Я целую ее в губы. Этот ежевичный вкус… Он ядреным хмелем ударяет мне в голову. Я уже не слышу, что там щебечет Мышка. А она что-то щебечет.

Стискиваю ее так, что она издает слабый стон. Сажаю на стол, чтобы ее губы были ближе к моим. А ее ноги обхватили мои бедра.

Я не отрываюсь от ее губ, хотя она пытается вырваться. Я прижимаю ее к себе, положив ладонь на хрупкую шею. Мой язык проникает в ее горячий рот, мой младшенький яростно ему завидует…

И тут Мышка как цапнет меня своими маленькими острыми зубками!

Больно! И обидно.

— Я же сказала: не надо! — пыхтит Мышка, толкает меня в грудь, пытается слезть со стола.

Ерзает, доводя младшенького до цугундера.

— Ты серьезно? — спрашиваю я.

— Абсолютно.

Мне сейчас очень трудно остановится. Почти невозможно. Хочется просто продолжить, невзирая на ее сопротивление. Оно меня только распаляет!

Я уверен: в процессе Мышка распалится тоже. И, даже если сейчас не хочет — очень скоро будет стонать в моих руках и просить еще…

— Отпусти меня, — говорит Мышка.

И я ее отпускаю. Наступив на горло младшенькому.

— Ты женат, — выпаливает Мышка. — И я не буду с тобой спать, пока ты не разведешься.

— Развод будет только через две недели!

— Вот тогда и приходи.

— Через две недели я уеду…

— Я тебя не держу.

Говорит совершенно спокойно, без эмоций. Как будто ей все равно. Но я не могу поверить, что это так.

Блин, что за натиск? Что за давление?

Мышка вынуждает меня принимать какие-то решения… Я не хочу никаких решений!

Я просто хочу ее.

Алекс

Мы так и не попили пива с Кириллом. А, значит, не поговорили о Мышке.

В тот вечер, когда мы должны были встретиться, он купил маме новую стиральную машинку. Взялся устанавливать, устроил потоп. Разобрался и все сделал нормально, но с пивом мы пролетели.

А сегодня уже суббота. Наш семейный пикник.

Я уже не так уверен, что это хорошая идея — учитывая напряжение, которое существует по всем фронтам: между мной и Светой, между мной и Кириллом. Даже с тетей Олей все может быть непросто — она наверняка на меня обиделась, что до сих пор не зашел.

Ну ладно, прорвемся.

Главное, что малышня оторвется на славу: приехала мама Олега, привезла Машу. Захар выздоровел и точит стрелы в предвкушении турнира. Соня, я уверен, тоже прыгает от нетерпения.

Как ни странно, я тоже с удовольствием думаю о возне с разбойниками. Кто бы мог подумать, что мне понравится быть нянькой! Раньше мне казалось, что дети — непредсказуемые, вопящие и капризные существа. Но Соня с Захаром не такие. Они классные ребята!

Я сам чувствую себя беззаботным пацаном, когда вожусь с ними. И мне так нравится это чувство… То, чего мне очень не хватало в последние несколько лет. То, что доктор прописал.

Мы с Олегом съездили на рынок, затарились мясом, овощами, фруктами и вином. Замариновали шашлык. И я поехал собирать гостей.

Для начала прихватил Кирилла, который болтался по набережной, предаваясь воспоминаниям о детстве. И мы с ним поехали забирать Мышку. Она сегодня работает — сказала, что у нее встреча с клиентом.

Припарковались у ее офиса и стали ждать — она еще не вышла.

Я задумался, даже немного завис, вспоминая вчерашний вечер. Мышка проявила твердость — не дала мне то, чего я хотел. И чего очень хотела она сама!

Она настроена серьезно и требует каких-то гарантий. Зачем все эти сложности? Мы взрослые люди. Я хочу ее, она хочет меня. Почему нельзя просто наслаждаться моментом?

Мы же только начали. А потом… потом будет видно, к чему это все приведет.

Но женщины так не умеют. Они всегда все планируют на десять шагов вперед.

— Что у вас со Светой? — слышу я голос Кирилла.

Я отвечаю не сразу. Но все же отвечаю.

— Она же сказала: ничего. Значит, ничего.

Да, я поклялся Мышке, что буду говорить именно так.

Кирилл смотрит на меня тяжелым взглядом. Как будто хочет пригвоздить к сиденью.

— Я тебя спрашиваю, не ее.

— Не знаю, — отвечаю я. — Я ничего такого не планировал, честно. Но ты же видишь, какая она стала…

Кирилл дергается. Мне кажется, у него чешутся кулаки — хочет мне врезать. Конечно, силы не равны. Я его уложу одной левой. Но, если он мне вмажет я, скорее всего, даже не буду давать сдачи.

— Ты знаешь, через что ей пришлось пройти? — сквозь зубы произносит он.

— Приблизительно…

— Сначала ее бросил этот аспирант. Отец Сони. Я до сих пор жалею, что не нашел его, не оторвал его поганую пипирку и не засунул в…

— Я бы в этом поучаствовал, — замечаю я.

Совершенно искренне. Мудак, который так поступил с Мышкой, заслуживает жестокой кары!

— Потом этот слизняк Женя… Он мне сразу не понравился. Видно было: скользкий тип.

— И что он?

— Жил с ними год. Соня уже начала называть его папой. А он взял и свалил в Германию. Как оказалось, давно готовился. Представляешь, каково было Свете?

— Могу представить…

Бедная моя Мышка! Несладко ей пришлось.

Я знал про аспиранта — выведал у одной из мамаш нашего класса. И про гражданский брак с каким-то типом тоже слышал. Но я не знал, что это он ее бросил.

Эх, Мышка, Мышка! Что же ты все время выбираешь каких-то мудаков?

— И тут появляешься ты, — продолжает Кирилл. — Я видел, как Света на тебя смотрит! Так же, как десять лет назад.

Но ты не видел, как я на нее смотрю… Да, я умею держать рожу кирпичом.

— Ты приехал отдохнуть. Через неделю свалишь. Что будет с ней?

Я молчу. А что тут скажешь?

Кирилл во всем прав.

Я могу сделать Мышке больно. Я уже начал работу в этом направлении. Но я этого не хочу! Не хочу быть очередным мудаком, который разобьет ее сердце.

Но влезать в серьезные отношения я сейчас совершенно не готов. Мне и одного года брака хватило, чтобы бояться нового штампа, как огня.

Какой может быть выход?

Я должен отступить. Уйти в сторону.

Да, я с ума схожу по Мышке. Мой младшенький вообще свихнулся, грезит о ней днем и ночью.

Но иногда нужно думать верхним мозгом.

Не можешь дать девушке то, что ей нужно — уйди. Не морочь ей голову.

А вот и она.

Идет, размахивая какой-то папкой. Увидела нас, улыбается.

Она — просто чистый секс!

На ней узкая-преузкая юбка, обтягивающая стройные бедра. Какая-то штука вроде водолазки, но без рукавов, подчеркивающая высокую грудь. И туфли на каблуках, которые делают ее походку просто убийственной.

Ну и зачем она так одевается?! Это же чистая провокация!

Чтобы младшенький на это не среагировал, его надо убить. Но он жив, бодр и чрезвычайно энергичен. Бьется башкой о джинсы, просится на волю, в общем, буянит.

Мышка садится в машину, и ее строгий брат произносит:

— Ты в этом на работу ходишь?

— А что?

В зеркало заднего вида я вижу, как она невинно хлопает ресницами.

— Это прикид для борделя! — бурчит Кирилл.

— Вот! — не могу удержаться я. — Я давно хотел это сказать!

— А чего молчал? — спрашивает Мышка.

— Боялся в морду получить.

Кирилл качает головой, Мышка хихикает.

— Мне надо переодеться, — говорит она.

Я подмигиваю ей в зеркале.

Она улыбается мне, сияя глазами, и я улыбаюсь в ответ.

В этот момент меня острой стрелой пронзает мысль: как я буду жить без ее улыбки?

Светлана

От взгляда Алекса я начинаю подтаивать, как мороженое на солнце. Его нескрываемое восхищение заводит, а то, что ему хочется, чтобы я переоделась, дает надежду.

Значит, ему не все равно! Значит, он ревнует к тем, кто видит меня в сексуальном наряде. Значит, у нас все может получиться…

В моих розовых мечтах все происходит так: Алекс влюбляется в меня, хочет серьезных отношений. Может, даже, предлагает руку и сердце.

И тогда я говорю ему: Соня — твоя дочь.

Он удивлен и счастлив, подхватывает меня на руки, кружит, целует. Звучит красивая музыка… В общем, это уже кадры из какого-то романтического фильма.