— Он уже улетел.

— А-ах! — испуганно выдохнула она.

— Ничего страшного. Полечу следующим.

И я отправил ей в рот еще один кусочек рыбки без костей.

— А ты? — спросила она.

— Я люблю тебя, — не к месту выпалил я.

— Ты почти не ешь рыбу…

Она взяла с тарелки кусочек и поднесла к моим губам.

Ее пальцы были солеными, вкусными, нежными. И в глазах, кажется, тоже плескалась нежность…

Светлана

Всю поездку я думала об Алексе. Но я представить себе не могла, что мое путешествие закончится именно так!

Мы сидели в кафе аэропорта, ели рыбу, пили пиво. Как будто я еще в отпуске! И, честно говоря, это — лучшая его часть.

Мы болтали, как старые друзья. Или… больше, чем друзья?

После всего, что было сказано, вряд ли можно надеяться, что мы будем просто дружить. А разве я на это надеялась?

Я не знаю. Я ничего не знаю.

Я не представляю, что и как будет у нас дальше.

Но сейчас мне так легко и хорошо!

И дело не в пиве. Мы выпили всего по кружке.

Дело в Алексе.

Он, вроде бы, такой же, каким был раньше — красивый, обаятельный, ироничный. Но он другой.

Он смотрит на меня иначе, он улыбается как-то по-другому. Он чистит мне рыбу и кормит с рук, и это кажется таким естественным…

А его признания… Он повторяет, что любит, снова и снова. С разными интонациями, как будто прислушиваясь к своим словам, как будто пробуя их на вкус. И, судя по выражению его лица, этот вкус ему нравится.

У нас полно проблем. И я осознаю, что нам придется со всем этим разбираться.

Но сейчас… пусть весь мир подождет.

Его как будто нет, всего остального мира. Мы зависли где-то между вчера и завтра, между городком на море и столицей, между ненавистью и любовью…

Еще недавно я его ненавидела, потому что он причинил мне боль. А раньше любила — не знаю, почему. А теперь?

Мне просто хорошо. Обо всем остальном я подумаю завтра.

— А помнишь первое сентября, — произнесла я. — Ты меня не узнал!

— Только в первые несколько минут. И это неудивительно. Ты изменилась. Стала такой…

Алекс замолчал, как будто подбирая слова.

— Какой?

— Смертельно сексуальной. Ты — просто оружие массового поражения! Один взгляд — и сразу наповал.

— Да ладно, — смутилась я.

— И при этом ты не разучилась смущаться. У тебя такой милый румянец на щеках. От этого вообще рехнуться можно!

Я чувствовала, что мои щеки не просто горят, а полыхают пожаром. Алекс окончательно засмущал меня своими комплиментами.

И своим восхищенным взглядом.

Он смотрит на меня так… Как будто любит. Как будто это все по-настоящему.

А не иллюзия, которая развеется очень скоро.

Алекс

— Ты поверил, что я Лана! — с упреком заявила Мышка.

Мы предавались воспоминаниям. И мне казалось, что первое сентября было годы назад. А ведь на самом деле прошло всего несколько недель!

— Ну нет, — отмел я ее обвинения. — Когда ты представилась, я уже знал, что ты не Лана, а Мышка.

— Я не Мышка!

— Не Мышка?

— Нет. Не зови меня так.

— Ладно. Если тебе не нравится, не буду. А как тебя звать?

— Ну… — задумалась она.

Какая она смешная! Морщит свой милый носик, как делала раньше, когда была девчонкой.

— Светик-семицветик? — предложил я. — Это когда ты милая, уютная и домашняя. Как в тот раз, когда кормила меня борщом.

— Ну нет!

— Света-конфета? Сладкая конфетка, которую очень хочется развернуть и съесть…

Она снова опустила глаза. И при этом сердито нахмурилась.

Рано я начал про разворачивание конфеток. Не надо забегать вперед…

— Лана? — спросил я. — Гламурная стервозная красотка.

— Возможно. Мне нравится имя Лана.

— Знаешь, Мышка… — начал я.

— Алекс!

— Да ладно. Я просто тебя дразню. Я не знаю, как, но для меня ты одновременно и Мышка с косичками, и гламурная Лана и Светик-семицветик. И, конечно, сладкая конфетка…

— Ну ты фантазер.

— А ты чудо.

Мышка достала телефон, посмотрела на экран.

— Слушай, мне надо домой. Завтра на работу.

— Конечно. Тебе нужно поспать. Я провожу тебя до такси.

Но мы так никуда и не пошли…

Вместо этого я подвинул свой стул поближе и взял ее за руку.

— Извини, но я хочу поговорить о серьезном, — произнес я через некоторое время.

Мышка напряглась.

— Говори.

— Я бы хотел, чтобы Соня официально стала моей дочкой.

— Я не возражаю.

Уф!

— Тогда я узнаю, как это сделать. Я уже смотрел в интернете, но надо еще проконсультироваться с юристом.

Светлана

— Знаешь, какое у нее отчество? — спросила я.

Раз уж мы заговорили об этом, я его обрадую.

Алекс замер в напряжении. Просто застыл. Смотрит на меня так, как будто я ему сейчас приговор зачитаю.

Нет, Алекс. Это не приговор.

— Александровна, — выдыхаю я.

Мне кажется, или его глаза наполнились влагой?

Он сжимает мои ладони и шепчет:

— Спасибо тебе за это.

— Я всем сказала, что это в честь Пушкина и Блока.

— Мышка… Ты не представляешь, как много это для меня значит!

Он снова стискивает мои ладони. Это почти больно, но я не хочу убирать руки.

— Мышка… Я не умею красиво говорить. Я вообще не мастер речей.

И он это заявляет после того, как несколько часов разливался соловьем!

— Но я говорю совершенно искренне. От сердца.

Я молчу.

Кажется, я начинаю ему верить…

Мы расстались под утро. Алекс купил билет на самолет, я вызвала такси. Он проводил меня на стоянку.

На прощанье он обнял меня.

Я уткнулась носом в его широкую грудь, оказалась в коконе из его сильных рук. Мне было так уютно и спокойно…

Я вспомнила его слова: “Когда ты рядом, у меня ощущение, что все правильно” Меня охватило именно такое ощущение!

И мне так не хотелось, чтобы он улетал…

У меня было подозрение, что, если я попрошу его остаться, он останется. Но он успел объяснить, как важно ему утром появиться на работе. У них там какие-то подписания и утверждения, без него не обойтись. Он и так задержался на сутки.

Нет, я не буду сейчас просить его остаться. Не буду ставить в дурацкое положение перед коллегами.

— Машина приехала, — произнесла я, отстраняясь от него.

— Знаешь, Мышка… У нас все будет очень хорошо. Я узнавал, — произнес он.

И поцеловал меня в нос.

И все? Братский поцелуй в нос? Так мы расстанемся после всего, чтобы было этой ночью?

Алекс держал меня за руки. Смотрел в глаза.

Его глаза как будто светились в рассеянном свете фонарей. Они излучали тепло… Нет, жар. Жидкое струящееся пламя.

Его руки скользнули вверх, он обхватил ладонями мое лицо, его губы оказались на моих губах. Я закрыла глаза.

И улетела в темное предрассветное небо. Мы вместе улетели — взмыли вверх, попали в невесомость и парили там бесконечно долго.

Губы Алекса, горячие, страстные, жадные, как будто пытались впитать меня. Его руки сжимали мое тело, порой нежно, а порой очень сильно — до боли. Мне была приятна эта боль, хотелось, чтобы он сжимал меня сильнее, впечатывал в себя, превращая нас в одно целое…

Я очнулась от резкого звука. Кажется, я слышу его уже давно.

Это сигнал машины. Таксисту надоело ждать, и он беснуется.

— Спокойно, шеф, — Алекс наклонился к окошку и протянул ему что-то. Наверное, купюры. — Сейчас поедем.

— Иди, — сказала я Алексу. — А то опять опоздаешь на самолет.

— Я вернусь, — прошептал он мне в ухо. — Очень скоро.

Светлана

Будильник разбудил меня, кажется, через пару минут после того, как я положила голову на подушку. Мне так не хотелось открывать глаза и вставать…

Я лежала и улыбалась.

Да, я абсолютно не выспалась, спала меньше трех часов, я чувствую себя разбитой и уставшей. Но при этом — абсолютно счастливой.