– Они смеются над нашей знатью – тебе известно об этом, старик? Они прозвали нас на языке дхебралов – тебе известно, как переводится это имя? Цепь Псов. Именно так – Цепь Псов Колтайна. Он верховодит, впрочем, как и всегда, он стремится изо всех сил вперед. Колтайн обнажает клыки, а кто же его кусает за пятки? Не те ли, кого он поклялся защищать? Да, в этом названии есть глубинный смысл – тебе так не кажется?

Голос, конечно, принадлежал Затишью, однако он изменился. Антилопа поднял голову и уставился налицо человека, который присел на корточки рядом с ним. Один-единственный голубой глаз смотрел из огромной рваной раны, в которую превратилось его лицо. Капитан получил удар тяжелой булавой, она разорвала ему щеку, выбила глаз и свернула на бок нос. Ужасные остатки лица Затишья тронуло нечто вроде улыбки.

– Я просто счастливец, историк. Посмотри – целы все зубы, и даже ни один из них не качается.

Подсчет потерь является непременным горьким последствием любой войны. По мнению историка, только Худ мог смеяться от своего триумфа.

Клан Горностая подкараулил уланов титанси, а также их божественного командира. Засада, которую обеспечили земляные духи, повергла предводителя семков на землю, разнесла его тело в клочья и разметала по округе. Затем духи просто сожрали его останки. В этот момент настало время для собственной ловушки Горностая. Беженцы явились наживкой – в результате несколько сотен ни в чем не повинных людей были использованы в качестве пушечного мяса.

Предводитель клана Горностая мог бы отрапортовать, что неприятель в четыре раза превосходил их по количеству и маневр с беженцами явился вынужденной мерой, нацеленной только на то, чтобы спасти жизни всех остальных. Подобное объяснение было бы вполне правдивым. Но командир промолчал, и, хотя его молчанье было встречено яростным неприятием со стороны беженцев, и особенно Совета знати, Антилопа увидел здесь тайный смысл. Виканы имели веские причины к тому, чтобы презирать своих подопечных. Воины не стали жертвовать своими жизнями ради тех, кто ставил свои интересы выше результата всей кампании.

К несчастью, этого никто не понял. Своим молчанием виканы выражали презрение, а знать восприняла подобное поведение как проявление слабости.

Тем не менее, согласно существующим законам войны, клан Горностая был вынужден салютовать в честь погибших людей, которых они в последнее время начинали все больше недолюбливать. Затем виканы присоединились к резне, которая происходила в котловине, где участвовали лучники титанси. Вскоре равнинные племена неприятеля просто перестали существовать. Возмездие империи оказалось абсолютным. Однако Колтайн решил не останавливаться на достигнутом – оставались еще крестьяне, принадлежащие флагу Рело, которые запоздало начали прибывать с восточного направления. Их судьба стала точным отображением участи, которую титанси приготовили малазанам. Этот урок, естественно, коснулся и беженцев.

Несмотря на то что многие исследователи ломали над этим головы. Антилопа не имел возможного объяснения тем темным течениям человеческого разума, который заставляет людей развязывать кровопролитие. Историк не видел даже своей реакции на ту картину, которая открылась внизу: Нил и Невеличка стояли по обеим сторонам от мертвой лошади. Руки так и продолжали лежать на ее тощей спине, покрытой каплями пота и крови. Жизненная сила была впечатляющей, практически не поддающейся разумению. Жертва одного-единственного животного подарила жизни пяти тысячам других – неужели это не достойно восхищения?

«А немое животное так и не смогло понять причину своей смерти. Оно просто стояло в центре поля, а два маленьких ребенка с разрывающимися от горя сердцами держали над ней свои крохотные ладошки».

Горизонт Имперского Пути представлял собой серое одеяло. Неподвижный затхлый воздух делал предметы размытыми, не похожими на их естественную форму в обычном мире. Здесь не было никакого ветра, только эхо смерти и разрушения, пойманное в ловушку времени.

Калам забрался в седло и посмотрел на простирающуюся перед ним картину.

Зола и пыль покрывали черепичный свод. В одном месте он обрушился, обнажив неровные края бронзовых пластин, которые покрывали купол изнутри. Над дырой висел серый туман. Осмотрев изгиб свода. Калам понял, что более двух третей его находится под землей.

Убийца спешился. Помедлив, он сорвал с лица брезентовый шарф, затвердевший от слежавшегося песка, обернулся назад на остальных и начал медленно приближаться к строению.

Где-то под ногами располагался дворец или храм. Добравшись до свода, убийца наклонился вперед и сдул золу, которая покрывала одну из бронзовых черепиц. На поверхности показались глубокие символы.

Как только Калам осознал их принадлежность, его пробил холодный пот. Однажды он видел подобную стилизованную корону на другом континенте, участвуя во внезапной войне против наемников, которых купил отчаянный враг. «Каладан Бруд и Аномандер Рейк, а также Рхиви и Малиновая гвардия. Столкновение непримиримых противников, оспаривающих планы империи на завоевание. Свободные города Генабакиса всегда ссорились из-за пустяков. Жадные до золота правители и страсть к воровству стали главной причиной, из-за которой они потеряли свободу…»

Находясь мыслями за тысячи лиг от этого места, Калам легко дотронулся до выгравированного знака. «Черные псы… мы беспокоились по поводу комаров и пиявок, ядовитых змей и кровожадных пресмыкающихся. Тыл был отрезан, а моранты начали отступать в тот момент, когда они были больше всего нам нужны… Я помню этот знак… Он красовался на ветхом флаге, поднятом над элитными ротами войск Бруда.

Как же этот ублюдок называл себя? Верховный король? Каллор… Верховный король без королевства. В течение тысячи лет, если легенда гласит правду, а возможно, и десятки тысяч… Он говорил, что когда-то командовал такими королевствами, по сравнению с которыми Малазанская империя – не более чем провинция. Кроме того, он кричал, что разрушил их до основания своей же собственной рукой. Каллор хвастался, что сделал миры безжизненными…

И этот человек сейчас называет себя Каладаном Брудом… Вторая эпопея. Когда я ушел, Дуджек-Разрушитель Мостов вместе с обновленной Пятой армией искал альянса с Брудом.

Вискиджак… Быстрый Бен… Держитесь настороже. Среди вас – сумасшедший…»

– Если ты решил часок-другой вздремнуть…

– Что я больше всего ненавижу в этом месте, – произнес Калам, – так это почву, которая буквально засасывает ноги.

Минала, чью нижнюю часть лица также покрывал защитный шарф, уставилась своими серыми глазами на убийцу.

– Ты выглядишь довольно испуганным.

Калам нахмурился и двинулся обратно. Повысив голос, он выкрикнул:

– Нам пора выбираться из этого Пути.

– Что? – прыснула Минала. – Я не вижу врат!

«Я тоже, однако их ощущение остается. Мы покрыли достаточно большое расстояние, и я внезапно осознал, что осмотрительность при путешествии внутри имеет гораздо меньшее значение, чем снаружи». Закрыв глаза, он отрешился от Миналы и от всех остальных, попытавшись успокоиться. Последней мыслью стало: «Надеюсь, я прав».

Мгновение спустя перед ними появился портал. От него исходили звуки разрывающейся плотной материи.

– Даты тупоголовый ублюдок, – зло прошипела Минала. – Мы же могли выбраться отсюда гораздо раньше, если бы ты пораскинул мозгами. Только Худ знает, что у тебя на уме, капрал.

«Интересный набор слов, женщина. Думаю, они попали в самую точку».

Калам открыл глаза. Врата представляли собой непроницаемое черное покрывало, находящееся на расстоянии десяти шагов. Он поморщился. «Проще пареной репы. Калам, ты тупоголовый ублюдок. Да, страх может охватывать даже самые безжизненные создания».

– Двигайтесь рядом со мной, – произнес Калам, вынимая из ножен длинный нож и подходя к краю.

Его мокасины внезапно заскользили по камням, покрытым песком. На улице была ночь, звезды мерцали над головой в узком колодце, разделяющем два высоких здания. Дорога поворачивала вперед на Аллею Черепах, которую Калам хорошо знал. Вокруг не было ни единой души.