Но когда Андрей подошел к ней, не выдержала его взгляда сверху вниз и тоже встала.

— Зачем мне тут сидеть, если это все, что ты можешь сказать о Ксюше?

Его слова прозвучали возмутительно. Лиза до сих пор никому таких авансов не выдавала, так что попросту опешила оттого, что ее порыв не нашел хотя бы минимального отклика:

— Тебя вообще больше ничего не интересует, кроме твоей сестры?

Теперь Андрей улыбался по-настоящему, даже с какой-то иронией:

— Почему же? Меня интересует, например, чего это ты так вырядилась?

— Я всегда так дома одеваюсь! — прозвучало так глупо, что Лиза совсем растерялась. — Я просто предложила тебе немного посидеть, поболтать… все!

И Андрей наконец-то посмотрел прямо на нее — с головы до ног и обратно. Вроде бы именно этого Лиза и добивалась, но теперь совсем была не рада.

— Лиза, — он впервые обратился к ней по имени. — О чем с тобой еще болтать? Но могу остаться на ночь, если хочешь.

Она задохнулась возмущением:

— Да ты охренел… С чего вдруг ты считаешь себя вправе…

— С удачной посадки головы, нет? — он теперь почти смеялся ей в лицо. — Лиза, давай, как взрослые люди себя вести? Ты красивая, сексуальная, пока молчишь. И если обещаешь заткнуться, то мы можем вместе отдохнуть. Но настаивать не буду.

— Да пошел ты! — она полностью перестала себя контролировать. — Иди отсюда! И чтобы духу твоего…

Андрей схватил ее за бедра.

— А знаешь, я передумал. Могу и понастаивать. В конце концов, я кое-что тебе задолжал за свое увольнение.

— Слетел с катушек, дебил?!

Он толкнул ее обратно на диван и навис сверху, все так же продолжая улыбаться. Лиза не привыкла к такому обращению. Она приучена к дорогим ресторанам, комплиментам и подаркам до того, как стоящий в очереди осмелится хотя бы притронуться к ней. Она не дает ни на первом, ни на втором, ни на пятом свидании, потому что кавалеры должны сначала свихнуться от желания ее заполучить. Но Андрею разыгрывать перед ней кавалера было ни к чему. И если Лиза оттолкнет, Андрей пожмет плечами и уйдет — в его вгляде это читалось отчетливо. Он вообще ничем не рисковал, потому-то и чувствовал себя уверенно. Лизе осталось только высказаться, а потом схватить за воротник и притянуть к себе.

Через два часа они уже валялись на постели в ее спальне. Лиза, уместив голову на его груди, водила пальцами по животу. Андрей зевнул и сел, не обращая внимания на то, что довольно грубо ее скинул.

— Не останешься? — кажется, она до сих пор не поверила в свое положение.

— Нет. Я лучше домой. Завтра утром на работу, переодеться надо. Позвонишь, если что-то с Киром изменится. А так… спасибо, все было мило.

— Андрей… — Лиза потерялась в ощущении какого-то унижения, но до конца не могла понять его природы. — Зачем ты так?

— Как? — он даже обернулся в дверном проеме, но она не знала, что ответить. — Я сам дверь захлопну. Пока.

Возможно, что он услышал, как она сдавленно всхлипнула, но не стал возвращаться. Лиза не производила впечатления романтичной девушки, влюбленной и страдающей. Они сделали то, чего оба хотели, естественно, без каких-либо симпатий, родства душ или продолжений. Расстраиваться ровным счетом не из-за чего.

Семен Иванович из-за плохого самочувствия не появлялся в офисе. Ксюше становилось скучно, хоть все остальное и пришло в полный порядок. Его омерзительный сынок укатил на Ибицу, Вадим всегда был предельно внимательным и вежливым, девчонки из общего отдела снова относились к ней доброжелательно. Некоторую сумятицу в распорядок дня вносил только Вильдо, но и с ним Ксюша научилась находить общий язык. Все было идеально, кроме того, что сердце так и не встало на место. Она и не ожидала, насколько сильно способна переживать нанесенную каким-то там идиотом — она никак не могла припомнить его имени — обиду. Ей даже приходилось осознанно останавливать себя от того, чтобы найти его поступку хоть какое-то объяснение. Ксюша так хотела его простить, что это мешало ей свободно дышать.

С Вадимом вслух говорить она так и не решалась, зато Елизавета Николаевна теперь постоянно заглядывала к ней, чтобы поболтать. Ксюша поначалу воспринимала ее визиты с опаской, но в один момент заметила, что ее странная то ли подруга, то ли неприятная знакомая сама на себя не похожа.

— Лиза, — та сразу попросила ее называть по имени. — У тебя что-то случилось?

Блондинка тряхнула своей идеальной головкой, а потом зачем-то уставилась в стену. Видя, что глаза этой непоколебимой стервы начинают блестеть, Ксюша забеспокоилась и подошла ближе.

— Ты что? Дома проблемы? Что случилось, Лиза?

Она даже погладила девушку по плечу, не сдержав приступа сочувствия. Но та улыбнулась натянуто и проморгалась.

— Ничего, Ксюш, ничего… Просто, знаешь, бывает так, что ты не понимаешь, что происходит… А вместо того, чтобы понимать, начинаешь переосмысливать себя. Где ты ошиблась, что именно сделала не так, могла ли поступить по-другому…

Это так сильно шло вразрез с ее обычным поведением, да и полностью описывало состояние самой Ксюши, что захотелось Лизу обнять. Но Ксюша придумала другой, лучший выход:

— А поехали сегодня по магазинам? Или в салон красоты. Ты ведь давно меня звала…

— Поехали! — Лиза ответила так бойко, что показалось, что все это представление только для того и было устроено. — Только при условии — мы и тебе меняем имидж!

В салоне Ксюша уже кричала, совсем позабыв о каком-то сочувствии к этой высокомерной мымре:

— Я не стану стричь волосы!

— Станешь, станешь! — угрожающе пела та при поддержке сразу двух мастериц. — У тебя волосы густые, надо делать каре. Длинное! И косую челку! Да доверься ты уже моему профессиональному взгляду, дурында рыжая!

— Отстань от меня! И больше никогда ко мне не приходи!

Лиза злобно прищурилась:

— Новая прическа — новая жизнь! Хочешь что-то изменить — стриги волосы!

И почему-то эта фраза сработала, хоть в ней не содержалось и малейшего смысла. Ксюша устало осела обратно в кресло и позволила делать с ней все, что этим садисткам заблагорассудится. Пусть хоть налысо бреют, если это поможет ей легче дышать.

Странно, но реакция и семьи, и девчонок из «Нефертити» превзошла все ожидания. И если последних она еще могла заподозрить в неискренности, то братья ни за что не стали бы ей врать. Теперь и она, остановившись перед зеркалом, узнавала себя новую — совсем другую, непривычную. Ту, которая согласится и на очередную фотосессию, и врежет с размаха любому, кто еще посмеет ее обидеть. Это была совсем не она. Или она, но с какой-то неизведанной стороны. С косметикой экспериментировать Ксюша не спешила, обошлась только навязанной Лизой тушью. Та в свойственной манере заявила, что кожа и без того неплоха, но выходить из дома, не накрасив ресниц, может себе позволить либо идеальная красавица, каких на свете не существует, либо полная уродина, которой ничто не поможет. Ксюша, хорошенько подумав, не смогла отнести себя ни к одной из этих категорий. А теперь своим ставшим более ярким глазам была только рада.

На третий день Семен Иванович, вместо своих обычных распоряжений по телефону, сказал:

— Давление опять высокое… И я уже ощущаю себя совсем ненужным.

Ксюша почувствовала, что говорит он об этом не для того, чтобы услышать утешение, поэтому и не стала утешать. Он продолжил свою мысль:

— Вот и хочу тебя попросить: зайди в юридический отдел, возьми у них последнюю редакцию контракта с европейцами и вези ко мне. Давай хоть дома поработаем, а то я развалюсь на части от безделья.

— Конечно! — она даже была рада сменить обстановку, но попыталась продемонстрировать свою серьезность и профессионализм: — Но не лучше ли Вадима Александровича попросить?

Старик вздохнул:

— Не лучше. Вадим только что от меня уехал. Я не могу оставить «Нефертити» без него, а без тебя — проще простого. Так что давай, собирайся, я водителю позвоню — тебя отвезут.