– Что мне делать? – сказал он Каране, а быть может, и себе. – Как же я могу бросить Сотню – мою жизнь? – Он с силой нажал на рычаги, и машина закружила вокруг маленькой группы феллемов. Рульк постепенно сужал круги, скорость была такой головокружительной, что все сливалось перед глазами.

У Караны закружилась голова. Она знала, какую муку испытывает Рульк, но ничем не могла ему помочь.

– Что ты скажешь, Карана? – спросил он, наконец замедлив машину.

– Я бы выбрала будущее, если бы мне пришлось выбирать. Но, разумеется, – сказала она с горечью, не справившись с собой, – поскольку я троекровница, у меня нет будущего.

Рульк стиснул ее маленькую ручку.

– В этой жизни ни в чем нельзя быть уверенным, – сказал он, опуская машину на пол прямо перед Феламорой. – Я выбираю будущее.

– Совершенно неважно, что ты выбираешь, – заметила Феламора. – Я не могу допустить, чтобы в живых остался хотя бы один карон. – И она вновь провела по струнам наноллета.

Стена Непреодолимой Преграды померкла, вспенилась, и ее внешний слой раскололся на тысячи кусков. В Стене образовалась брешь размером с Готримское поместье, но через нее никто не вышел.

– Ты слишком хорошо сделала свое дело! – отрезал Рульк.

Он повернул колесо, и конструкция застонала, но не двинулась с места. Световая линия исчезла. Выругавшись, Рульк спрыгнул на пол, держа в руке меч. Карана тихонько спустилась с машины с другой стороны, невидимая для феллемов.

Феламора сделала несколько шагов назад от вооруженного мечом Рулька, слабо манипулируя рукой в воздухе.

– Твои чары бесполезны на таком близком расстоянии, – сказал он.

Она продолжала медленно отступать, начиная огибать машину Рулька. Карана задержала дыхание. «Еще один шаг, – подумала она. – Всего один шаг!» И Феламора сделала этот шаг.

Ногой Карана выбила из рук Феламоры наноллет, и он закатился под машину. Прогремел взрыв. Машину подбросило в воздух. Когда дым рассеялся, стало видно, что один ее бок распорот сверху донизу. Внутри что-то горело.

Магрета лежала на полу, контуженная взрывом. Машина стала медленно опускаться, и Карана испугалась, что она вот-вот обрушится на Магрету.

– Магрета! – завопила Карана. – Откатись в сторону! – Магрета сделала слабое движение. Подбежав к ней, Карана попыталась оттащить ее. Когда она приподняла Магрету, внутри машины что-то взорвалось, и той опалило откинутую руку. Кожа покрылась пузырями, и Магрета вскрикнула. Рульк бросился к ним и помог Каране оттащить ее.

Магрета никого не узнавала. Взяв огромными руками лицо Магреты, Рульк попытался развеять чары Феламоры, но они были слишком сильными, и ему пришлось напрячь все свои возможности, чтобы справиться с ними.

Машина, медленно кружа, пролетела прямо над упавшим наноллетом. Послышался звук, похожий на шипение пара. Наноллет засветился красным, синим и фиолетовым цветами. Потом прогремел второй взрыв, от которого Карану, Магрету и Рулька подбросило в воздух, и наноллет исчез.

Карану швырнуло на лестницу, поднимавшуюся спиралью к потолку. Послышался ужасный треск, и Карана, вскрикнув, соскользнула на пол. Ноги ее торчали под каким-то странным углом. Девушка не могла пошевелиться. Боль была мучительной.

Рульк подбежал к Каране.

– Я никогда не смогу отблагодарить тебя за то, что ты сегодня сделала, – сказал он и тут же застыл. – Карана? С тобой все в порядке?

Она бредила от боли:

– Это все моя вина. Лиан! Отец? Отец!

Рульк взял ее на руки, и она закричала. Он как можно удобнее устроил девушку рядом с Магретой, а затем принялся приводить машину в рабочее состояние.

Лиан понял, что Карана очень сильно пострадала. Ему нестерпимо захотелось разбежаться и прошибить головой стекло.

Карана выгнула спину, рот открылся в безмолвном крике. Лиан чувствовал ее муку. Она умирает! Он ей отчаянно нужен. По его грязному лицу текли слезы, оставляя на щеках слезы.

Лиан увидел, как Магрета, с трудом поднявшись, шаткой походкой направилась к Рульку. У того снова заработала машина. Рульк направил луч света на Стену Непреодолимой Преграды и сократил огромную прореху до минимума. Из открывшейся бездны так никто и не вылез.

Лиан обратил к Малиене и Таллии лицо, искаженное мукой.

– Прости, летописец, – сказала Малиена. – Мы сделали все, что было в наших силах, но тщетно.

– У меня не осталось магической силы, – безвольно произнес Иггур. – Пожалуйста, сделайте что-нибудь.

– Мендарк не зря говорил, что от тебя никогда никакого проку! – безжалостно заметил Лиан. – Шанд?

Шанд все еще смотрел на шар, туда, где появилось лицо Ялкары, безучастный ко всему остальному.

Лиан отвернулся от барьера, размазывая слезы по лицу. «Всегда найдется выход», – сказал он себе.

– Тензор!

Тензор, который сидел на полу, уткнувшись головой в колени, не ответил.

– Тензор! – прокричал Лиан в ухо аркима и стукнул его по плечу.

Подняв голову, Тензор встретился взглядом с Лианом.

– С ней все кончено, летописец! – В глазах у него тоже были слезы. – Со всеми нами. Мы не доживем до завтра.

– Будь ты проклят! За тобой долг, и я призываю тебя уплатить его.

– Тебе, летописец? С какой это стати?

– Ты похитил меня, притащил в Катадзу, заставил помогать себе. Ты причинил мне зло, и все же я помог тебе с вратами.

Тензор попытался вспомнить:

– Я так и не понял, почему должен, да это и не имеет теперь значения. Чего же ты хочешь, летописец?

– Разбей этот барьер. Карана умирает, она совсем одна. Мне нужно к ней.

Тензор посмотрел сквозь стекло, сосредоточив внимание на Каране:

– Что же я могу сделать, когда у всех остальных не получилось?

– Примени оружие, разрушающее мозг, которое ты создал, чтобы уничтожить Рулька.

– Уничтожить Рулька, – задумчиво повторил Тензор. – Когда-то это было делом всей моей жизни. Не думаю, что у меня получится, летописец. Я иссяк.

– Попытайся! – настаивал Лиан. – Вспомни, как ты когда-то ненавидел Рулька. Вспомни все, что кароны сделали твоему народу с тех пор, как явились из бездны.

– Когда-то я пылал от ненависти, – покачал головой Тензор.

– Вызови вновь свою ненависть, – безрассудно воскликнул Лиан. И он стал возбуждать ненависть Тензора сказаниями о Рульке, хотя, как он теперь знал, в них не было ни слова правды. Он вложил в них все свое «очарование» сказителя. Теперь ничто не имело значения, кроме Караны. – Вспомни Катаклизм, вспомни…

– Лиан! – окликнула его Малиена. – Это неразумно.

– Вспомни, как Сотня отобрала у вас ваш мир! – выкрикнул Лиан. – Вспомни, как Рульк сделал тебя в Катадзе калекой!

– Я помню! – Тензор поднялся на ноги.

– А ты помнишь свои чары, разрушающие мозг? – Лиан прыгал перед ним, размахивая руками.

– Помню, – ответил Тензор, поднимая кулак, который начал излучать сияние.

– А твои чары могут справиться с этим барьером, который воздвиг Рульк между тобой и Караной? – в экстазе вещал Лиан. – Посмотри на нее – вон она лежит, истекая кровью. Она мучается.

– Довольно, Лиан, – сказала Малиена, приближаясь к нему. – Шанд, помоги мне! – Она как следует встряхнула Лиана.

Шанд оторвался от своих грез о Ялкаре:

– Лиан, прекрати!

– Они могут справиться с самим Рульком, – ответил Тензор Лиану, выпрямившись во весь рост и размахивая сияющим кулаком.

– Тогда разрушь этот барьер…

Таллия зажала Лиану рот рукой, Шанд схватил его за руки. Они оттащили его в сторону.

– Ты проклятый дурак! – прошипел Шанд ему в лицо. – Я же предупреждал тебя на этот счет, когда сгорела крепость. Ты понимаешь, что ты мог…

Он замолчал, глядя на Тензора, кулак которого теперь сверкал ярко, как раскаленная топка.

– Вы только взгляните на него! – хриплым голосом произнес Тензор. – Он обнимает Магрету, в то время как Карана умирает у его ног. Они оба – мои враги. Наконец-то настал мой час.