Оставалось теперь узнать точную дату экспорта и передать информацию своим. Тут торопиться нельзя, но и медлить опасно. Самое сложное – взять с поличным всех основных участников работорговли. А для этого надо знать день икс.

В последний наш раз Вениамин резал холодным лезвием тонкую кожу на моих ребрах. И это было действительно больно. Однако все, чего я боялась в тот момент, что Егор вывалится из шкафа.

И вот сейчас Вениамин вновь склонился надо мной, чтобы симметрично повторить раны. Эстет.

Я сильно прикусила щеку, стараясь при этом дышать ровно и расслабить тело. Если напрягать каждый мускул – будет в разы хуже, острее, мучительнее. Закрывать глаза нельзя – такое первое правило, ни при каких обстоятельствах не стонать и не плакать – правило номер два, и не сопротивляться – это третье правило.

Как и в прошлый раз, Вениамин связал мои руки шелковыми лентами, не оставляющими следов на запястьях. Холодное лезвие кольнуло тонкую кожу. Горячая капля побежала вниз. Даже слегка щекотно. Я приготовилась к острой боли, но в следующее мгновение за окном раздался грохот, и по стеклам заплясали синие огоньки.

Вениамин подскочил к окну, выругался и принялся развязывать мне руки.

- Быстро одевайся и прибери здесь все! – рявкнул разгневанный Гусь, натягивая домашние брюки и футболку.

- Что происходит? – спросила я, ошарашенно прислушиваясь, как разлетается в щепки входная дверь и перекатывается нестройный гул мужских голосов.

- Охрана, - коротко бросил Вениамин и вышел из комнаты.

Когда я спустилась вниз, оперативный наряд уже вышел на улицу. В кухне, крестясь, заваривала чай встревоженная Семеновна. Вениамин выяснял подробности происшествия.

- Что случилось, Римма Семеновна?

- Тревожная кнопка сработала. Охрана примчалась на вызов.

- А как так получилось?

- Не знаю, деточка. Вениамин Аркадиевич сейчас разбирается.

- И часто такое случается?

- Да было уж как-то раз. Давно. Еще Егор в школе учился.

 Мы выпили со старушкой по чашечке мятного чая и немного поговорили, наблюдая из окна за переговаривающимися мужчинами из охраны и подполковником Гусем. Вскоре рядом с ними появился и Егор.

Лицо котенка с круглыми глазищами выражало крайнюю степень удивления и беспокойства, однако, я была твердо убеждена, что ложный вызов дело его рук.

Часы перевалили за полночь, когда мы с Семеновной распрощались и разбрелись по своим комнатам. В эту ночь Вениамин ко мне больше не прикасался. Он инструктировал меня насчет своего сына.

ЕГОР.

- Пап, что случилось? – спросил я, разглядывая газон, вытоптанный солдафонами с автоматами наперевес.

- Егор, где ты был?

- Гулял. Так что тут происходит?

- На пункт охраны поступил тревожный сигнал.

- Кто-то влез в дом?

- Не думаю. Скорее всего просто замыкание или сбой в системе.

- Ясно. Я хотел бы поговорить с тобой, отец. Это важно.

Вижу, что разъясняться со мной ему не хочется. Но придется, папа, все же объяснить мне кое-что!

Охрана ковыряется в системе и выдает заключение, что произошел вероятнее всего сбой, вызванный перепадом напряжения. Камера, встроенная в панель управления, ничего не зафиксировала. Отсюда вывод, что намеренно кнопку никто не нажимал. На всякий случай делают обход дома и всей территории, после чего оформляют акт о ложном вызове и уезжают.

- Поговорим? – обращаюсь к отцу, уже готовому пожелать мне спокойной ночи.

- Егор, уже очень поздно. Может быть, завтра?

- Сейчас.

И первым направляюсь в кабинет, где устраиваюсь в кресле, не дожидаясь, пока отец предложит.

- Я хочу все знать.

- Что ты хочешь знать, Егор?

- Каким образом в этом доме появилась Ева, что у вас за отношения, о каком этапе говорил Коротков, кто такие хозяева, допрашивал ли ты Еву, и что она тебе рассказала?

- Этот разговор обещает быть долгим.

- Хорошо, что завтра воскресение и мы можем никуда не торопиться.

- Хорошо… - эхом повторил отец и задумался, вероятно, подбирая слова. – Как-то в середине мая я устроил внеплановую проверку на старом таможенном посту, который использовался еще до внедрения новых платформ на контрольных пунктах в связи с обновлением протоколов проверки грузов. В настоящее время это попросту отстойник, используемый заводом для загрузки вагонов перед экспортом. В общем, объезжая территорию, я наткнулся странную парочку. Мужик пытался перевести через границу девчонку... В криминальной системе, Егор, есть такое понятие, как Шелковый этап. Он означает процедуру переправки заграницу живого товара.

- Еву хотели продать в рабство?

- Да. Я впервые столкнулся с таким на нашей границе. Не знаю, на что рассчитывал этот проводник. Может, его подкупила наша глухомань, или он просто понадеялся на удачу. За такими мелкими сошками обычно стоят очень серьезные люди, Егор. Убрать неудобного человека для них – пустяк. Поэтому я попытался решить все мирным путем. Как смог, объяснил проводнику, бесперспективность его затеи, так как в радиусе километра рассредоточены блок-посты пограничников с круглосуточной охраной из вооруженных солдат с собаками, а затем предложил выкупить у него девчонку. Он сначала вроде как сомневался, но в итоге пошел на сделку. Через час я привез ему восемь миллионов наличкой и забрал Женеву к себе. Так она появилась в этом доме.

- Если ты ее выкупил, то почему ее ищут хозяева?

- Потому что этот мудак, иначе и не назовешь, присвоил себе бабло и свалил в туман, не удосужившись поделиться с начальством ни выручкой, ни информацией. Теперь мне предстоит отвалить еще столько же хозяину, чтобы покрыть его убытки. Его люди уже связывались со мной, так что придется платить. Как видишь, в этом деле нет никаких гарантий, и никто не составляет договор купли-продажи.

- Почему ты это делаешь ради нее?

- Так уж вышло, что Женева понравилась мне изначально. Я предложил остаться, она согласилась. Завязались отношения. И в конце концов, я полюбил эту девчонку, Егор. Такую, как она я искал всю жизнь. И поверь, она стоит любых денег, хотя бы просто потому что делает меня счастливым.

- Если ты ее любишь, то зачем пытал?

- Ты должен понять меня, Егор. Как мужчина мужчину. Ты заявил, что спал с моей женщиной, и я … приревновал. И кое-что не сходилось. Видишь ли, когда я выкупал Женеву, продавец утверждал, что она девственница, и не обманул меня.

- То есть как это?

- Вот и я задумался, как. Еще вы с Коротковым накрутили меня. Один федералами, другой криминальными авторитетами. Я вышел из себя. Мне надо было знать наверняка, что Женева отвечает правду на мои вопросы.

- И что же ты узнал?

- Она подтвердила, что спала с тобой, и что ты был у нее первым и единственным. После приезда из Шарм-эль-Шейха Женева узнала, что родители подыскали ей достойного жениха. Кавказца, партнера ее отца по бизнесу. Узнав, что дочь потеряла невинность, и дабы избежать позора ей тайно в частной клинике восстановили девственность. Однако, увидев своего суженого, Женева взбрыкнула. Тот оказался немолодым, не очень симпатичным и уже имел первую жену, которая оказалась бесплодной. Быть на вторых ролях девчонку не устраивало, поэтому она и сбежала из дома. Ее приметили на одном из вокзалов, отобрали документы и пустили по этапу.

- Я заметил, что Ева никуда не выходит. У нее нет собственных ключей, нет телефона, она ни с кем не общается. Почему ты держишь ее взаперти? Потому что сделал своей рабыней?

- Егор, прекрати нести чушь. Разве на рабынях женятся? Или, может быть, ты видишь на ней следы побоев? Или она с утра до ночи работает в поле? Или, может, ты думаешь, что я насилую ее каждую ночь?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ - Если мы чего-то не видим, еще не значит, что этого нет, - пожал я плечами, глядя в его внимательные глаза.

- Я спас девчонке жизнь, Егор. Полюбил ее. Предложил руку, сердце и беззаботную жизнь. И она согласилась. Добровольно. Не стоит меня демонизировать. Как только я окончательно утрясу вопрос с хозяевами, Женева сможет свободно самостоятельно передвигаться. Тему с забором мы уже обсуждали. Что же касается телефона… Когда мы встретились, у нее его не было, и девчонка ни разу не изъявила желания кому-либо позвонить или написать.