Элианора обрадовалась:

— Ты же знаешь, как мне это необходимо!

— Но предупреждаю — я не уверена, что заклинание, настоянное на такой смеси, сработает как надо, — остерегла подружку Симорен.

Она оторвала свежий лепесток, смешала его в ладонях с сухим, подкинула в воздух и быстро прочитала заклинательный стишок.

— Вот! Теперь зажги свечку.

Элианора поставила на стол зажженную свечу. Симорен подошла и раскрыла ладонь над пламенем.

— Кажется, работает, — сказала она и опустила ладонь пониже. Язычки пламени скользнули между растопыренными пальцами.

Вдруг огонь охватил рукав ее платья. Симорен поспешно отдернула руку и другой рукой стала хлопать по рукаву, стараясь сбить пламя. Элианора быстро схватила ведро с водой и плеснула на Симорен. Зашипев, огонь погас, свечка потухла, а обе принцессы изрядно промокли.

— Ой, извини! — растерялась Элианора. — Ты сильно обожглась?

— Нет, — сказала Симорен, разглядывая пальцы. — Я ничего не почувствовала. Но прежде огонь не мог опалить даже платье.

— Может быть, из-за того, что мы примешали свежую травку? О, я так надеялась, что смогу использовать перитрум сразу! — расстроилась Элианора.

— Если у тебя совсем не осталось сушеного перитрума, возьми у меня, — предложила Симорен. — Моя драконша так редко раздражается и плюется огнем, что мне на крайний случай хватит щепотки-другой.

— Спасибо! — пылко воскликнула Элианора. Симорен подвернула мокрые рукава и пошла доставать из банок сушеные травы.

Элианора решила вернуться домой не по темным тоннелям, а по тропинке. День был теплым, солнечным, и принцесса надеялась, что по дороге платье успеет высохнуть. Симорен проводила Элианору до выхода и видела, как та весело размахивает корзинкой и счастливо напевает что-то себе под нос. Лежащий в кармане маленький пучок высушенного перитрума явно радовал легкомысленную принцессу.

— Хотела бы я быть такой же беззаботной, — пробормотала Симорен, не переставая размышлять о Ворауге и колдунах.

Она подняла руку, чтобы получше разглядеть обгоревший рукав, и покачала головой. Даже волшебный шкаф не скоро сумеет залатать такую прореху. Порыв свежего ветра заставил Симорен вспомнить, что платье насквозь мокрое. Дрожа от холода, принцесса поспешила вернуться в пещеру, чтобы переодеться.

В этот момент большая темная тень накрыла Симорен. Принцесса подняла голову.

— Казюль! — обрадовалась принцесса, когда драконша с шумом опустилась на траву перед ней. — Я так рада видеть тебя! Мне столько надо рассказать!

— Денек, как я погляжу, был у тебя не из легких, — прогудела Казюль, разглядывая мокрую юбку Симорен и обгоревший рукав. — Надеюсь, ничего серьезного не случилось?

— Не уверена, — медленно проговорила Симорен. — Мы с Элианорой пошли собирать цветы перитрума девичьего и наткнулись на колдуна Анторелла.

— Где это было? — быстро спросила драконша.

— Вот там, — показала рукой Симорен. — В той маленькой круглой долине, куда, кажется, драконы никогда не залетают...

— Ты встретила колдуна именно там? — быстро спросила Казюль. Она явно была обеспокоена. — Как он туда пробрался? И как попали туда вы?

— Съехали вниз по откосу и протиснулись сквозь трещину в валуне, — сказала Симорен. — А каким путем прошел Анторелл, не знаю. Во всяком случае, уходил он в противоположную сторону.

— Это очень серьезно, — пророкотала Казюль, хлопая громадными крыльями. — Надо предупредить короля Токоза. Пожалуй, настало время воспользоваться королевским кристаллом.

— Выслушай сначала все до конца, — остановила драконшу Симорен. — Анторелл не очень обрадовался, увидев нас. Но когда узнал, что Элианора принцесса Ворауга, в первый момент даже успокоился. Кажется, он подумал, что нас послал в долину сам дракон Ворауг.

— Что-что?

Симорен непроизвольно отступила на два шага, услышав в голосе Казюль гневные нотки и опасаясь ее пламенного дыхания.

— Он решил, что нас послал Ворауг, — повторила она и коротко пересказала весь разговор с колдуном.

— Ворауг! — Хвост драконши заметался из стороны в сторону, расшвыривая мелкие и крупные камни. — Но Ворауг не дурак, а ведь только глупец может позволить колдуну проникнуть в долину. Пока он не будет уверен, что ни одному из колдунов не известно... — Она вдруг умолкла и внимательно посмотрела на Симорен. — А что делал в долине Анторелл?

— Рвал листья, — сказала Симорен. — Или, вернее, нарвал листья какой-то травы. Одной-единственной.

— Других ему и не требовалось, если, конечно, это та самая трава, — озабоченно проговорила Казюль. — Как она выглядела?

— Такая темно-красная с зазубренными листочками, — ответила Симорен, засовывая руку в карман и вынимая завернутые в носовой платок листья. — Я не знаю ее названия и потому решила принести тебе стебелек, чтобы ты посмотрела...

— Что-о? — взревела Казюль.

Пламя вырвалось из пасти драконши. Языки огня лизнули Симорен. От ее мокрого платья пошел пар, а тонкие кружевные рукава, окутавшись вихрем искр, вмиг превратились в пепел. Носовой платок, в который была завернута веточка незнакомой травы, обратился в едкое дымное марево. Кажущийся масляным дым окутал Симорен и драконшу.

А Симорен, глядя на испачканную черной гарью ладонь и обуглившиеся лохмотья платья, радовалась, что огнезащитное заклинание сработало на славу: на теле не оказалось ни малейшего ожога.

— Теперь я понимаю, почему у Элианоры так быстро кончился перитрум, — пробормотала она.

Порыв горячего ветра коснулся ее лица, и послышался хрип драконши. Принцесса подняла глаза, думая, что Казюль смеется над ее словами, и ахнула. Голова Казюль была откинута назад, пасть широко открыта, от затрудненного хриплого дыхания вздулась толстая чешуйчатая шея драконши. Симорен увидела в этой разинутой пасти сверкающие серебром страшные зубы и как будто бы распухший длинный красный язык. В первое мгновение Симорен испугалась, что Казюль собирается проглотить ее, и отскочила. Но тут же поняла, что драконша просто силится глотнуть хоть немного воздуха.

— Казюль! Что случилось?

— Ды-ым! — сквозь надрывный кашель прохрипела Казюль. Симорен едва разобрала, что говорит задыхающаяся драконша.

— Что надо делать? — вскричала Симорен, стараясь сдержать дрожь.

— Зе-ле-ный кув-шин... верхняя полка... третья со-кро-вищница... — с трудом выталкивала из горла слова драконша между приступами кашля. — Скорей!

Симорен уже неслась по коридору, на ходу схватила лампу и кинулась во тьму переходов и тоннелей. Казалось, нужна была вечность, чтобы преодолеть весь этот лабиринт поворотов и переплетений и пересечь две пещеры, доверху набитые сокровищами. Принцесса ухватилась за ручку двери третьей пещеры, притормозила и остановилась, тяжело дыша. Она оглядывалась в поисках полки и нужного кувшина. Быстро разыскав кувшин и прижав его к груди обеими руками, Симорен припустила обратно.

По мере приближения к выходу Симорен слышала все усиливающийся кашель Казюль. Выскочив на поверхность, Симорен поспешно откупорила зеленый кувшин. Внутри оказалась густая изумрудно-зеленая жидкость, тягучая, как мед. Взглянув на Казюль, принцесса увидела, что голова драконши беспомощно дергалась при каждом взрыве кашля, а чешуйки на шее стали по краям розовыми. Симорен уловила мгновение, когда пасть драконши судорожно раскрылась, и с силой швырнула в эту гигантскую глотку кувшин с изумрудной жидкостью. Кувшин упал на язык Казюль. Челюсти драконши сомкнулись, раздался хруст раздавленного кувшина, и Казюль судорожно вздохнула. Воцарилась неожиданная тишина.

— Ну как, тебе получше? — заботливо спросила Симорен после того, как драконша несколько раз глубоко вздохнула и кашель прекратился.

— Надеюсь, — просипела Казюль. Голос ее дрожал, а движения, когда она потянулась в пещеру, были медленными и неуверенными.