Гости начали съезжаться рано, и Менданбар был очень занят, приветствуя каждого поклоном, пожатием руки или улыбкой.

Огромная часть Луга была огорожена канатом и служила посадочной площадкой для драконов. И большую часть утра небо заслонялось шумными зелеными крыльями. Великанша Баллимор со своим мужем Доббиланом прибыли пораньше, чтобы их Котел изобилия успел наготовить угощений для всех гостей. Великаны, возвышаясь над толпой, словно маяки, стояли посреди Луга Огнецветов, чтобы драконы ясно видели место посадки.

Но всех опередил цыган Джек. Он притулился со своим передвижным домиком в самом дальнем углу и раскинул целую ярмарку, выгодно торгуя семимильными сапогами, шапками-невидимками и волшебными кольцами. Продавал он и обычную цветную бумагу с шелковыми лентами тем, кто забыл завернуть свадебный подарок. Горы подарков уже занимали шесть длинных скамей, среди, под, над и мимо которых прогуливались все девять кошек ведьмы Морвен. Стоило кому-нибудь принести новый подарок, как все кошки разом бросались к свертку, долго его обнюхивали, осматривали, пробовали надорвать обертку коготками и громко мяукали, не спуская при этом глаз с остальных подарков.

Мало-помалу луг заполнялся гостями. Все были в отличном настроении, старались выказать свои самые лучшие манеры и суетились, желая помочь Виллину, который как угорелый носился туда и обратно, вдоль и поперек и близко никого не подпускал к своим делам и заботам. Даже семейство Симорен, казалось, чувствовало здесь себя как дома. Папа-король завел долгую беседу с Доббиланом, обсуждая и осуждая великанов, которые продолжают нападать на деревни и грабить несчастных селян. Сестры с увлечением расспрашивали принцесс, побывавших у драконов в услужении, о драконьих обычаях и нарядах. А королева-мама помогала королеве Александре и ее дочерям, которые оказались не такими ужасными, как их описывал Менданбар. Дамы и принцессы с удовольствием носились с подносами, пуншевыми чашами и тарелками, накрывая на стол.

Гном Герман с выводком детей, среди которых уже был и кронпринц Джориллам, тут же направился к лавке цыгана Джека и накупил для своих питомцев грецких орехов, чтобы кормить говорящих белок Заколдованного Леса. Джориллам в восторге лопотал с целой стаей белок и уже вываливал перед ними третий мешок орехов, когда началась свадебная церемония. Упиравшегося маленького кронпринца с трудом удалось оттащить от беличьей стайки. Его дядя, принц Руперт, появился в последнюю минуту в черном плаще и с огромными приклеенными усами. Он выглядел настоящим злодеем и был очень доволен своим видом.

Наконец все было готово, гости уселись, и настало время торжества. Одетый в плащ голубого и зеленого бархата, в камзол атласно-молочного цвета и в своей самой лучшей короне, Менданбар с нетерпением ждал, когда музыканты — оркестр Золотокрылых, Призрачно-Прозрачных эльфов грянет свадебный марш. Сияющий Виллин рука об руку с Морвен, на которой было надето ее самое нарядное черное платье, торжественно засеменил по длинному коридору между застывших гостей. За ними шествовала Казюль, главная подружка невесты, и Телемайн, шафер Менданбара. И вот показалась Симорен. Менданбар тут же забыл про все на свете.

Симорен распустила волосы, и блестящая колышущаяся волна переливалась по ее плечам и спине. Венок огнецветов, специально заколдованных так, чтобы они горели, но не обжигали, украшал чело юной невесты. Венок и лицо Симорен окружала тонкая, почти невесомая фата, сплетенная из серебряных паутинок. Серебром мерцало белоснежное шелковое платье. В руках Симорен держала полыхающий букет огнецветов, и пылающее румянцем лицо ее было ошеломительно прекрасным.

Менданбар был как в тумане, но не сомневался, что все делал правильно и не сотворил ни одной ошибки, потому что каждому его движению все яростно аплодировали и одобрительно кричали, когда он нежно целовал невесту. Впрочем, он и сам бы вопил от радости, если бы не был занят объятиями и поцелуями с прекрасной Симорен. Вдруг кто-то осторожно ткнул его пальцем в бок. Менданбар нехотя оторвался от Симорен и с неудовольствием обернулся.

— Достаточно, — шепнул Телемайн так тихо, что Менданбар еле расслышал сквозь громкие крики гостей. — Настало время званого обеда.

Менданбар растерянно глянул на Симорен, которая ободряюще и в то же время смущенно улыбалась, будто хотела сказать, что, мол, и она бы не прочь продолжить, но гости... Ничего не оставалось делать. Менданбар хмуро поглядел на Телемайна и проговорил сквозь зубы:

— Я знал, что мы должны сбежать.

Симорен засмеялась и покачала головой.

— На самом деле ты так не думаешь, — сказала она, беря его за руку. — Ворчишь как горгулья, а сам ничего этого не имеешь в виду.

— Кто тебе это сказал? — с притворным недовольством спросил Менданбар.

— Горгулья, — призналась Симорен, и они оба рассмеялись. — Пойдем насладимся званым обедом.

Рука об руку король и королева Заколдованного Леса пошли принимать поздравления гостей.

В самой глубине Заколдованного Леса, в чистеньком сером домике с широким крыльцом и красной крышей, жила ведьма Морвен и девять ее кошек — Мурргатройд, Чепухайт, Мисс Элиза Тюдор, Фырк, Жасмин, Мистер Беда, Джаспер Дарлингтон Хиггинс IV, или просто Джаспер, Хаос и Тетя Офелия. Всем известно, что самый правильный цвет ведьминской кошки, конечно же, черный. Однако среди кошек ведьмы Морвен были полосатая, серая, белая, черепаховая, рыжая, коричневая — любая, но только не правильно-черная.

Да и сама Морвен вовсе не походила на правильную ведьму. Во-первых, эта ведьма была просто неприлично молода — ей и тридцати не исполнилось. Во-вторых, на лице — ни морщинки, ни бородавки. Не будь Морвен все-таки ведьмой, можно было назвать ее даже хорошенькой. У нее были такие же рыжеватые волосы, как шерсть кошки Жасмин, большие карие глаза, как у Мисс Элизы Тюдор, и лукавый острый подбородок, как у хитрюжки Фырк. Маленький рост не позволял ей горбиться, как настоящей ведьме, потому что бедняжке все время приходилось тянуться вверх и оттого держаться очень прямо. Была Морвен еще и близорука и носила модные очки с прямоугольными стеклами в золотой оправе. Никогда она не напяливала ведьминские остроконечные шляпы, а свободные черные платья надевала не потому, что так полагалось по Правилам, а из-за того, что так было удобнее.

Все это нередко раздражало тех, кто привык жить по Правилам, но зато ее заклинания и удивительное умение ворожить никто отрицать не смел.

— Я бы на твоем месте, мр-рр, превратил его в жабу, — протянул Мистер Беда, не прекращая тереть лапой мордочку. Мистер Беда был матерым тощим серым котом с перебитым, и оттого кривым, хвостом и недавно порванным ухом. Он не желал говорить о том, как и где повредил ухо и хвост, но по надменному взгляду круглых кошачьих глаз Морвен догадывалась, что победа досталась ему.

— Кого же надо превратить в жабу? — спросила Морвен, поглядев на Мистера Беду сверху вниз. Она как раз парила на своем помеле над входной дверью с ведерком золотой краски в одной руке и маленькой кисточкой в другой. Ведьма старательно обводила золотой полоской черные буквы надписи, гласившей:

— Кого-кого, — проворчал кот. — Того парня, который все толковал, будто без остроконечной шляпы ведьма не ведьма, и вообще все у тебя не по Правилам. Да ты сама минуту назад повторяла его заковыристое имя.