши. Бросил ему поводья, а ординарец быстро их сунул мальчишке-конюху.

Новости, новости-то какие?

— Жив пока, — буркнул Вэй-Ши, заходя в шатер. Ка-Ян тоже сунулся было за полог, но командир так на него зыркнул из-под насупленных бровей, что ординарец сразу же подался назад. Что командиру не нравится, интересно? Что жив вражеский генерал? Ну так ранен, по слухам, серьезно, руководить войском пока вряд ли сможет. А тем временем пара отрядов и проскользнет дальше по отрогам Юсен, тропами, которые рисовал Энори.

Где он сейчас, интересно… и не ждет ли ловушка? Ведь именно люди Вэй-Ши должны взять Сосновую…

Но, если все честно, сейчас в ставке генерала не до них. Может, еще умрет?

По слухам, нападавшего схватить не смогли. Но если бы и схватили, никакой разницы. Это уж местным тем заговорщикам надо было придумывать, как не дать ему заговорить. Наверняка наготове был еще один человек с ножом.

Эх, погода-то какая, ветерок свежий…

Заговорщики, конечно, хорошо подгадали, сейчас Тагари показал свою слабость; хоть и людей почти не потерял, все ж не разгадал хитрость рухэй. Самое время его знамя поменять на другое… Что ж, теперь будем с заговорщиками драться.

Если, конечно, умрет.

Вспомнил разговор не сильно давний, с Энори. Тогда ординарец подумал, и высказал вслух — раз поговаривают о колдовстве проводника, может, сумеет он генерала того, прикончить? Ну или волков натравить, или иную силу…

Энори эту речь оборвал непривычно резко. Впервые видел, чтобы у него стало злое лицо. Вот-вот и укусит. Ничего не сказал больше, только головой дернул. Тогда Ка-Ян усомнился, а точно ли помощник на их стороне? А может, он настолько генералу предан, что, что… тут воображение отказало.

Что помог захватить север провинции и направляет отряд к еще одной крепости?

Хороша верность.

Но все-таки, если умрет вражеский генерал, то победа, считай, им рукой помахала. А тогда Ка-Ян домой вернется, к семье, к братишке, награду получит, и лошадей пару купит, и женится…

**

«В лощине, носящей название Красный камень, в пятый день месяца Кими-Чирка генерал Таэна получил предательскую рану в бок. Мнения, кто послал предателя, разделились — его непосредственный командир был в отчаянии, не зная, как ответить за измену доверенного офицера. Но расследование, тщательно проведенное, не выявило его причастности. В Черностенную также послали людей. Большинство, однако, сходилось в том, что предатель был подкуплен рухэй.

Тем временем здоровье генерала было в большой опасности, и скорее не из-за раны, хоть и тяжелой, но из-за его непременного желания быть на ногах и сражаться. Лекарям стоило большого труда с ним совладать. Будь он не столь слаб, сел бы на коня, и тогда, вероятно, все бы свершилось иначе…»

Летописец Сосновой Яари Эйра.

Воздух в горах Юсен пахнет туманом и хвоей, иногда в нем проступают травяные оттенки и он теплеет, принося надежду, что скоро кончится надоевшая промозглая сырость. А рядом с домом совсем не было хвойных деревьев, разнотравье покрывало холмы. И вот, когда ветер теплеет, кажется ненадолго, что это привет из дома.

Всего один раз написал родным, и ответ получил, очень сдержанный, почти как чужому. О прежних его «подвигах» уже были наслышаны. Хорошо хоть не отказались от Лиани вовсе.

Ладно, вот кончится война, приедет сам.

Вечерело уже, свободное время для всех, кроме караульных и части обслуги. В уголке хозяйственного двора собрались несколько человек; голоса их услышал Лиани, который бродил возле кухни, дожидался Кэйу. Сидели на чурбачках, которые еще не отправились на растопку. Подошел поближе, видел их, полускрытый кухонным пристроем. И старожилы крепости здесь — те, что считали себя солдатами, гордились службой, но и в мирные дни пришли бы в ужас от мысли, что их могу перенаправить, к примеру, в Ожерелье. И новобранцы были, куда менее уверенные, которым вовсе тут ничего не сдалось. Сидели, толковали о чем-то.

— Это не просто холодная весна, — донеслось до Лиани, — это все тварь, которую рухэй выхвали себе на подмогу. Он заморозил землю.

— Да ну! — не поверил совсем молодой новобранец.

— В Ожерелье они скрылись от взора разведчиков, потому что прошли по льду, под козырьками снега. Как удалось бы? Это их колдуны призвали помощника, или еще как привадили горную тварь.

— Ее хоть кто видел?

— Видели… Серая тень, лица толком не разобрать. А голос сладкий, как девичья песня, заслушаешься и не заметишь, что уже волю его исполняешь. А если все же пойдешь поперек, он разорвет тебя на много кусков. Рухэй сами не любят помощника этого, опасаются. «Открывающий горные тропы» прозвали его.

— Я слышал, он спал под огромным камнем, — вступил еще один парень. — Валун откатили, горный дух спросонья угодил в ловушку. Пока не исполнит желание, как на привязи теперь. А желание — победа в войне. Ему все равно, кому служить, лишь бы наконец отпустили.

— Сказки все это…

— Вот погоди, отправят нас к Трем Дочерям, там и убедимся, какие сказки. Сейчас генерал оттесняет рухэй к горам, но в горах-то самая сила этой твари…

— Хватит, — сказал Лиани, выступая из-за угла. — Про Мэнго рассказывали, что конь его дышит огнем — тоже верите?

— Так ведь… им явно нечисть помогает. Без нее бы не справились!

— Свою слабость легко объяснить злыми силами. Просто враги наши понимают — сейчас или никогда, вот и отчаянные такие. А мы… если подобные разговоры ведутся и в Трех Дочерях, неудивительно, что война все идет.

— Так это… — начал было кто-то.

— Хватит, — повторил Лиани, на сей раз жестко. — Хотите быть наказаны? Такие разговоры могут приравнять к измене. Верьте во что угодно, но не смущайте других, которые, может быть, искренне готовы защищать свою землю.

Люди притихли.

Давно, подумал Лиани. Давно не приходилось приказывать… да и десятником-то в земельных — редко. Но уж лучше он, чем старшие офицеры услышат. А если продолжат разговоры свои… да, может, и правду говорят, он сам видел болотную нежить.

Но иногда надо жить так, будто все это глупые сказки. Иначе страх пересилит, а с ним совладать куда труднее.

Сайэнн ночью никак не спалось. То вставала она, то садилась на кровати, и, хоть вела себя тихо, все-таки нечаянно разбудила верную Минору, спавшую в комнатке рядом, за тонкой стеной.

— Госпожа? Что же вы так? — прибежала, едва набросив длинную кофту на ночную рубаху. — Случилось что?

— А как бы ты на моем месте, я вся в синяках, — огрызнулась молодая хозяйка: не хотела быть грубой, но служанка сейчас оказалась лишней.

— Да не так уж вы и ушиблись, мы ж вас хорошо осмотрели, — удивилась Минору.

— Значит, я простудилась. Ну, иди уже.

— Жара нет, — тревожно пощупала лоб, — Может, травок вам отварить?

— Иди, говорю…

Ушла, бормоча что-то.

Сова за окном ухала. Никак не удавалось понять, справа или слева доносится голос, к беде или к счастью.

Сайэнн задремала уже на рассвете, но ненадолго, а проснувшись, велела все разузнать о нежданном спасителе.

— Должна я ему куртку вернуть, или нет? Недешевая вещь, — сказала довольно резко, и пожалела о тоне.

— Да я ж разве спорю? — удивилась Минору. — А вам вот послание от господина, просит приехать завтра. Не знаю только, не приболеете ли…

— Я на днях была в крепости. Зачем мне туда снова?

— Так это… его день рождения скоро. Забыли?

— Как же ему уже много лет… Гонец еще здесь?

— Где ж ему быть, дожидается.

— Пусть передаст, что я нездорова.