— А шоколадной пасты нет! — огорченно воскликнула Соня.

— Зато есть сгущенка и джем.

— Я не люблю джем!

— Но сгущенку-то любишь. Ладно, доставай большую миску. Поможешь мне делать сырники.

— Можно я разобью яйца?

— Только не как в прошлый раз!

В прошлый раз одно яйцо улетело на пол, а второе упало в творог вместе со скорлупой.

— Давай ты сначала разобьешь их в отдельную тарелочку, — предложила я.

Раздался звонок в дверь. Наверное, Надя. Раз домофон молчит.

Я пошла открывать как была — в пижаме, с растрепанной гулькой на голове, с сердечком, нарисованным зубной пастой, на щеке…

Это был Алекс. С синеватым фингалом, залепленным пластырем. С источающими аппетитный аромат пакетами из кондитерской в руках. И с тремя термостаканами на подставке.

— Ты… — только и смогла произнести я.

— Доброе утро!

— Алекс пришел! — радостно завопила Соня.

И попыталась броситься к нему на шею. Он вручил мне пакеты и стаканы, поднял Соню на руки, поцеловал в щеку. Она потрогала пластырь, а потом обняла его… Умилительная картина!

Но я почему-то разозлилась.

— Я по делу, — сразу произнес Алекс.

Видимо, мне не удалось скрыть эмоции. Да я и не пыталась.

— По какому еще делу?

— Надо замерить балкон. Я уже договорился с мастерами, завтра приедут остеклять.

— Что? Какой балкон?

— В Сониной комнате. Кирилл вчера говорил, что зимой там холодно. Ветреная сторона, дует с моря. С застекленным балконом станет теплее. А еще надо нарастить батареи. И можно повесить сплит помощнее, чтобы включать, пока нет отопления…

Я не нашлась, что на это сказать. Да, все так. В Сониной комнате прохладно. И, если он горит желанием с этим разобраться, это хорошо.

Вот только почему мне хочется его прибить?

— Надо было позвонить! Кто заявляется без предупреждения?

— Извини. Думал, вы еще спите…

— Поэтому и позвонил сразу в дверь, — обвиняющим тоном произнесла я.

— Поэтому и принес кофе. Ореховый раф. И горячие круассаны. И шоколадные пирожные.

— Ура! Я обожаю шоколадные пирожные! — завопила Соня.

— Соне нельзя кофе.

— Я знаю. Там есть какао.

— Я обожаю какао! И тебя.

Соня спрыгнула с рук Алекса, выхватила у меня пакеты и побежала на кухню.

— У тебя очень милая пижамка, — заметил он. — А сердечко — вообще отпад.

И этот нахал чмокнул меня в щеку! Прямо в сердечко, нарисованное Соней.

От неожиданности я даже не наорала на него.

Я не стала переодеваться. А смысл? Алекс видел меня в халате, без халата… Не думаю, что мои зайчики с мячиками его шокировали. В моей пижаме нет ничего сексуального.

И это прекрасно. Потому что во мне тоже нет таких желаний!

Прошло. Отпустило.

А ведь еще недавно я ужасно хотела Алекса. Еще недавно мы с ним… в том самом доме, где я была вчера… Прямо на диване в гостиной!

Завтрак прошел весело — для Сони с Алексом.

И очень напряженно — для меня.

Алекс вел себя как ни в чем не бывало. Как будто вчера я не свалила его с ног потрясающей новостью. Как будто он давно знает, что Соня — его дочь. Как будто не было этих семи лет…

Я так не могу!

Алекс измерял балкон специальным лазерным прибором. Соня таскалась за ним хвостиком, а он объяснял ей, как он работает. И даже дал попробовать.

Понаблюдав за ними, я ушла на кухню и принялась натирать и без того чистый стол. На сердце было неспокойно.

— Мама мы с Алексом и Захаром идем в кино! — ворвалась ко мне дочка.

— Что? А разрешения спросить?

— Я как раз спрашиваю! Можно? Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! — заканючила она.

— Я хотел вывести их на свежий воздух, — Алекс просунул голову в дверь кухни, — но Маринка говорит, на улице холодный ветер. А Захар только выздоровел. Так что идем в кино. Колу никто не получит! Клянусь!

Да при чем тут кола! Я не поэтому злюсь.

Почему они все решили без меня?

Нет, это, конечно, хорошо, что Соня проводит время со своим папой. Наверное. Если он снова не исчезнет и не заставит ее плакать…

Но почему я обо всем узнаю последней?

— Хочешь пойти с нами? — догадался спросить Алекс.

Спасибо, что предложили!

— Нет! — почти рявкнула я.

И ушла в ванную. Якобы мне срочно нужно отнести в стиральную машинку кухонное полотенце.

— Мама сегодня сердитая, — услышала я голосок Сони.

— Не знаешь, почему?

— Ее, наверное, опять плохой дядя обидел.

— Какой еще плохой дядя?

— Да на работе. У нее там бывают плохие дяди и тети. Выносят мозг и треплют нервы. Ты можешь их побить? Ты же сильный.

Соня, ну почему ты иногда не можешь помолчать?

И почему меня бесит все, что говорит и делает Алекс?

Когда я снова зашла в комнату дочки, то застала такую картину: Алекс с Соней сидели на полу перед зеркалом. Она натягивала на своего кенгуренка Ру кукольную курточку. А он внимательно смотрел на отражение. То на Соню, то на себя.

И на его лице играла довольная улыбка…

Алекс

Не могу понять, чего Мышка такая злая. Смотрит так, как будто хочет глотку перегрызть.

Обиделась, что не сразу позвал в кино? Да я собирался! Конечно, я хотел, чтобы мы провели время все вместе. Как в прошлый раз, когда катались на самокатах. Классно же было!

Но Соня завела речь про Захара, про то, что они вчера не доиграли и надо срочно встретиться. Я позвонил Маринке, слово за слово, мы договорились пойти в кино.

Соня все это слышала, а Мышка торчала где-то на кухне…

Наверное, надо было сначала обсудить это с ней. Но она от меня все время бегает!

Стоит мне зайти на кухню — она убегает в ванную. Если я иду за ней — она закрывает дверь. В двухкомнатной квартире далеко не убежишь, но она очень старается.

Мы только позавтракали вместе, да и то она общалась с Соней, игнорируя меня.

Да, я виноват.

Но я же не ухожу от ответственности! Я хочу исправить свои ошибки. Но, похоже, это будет совсем непросто…

Светлана

Я поехала к маме. Чувствовала, что надо с ней поговорить. Вчера все было очень сумбурно, в гостях что-то обсудить не было времени. А в такси с нами была Соня. И водитель. Поэтому мы так и не поговорили.

Кирилл, конечно, тоже у мамы. И, наверное, до сих пор хочет набить морду Алексу. Теперь и я этого хочу! Может, мы с ним вдвоем зажмем этого самоуверенного засранца и отдубасим?

Если бы только мне от этого стало легче!

Не станет.

Кирилл, похоже, только проснулся. Выглядел заспанным и помятым. Но довольным — сидел, за обе щеки уплетал мамины блинчики.

— А где Соня? — сразу спросила мама.

— Ушла в кино. С Алексом.

Мама застыла с лопаткой в руке.

— То есть он…

— Заявился с утра. Говорит, я пришел по делу. Измерить балкон, а потом застеклить. Оказывается, он уже договорился с мастерами…

— Ну, пусть стеклит, — выдал Кирилл.

И спокойно потянулся за следующим блинчиком.

Я не этого ожидала!

Мне хотелось перемыть наглые косточки Алекса. И я была уверена, что Кирилл примет в этом активное участие.

— Мам, у тебя там что-то горит, — выдал он.

— О, господи! Блин сгорел.

Мама выбросила испорченный блинчик, открыла окно, снова принялась хлопотать у плиты.

А я налила себе чаю и села за стол.

— А ты чего с ними не пошла? — осторожно поинтересовалась мама.

— А меня забыли позвать! То есть позвали, но не сразу. И вообще. Вам не кажется, что это нечеловеческая наглость: заявиться вот так, увести Соню, даже не спросив у меня разрешения… Может, у нас были другие планы!

— У вас были планы? — спросил Кирилл.

— Нет, но…

— А в чем тогда проблема? Пусть пообщается со своим ребенком.

Он что, правда, не понимает?

- Я с ним поговорю, — заявил Кирилл.

— О чем?

— О субординации. Пусть заранее спрашивает у тебя разрешения на любые действия.