— Надеюсь, я ответил на все твои вопросы, Мураками?

— На все, — холодно ответил я. И не дождавшись ответа, положил трубку.

Во мне кипела злоба. Мне хотелось рвать и метать, но я взял себя в руки. Абэ этого и хочет — чтобы я потерял контроль над собой и наломал дров. Но не дождется. Ямато рано или поздно выздоровеет и вновь выйдет на работу. Тогда и откроется эта моя незапланированная командировка. Сейчас нужно выбрать позицию выжидания. Залечь на дно в Осаке и просто ждать. Я понимал, что пока я жду, Абэ будет что-то делать. Но другого плана у меня пока не было. Я вообще не понимал, как быть. Поэтому придется ехать. И пока я в Осаке нужно продолжать держать руку на пульсе, чтобы понимать, что планирует Абэ и вовремя ответить на этот выпад.

Я позвонил Наоми и сообщил ей неприятную новость о том, что мне придется на некоторое время уехать. Девушка выслушала с пониманием, ответила, что будет меня ждать.

— Это работа, и ее кто-то должен выполнять, — философски произнесла Наоми.

Я не стал ей говорить, что работа эта могла бы и подождать, если бы не Абэ, который таким образом решил меня убрать со своего пути. Мы тепло попрощались, и я принялся собирать вещи в поездку, попутно поминая все ругательства, какие только знал.

— Рен, добрый день! — произнес Абэ, откинувшись на спинку кресла.

Он позвонил своей сопернице сразу же после того, как ему позвонил Мураками.

Рен не ожидала такого звонка и потому растеряно переспросила:

— Абэ, это ты⁈

— Я. А что, не ждала от меня звонка?

— Признаться, не ждала. Зачем ты позвонил? Чтобы в очередной раз позлорадствовать нашей с отцом ссоре? Если так, то нам лучше сразу закончить этот разговор. Я сейчас не в настроении ругаться. И хочу тебя убедить, что мое отстранение от дел только временное. Я вернусь.

— Не сомневаюсь, что вернешься. Но нет, я позвонил не для этого. Я уже один раз разговаривал с тобой как-то и предлагал тебе сотрудничество. В тот раз ты мне отказала. На этот раз я планирую услышать другой ответ от тебя.

— Что ты имеешь ввиду?

— У меня есть идея, как подвинуть твоего отца с его места, — Абэ закинул ноги на стол и почувствовал трепетный страх от этого действия — если бы сейчас господин Ямато видел его в такой позе, закину ботинки на дубовый стол, то собственноручно придушил бы. Но Ямато тут не было, а главный теперь он сам.

Рен рассмеялась.

— Ты что, Абэ, на наркотики перешел? Рассмешил! Подвинуть отца!

— Я не шучу!

— Поделись своими планами с Мураками, — отмахнулась Рен. — Потому что едва он об этом узнает, как у тебя тут же все и рухнет — Мураками обладает каким-то невероятным способом ломать все мои планы, едва только взглянув на них.

— Мураками нам не помешает, — смакуя удовольствие от фразы, произнес Абэ.

— Это еще почему? — настороженно спросила Рен. — Что ты с ним сделал?

— Ничего противозаконного. Он просто далеко отсюда. Я отправил его в Осаку. И он нам уже не будет преградой!

— Продолжай, — заинтересованно произнесла Рен. — Что ты там говорил про отца?

— Ты же слышала, что с ним сегодня случилось? — спросил Абэ.

Рен вопросительно промолчала.

— Что⁈ — удивился Абэ. — Ты ничего не знаешь? Родная дочь и ничего не знает! Какой позор!

— Абэ, если ты позвонил, чтобы позагадывать мне загадки, то…

— Подожди, — остановил ее собеседник. — Ты стала слишком раздражительной. Успокойся и выслушай. Если бы ты интересовалась здоровьем отца, то знала бы, что сегодня у него был сердечный приступ.

— Что? Приступ? — в выклике удивления проскользнуло неподдельное беспокойство маленькой девочки, которая вдруг услышала, что с его отцом случилось что-то плохое. Но Рен тут же взяла себя в руки, холодно произнесла: — Сердечный приступ? Надеюсь, он умер?

— Нет, он не умер. Он жив и сейчас находится в больнице. Состояние у него среднее.

— И что же у тебя за план? Ты можешь говорить конкретнее? — нетерпеливо спросила Рен.

— Мне нужна твоя помощь, Рен. Только ты сможешь помочь мне. И тогда задуманное и так давно желанное сбудется. Папаша твой уйдет на покой.

— На покой? — настороженно переспросила Рен.

— Не беспокойся, я криминалом не занимаюсь. Все согласно правилам. Я их сам сейчас только что перечитал. Все будет законно — ни одни юрист не подкопается.

— Слушаю тебя.

— Ты должна сделать не так много. По сути всего лишь пустяк. Рен — ты единственный кровный представитель Ямато, его дочь. По сути ты являешься его опекуном, в случаях, если такой понадобится. Ты должна подать заявление о проведении медицинской комиссией обследование своего отца.

— Это еще зачем? Я не совсем понимаю…

— Все просто. Комиссия обязанная рассмотреть твое заявление — опять-таки, потому что ты являешься родственником президента. В заявлении ты укажешь, что в последнее время здоровье отца вызывает у тебя сильное беспокойство. И как результат случился этот приступ. Ты должна просить комиссию осмотреть старика. И по результатам этого осмотра комиссия примет решение о том… — Абэ выждал театральную паузу, чтобы еще больше произвести эффект. — Господин Ямато в силу своего подорванного здоровья не может продолжать выполнять свои обязанности президента корпорации «Спрут». Я, как исполняющий обязанности президента на основании этого документа оформляю приказ о том, что господин Ямато с почестями и триумфом отправляется на покой.

Абэ замолчал, пытаясь угадать реакцию Рен. Но женщина молчала.

— Так мы его победим, Рен. Ты слышишь? Только так! Все в наших силах. Мы это сможем! Мы это сделаем!

Я вышел из такси и, сжав челюсти, вгляделся в гигантский вокзал Токио. Это было не просто здание, а целый город в городе, кипящий жизнью и движением. Над головой скрещивались стальные арки и переплетения путей, словно весь мир сходился в этом месте. Удивительно и красиво, но мне было сейчас не до любования красотой. Незапланированная командировка стояла как кость в горле. И я понимал, что не могу никак от нее откреститься. Придется ехать. И сидеть в Осаке пока Ямато не пойдет на поправку. Других вариантов нет.

Воздух вокзала был пропитан запахом жареного рисового хлеба, свежего кофе и сладких японских конфет, а шум от людской болтовни и гомона был не менее интенсивным, чем гул проходящих поездов. Я почувствовал, как меня захлестывает волна суеты, ожидания, безудержного движения.

Пройдя через прозрачные ворота, я оказался в лабиринте магазинов, кафе и киосков. Люди спешили по сверкающему гранитному полу, их лица были закрыты масками, но глаза горели ожиданием и нетерпением. Настоящий муравейник.

Над головой мигали яркие табло, сообщая о прибытии и отправлении поездов. Я отбросил в сторону записку с номером своего поезда и чувствовал только раздражение и злость. Командировка в Осаку, куда меня отправили без предупреждения, казалась мне какой-то нелепой и невыносимой.

Я остановился у окна, чтобы посмотреть на бесконечные рельсы, которые уходили вдаль, унося с собой мои надежды на то, чтобы остаться в Токио. По громкой связи объявили, что прибыл мой рейс. Синкансэн — или попросту скоростной поезд был уже на перроне. Тут же повалила толпа, желая поскорей занять свое место. Работники вокзала так же торопили людей, указывая правильное направление.

— Ну что ж, Осака, — прошептал я, сжимая кулаки. — Жди меня, я еду.

И сел в поезд.

Я очутился в синкансэне, и меня словно поглотил мир безупречного порядка. технологического совершенства и комфорта. Салон поезда был освещен мягким светом, а сиденья из мягкой кожи приглашали к отдыху. Внутри, словно в космическом корабле, царила атмосфера изысканной простоты.

Воздух в салоне был пропитан чистотой и свежестью, словно каждый уголок продезинфицирован и очищен от всего лишнего. Шум двигателя поглощался звукоизоляцией, и в салоне царила умиротворяющая тишина, нарушаемая только шелестом журналов и негромкими разговорами пассажиров.