– Кто произнес это предостережение? Чьими словами говорили твои уста?

Она остановила холодный взгляд на Ягуте.

– Обладание этими знаниями накладывает очень большую ответственность, Икариум, причем ни для одного человека нет исключений.

Ягут вздрогнул.

Крокус сделал шаг вперед.

– Апсала? Девушка улыбнулась.

– Может быть, перед тобой стоит Котильон? Да нет, шутка, это я. Мне начинают надоедать подозрения, идущие со всех сторон. Такое впечатление, что бог, некогда обладавший мною, оставил след на всю жизнь. Много лет назад я была простой рыбачкой. Сейчас меня уже нельзя назвать обыкновенной простушкой.

Со стороны отца донесся громкий вздох.

– Дочь, – проворчал он, – ни один из нас не может возвратиться в свое прошлое, все мы меняемся. Кроме того, каждому из нас пришлось пройти серьезные испытания, чтобы попасть сюда, – он поморщился, будто бы испытывая затруднения в подборе слов. – Ты приказала верховному священнику заткнуться, чтобы защитить секреты Танцора – Котильона. Тебе известно, что он не хотел подобного развития событий. По этой причине подозрения Икариума имеют под собой вполне твердую почву.

– Однако, – возразила Апсала, – я уже не являюсь рабыней. Только мне можно решать, как распорядиться накопленными знаниями. У меня есть свои собственные мотивы, отец.

– Ну хорошо-хорошо, – произнес Икариум. – Считайте, что я наказан. – Взглянув на Маппо, он продолжил: – Что тебе известно о Безымянных Героях, друг?

Маппо помедлил, а затем произнес:

– Наше племя принимало их как дорогих гостей, но подобные визиты были крайне редки. Сейчас я думаю, что они считали себя слугами Азаса. И если легенды Треллов содержат хоть толику правды, то временем возникновения этого культа можно считать дату основания Первой империи…

– Они были уничтожены! – заверещал Искарал.

– Возможно, в границах Малазанской империи, – заключил Маппо.

– Друг мой, – произнес Икариум. – Ты утаиваешь истину. Я слышу их.

Трелл вздохнул.

– Они возложили на себя обязанность – обеспечить тебе охрану, Икариум. Именно так и обстоят дела с самого начала этой истории.

– Но почему?

– Вот этого я не знаю. Ты задаешь… – Трелл дрогнул, – интересные вопросы. Посвящение жизни благородным целям? Защита Азаса? – Маппо пожал плечами.

– Проклятые Худом обрубки! – проворчал Реллок. – Насколько мы знаем, они могут быть виновны во всех грехах.

Компаньоны с удивлением повернулись К нему. После продолжительного молчания Скрипач тряхнул головой.

– Нам пора, – произнес он. – Идем в лабиринт.

Руки и конечности. Они царапают по скрученным корням, они тянутся и изгибаются в тщетных попытках вырваться на свободу. Со всех сторон доносится страстная мольба: жизнь людей оказалась здесь случайно заключенной среди тысяч и тысяч других существ.

У Скрипача возникло минутное представление: как же человеческие лица будут выглядеть с телами, снабженными такими кошмарными конечностями. Фантазия его подвела, но сапер точно знал, что реальность, скрывающаяся за этими стенами, в сотни раз хуже его самых страшных кошмаров.

Треморлор – грубая темница, образованная из корней, – содержала в себе демонов, древних всевышних и созданий с такой чудовищной внешностью, что сапер сразу понял, сколь же многообразна жизнь на свете. Люди представляли собой несколько маленьких хрупких листочков на столь огромном дереве, которое не укладывалось в сознании. Шок лишил Скрипача мужества. Кто-то явно смеялся над ним, словно бескрайнее эхо несметного количества лет и миров, заключенных в этой тюрьме.

Со всех сторон доносились звуки битвы – треск дерева, хрипы и стоны… Все это были другие тропы лабиринта. Азаса пытались атаковать со всех сторон. От звериных воплей стыла кровь в жилах, но путешественники понимали, что вселяющая ужас вечная война и не может иметь другого лица.

Рукоятка арбалета стала мокрой от пота Скрипача, он шел впереди всех, медленно ступая по самому центру тропы. Со всех сторон тянулись страшные руки и лапы. Впереди виднелся острый изгиб дороги. Сапер присел и оглянулся на остальных спутников.

В сопровождении остались только три Гончие. Шан и Клык пропали – видимо, двинулись по параллельным путям. Скрипач видел, что Баран, Слепая и Крест не проявляли никаких признаков беспокойства, поэтому решил успокоиться и сам. Безглазая Гончая путешествовала в нескольких шагах от Икариума. Складывалось впечатление, что эта парочка встречалась не впервые, совместно пройдя немало троп. Баран завершал их процессию, в то время как Крест – бледная, испещренная гора мускулов – держалась около сапера. Порой она поднимала к нему свои черные блестящие глаза, как бы успокаивая солдата.

Поежившись, Скрипач вновь обратил свой взгляд на Слепую. «Она так близко… к Икариуму…» Ягут понимал это так же четко, как и Маппо. Наверняка, Повелитель Теней так и задумал… Треморлор никогда не посмеет забрать к себе Гончих – этих древних убийц…

Маппо стоял сбоку от Ягута, который держал в руках полированную булаву. Волна сострадания наполнила Скрипача: Трелл не мог найти себе места. Перед ним стоял не просто Изменяющий Форму, а старый спутник, он любил его как брата.

Крокус и Апсала, как и прежде, достали из ножен боевые ножи и встали по флангам от слуги. Пуст притаился на расстоянии нескольких шагов за их спинами.

«Вот и все наше войско – ничего более».

Внезапно Скрипача охватило странное чувство. Намереваясь повернуть за угол, он почувствовал, будто его спину сжала чья-то рука. «Дальше идти нельзя. Надо подождать, – сапер вздохнул. – Чего же еще ждать?»

Глаза Скрипача все еще блуждали по своим спутникам, и в этот момент он заметил, как корни за их спинами начали медленно подниматься.

– Худ!

Мгновение спустя все вокруг пришло в движение: прямо перед ним появилась огромная туша какого-то животного, которое начало сотрясать воздух диким ревом. Скрипач почувствовал, что его костный мозг превратился в мелкие кристаллики льда. Над головой раздалось хлопанье чешуйчатых крыльев, а перед глазами он увидел огромные когти.

Стоящий во главе Сольтакен предстал в образе бурого медведя, достигающего по размерам грузовую повозку знати. Со всех сторон к его темному меху тянулись уродливые конечности неизвестных тварей. Скрипач заметил, как медведь дернул за одну конечность, состоящую из трех суставов. В ту же секунду в воздух брызнула струя черной, старой крови. Не обращая внимания на попытки узников достать его, похожие на комариные укусы, медведь двинулся вперед.

Скрипач опустился на пол, представляющий собой хитросплетенье корней. Тяжелое горячее дыхание, а также пот, заливающий глаза, не давали ему даже выкрикнуть предостережение. Хотя, по сути, кому оно было нужно?

Над головой пронеслась темная масса. Скрипач перевернулся, встал на ноги и обнаружил, что медведь уже оказался позади.

Внимание зверя было полностью поглощено обливающимся кровью энкар'алом, который завис в воздухе. Это был еще один Сольтакен, издающий яростные крики. Медведь предпринял атаку, и рептилии ничего не оставалось, как отстраниться назад – как раз в то место, где стоял Трелл со своей булавой.

Скрипач даже не мог себе представить, какую мощь может иметь удар Маппо. Максимально размахнувшись, Трелл обеими руками опустил наконечник своего оружия на грудь энкар'ала. Послышался хруст сминаемых костей. Рептилия, напоминающая по размерам быка, потеряла равновесие и обрушилась на землю. Переломив крылья, она получила сильный удар по голове. Из глаз и ноздрей хлынула темная кровь.

– Нет! – внезапно закричал Трелл.

Скрипач бросил взгляд на Икариума, однако причиной крика Маппо оказался вовсе не он. Гончая Крест разбежалась и атаковала бурого медведя со спины. Взревев, Сольтакен бросился в сторону, наткнувшись на стену из корней. В то же мгновение из-за решетки протиснулась чья-то зеленая рука, она мертвой хваткой вцепилось в горло медведя. Сольтакен был чудовищно силен, однако эта рука оказалась ему не по зубам.